Служили два товарища
Шрифт:
Капитан улыбнулся:
– Это хорошо, Вадим, что любит и пишет. В этом смысл жизни.
– А у вас разве по-другому?
– У меня по-другому! Но не будем об этом. Ты, главное, верь ей!
– Я верю!
– Ну и молодец! А за станцией следи. Смотри, чтобы антенну не было видно снизу.
– Не будет видно.
Рядовой, накрыв рацию плащ-палаткой, огляделся.
Ротный спросил:
– Потерял что?
– Да нет! Как думаете, товарищ капитан, здесь могут быть змеи или скорпионы?
– А что, боишься?
– Терпеть не могу всяких ползающих тварей. У нас в учебке, в Туркмении, когда были на полигоне, сержант один, Николаев,
– Какая змея его долбанула?
– Говорили, гюрза!
– У этой яд сильный. Особенно по весне! Хотя по весне у них у всех после спячки полно яда.
Строгин посмотрел на ротного:
– Так вы не ответили, а здесь могут быть эти твари?
– Змеи вряд ли. Они уходят оттуда, где появляются люди. А вот скорпионы наверняка есть. Хотя те тоже все больше под камнями. Да и не так опасны они, если их не трогать.
Рядовой вздохнул:
– Значит, могут быть!
– Да ты не бойся. Меня кусал скорпион, и ничего. Даже из строя не выбыл!
– Правда? А как это было?
– Помнишь, забор из камня вокруг парка ставили?
– Да!
– Так вот, я после отпуска, в июне, как-то шел мимо, гляжу, бойцы филонят, подбирают камень, какой поменьше, работают с ленцой. Решил навести порядок, показать, как надо работать. Выбрал из кучи самый большой камень. Подсовываю под него руки, и тут в правую ладонь укол. Отбросил камень – а под ним скорпион, хвост с жалом скрючил, не убегает. Ну, я его раздавил и на ладонь посмотрел. У основания большого пальца ранка.
– А дальше?
– А дальше достал аптечку, ввел сыворотку, сходил в санчасть. Там тоже какой-то препарат вкололи. Руку перебинтовали. Ну, и вернулся в роту. Ночью температура поднялась, ладонь припухла, голова заболела. К утру все прошло. Только след от укуса остался. Скорпион – это ерунда. А сейчас, осенью, тем более. Он к спячке готовится. На охоту редко выходит, да и охотиться сейчас здесь ему не за кем. Люди всю живность распугали. Так что не бойся! На войне не зверье опасно, а люди. Духи гораздо опасней любой змеи или скорпиона. Но и их не следует бояться. Их убивать надо!
Рядовой проговорил:
– Вот вы, офицер, знаете больше любого солдата. Скажите, зачем войска в Афганистан ввели?
– Тебе политзанятий мало? По-моему, замполиты весьма доходчиво объясняют необходимость ввода войск в эту страну!
– Так то замполиты. Им по должности положено мозги бойцам забивать. А вот вы, как командир, что по этому поводу думаете?
– Ничего не думаю! Как ты правильно заметил, я офицер, командир. А офицер обязан выполнять приказы. Работа у нас такая! Вот я и выполняю приказ по оказанию интернациональной помощи братскому и угнетенному народу Афганистана. И ты делаешь то же самое!
– Но разве нельзя было обойтись без войны?
Ротный
– Ты вот что, Строгин, меньше об этом болтай! Особенно в присутствии замполита или особиста. А то они тебе так ответят, что мало не покажется. Это мой совет! И что, тебе больше думать не о чем? Жена каждый день письма пишет? Вот и отвечай на них! А всякой херней башку не забивай. Не пытайся найти правду, неблагодарное это занятие. И бесполезное. По крайней мере, в армии и здесь, в Афгане. Ты понял меня?
– Понял, товарищ капитан!
– Вот так-то лучше! Отдыхай! Утром бой предстоит!
– Знаю!
– И плащ-палатку со станции убери, самому пригодится, часа через два похолодает. Под задницу подстели, а то вернешься к супруге кастратом. Ты же не хочешь, чтобы твое мужское достоинство в будущем постоянно смотрело на полшестого?
Солдат улыбнулся:
– Нет, конечно! Такого самому заклятому врагу не пожелаешь. В девятнадцать-то лет.
– Вот и береги себя. Все, закончили разговор, спи! В шесть утра подниму!
– Спокойной ночи, товарищ капитан!
– Тебе того же, Строгин!
Капитан проверил станцию. Она работала в режиме ожидания. Решил обойти позиции отделений.
Осмотром остался доволен. Да и, в принципе, другого увидеть он и не ожидал. Это в батальоне бойцы могли позволить себе расслабиться, на боевом же выходе солдаты менялись. Понимали, что вышли не на прогулку. И то, что малейшая оплошность, ошибка могли стать последними в жизни. Смерть на войне рядом, за ближайшим валуном, в «зеленке», у дувалов внешне мирных кишлаков. Она повсюду, и ее присутствие буквально физически ощущаешь каждой клеткой своего тела. На войне нельзя ошибаться. Ошибка – смерть. А умирать в двадцать-тридцать лет не хочется. Никому. Поэтому и солдаты двух отделений первого взвода роты капитана Неверова сделали все, чтобы завтра не стать жертвой этой непонятной войны. Позиции были выбраны грамотно, укрытия оборудованы без излишков. Капитан не сомневался, что и в третьем отделении порядок. Взвод готов к завтрашнему бою. Вернувшись на временный командно-наблюдательный пункт, командир роты прилег у радиостанции. Подумал, чувствует ли главарь банды, идущей в Гуликар, затаившуюся на подходах к кишлаку опасность? Просчитывает ли Нурияр вероятность нападения на свой отряд? Или предпочел уйти в мир иллюзий, обкурившись анаши? Этого не узнать. Это станет известно завтра. Что он принесет, завтрашний день? Легкую победу или тяжелую, кровопролитную схватку? И это сейчас предугадать не мог никто. Отбросив тягостные мысли, капитан, завернувшись в плащ-палатку, уснул прерывистым, чутким, тревожным сном.
Проснулся Неверов в 5.30. Умылся из фляги с водой. Хотелось курить, но сейчас позволить себе такой роскоши ротный не мог. Воздушный поток, огибая перевал, втягивался в ущелье и уходил в сторону, откуда должна была появиться банда Нурияра. Это Неверов определил по кизячьему дыму, слабый аромат которого ощущался даже здесь, на перевале, в четырех километрах от Гуликара. Видимо, кто-то из банды Рахима развел огонь в тандыре, чтобы испечь лепешки на завтрак душманам. Значит, и табачный дым будет уходить далеко в ущелье. Уложив пачку «Ростова» в отсек брюк «афганки», ротный прошел вдоль позиций. Выслушал доклады дневальных, осуществлявших наблюдение за подходами к месту дислокации взвода, поднял командиров отделений, приказав после подъема ни в коем случае не разводить огня и не курить. Вернулся на КНП. Разбудил связиста.