Служители темных сил

Брукс Терри

— Вы неустанно ищете новые возможности, — заметил Боннесант, выразительно выгнув безупречной формы бровь. — Чем я могу помочь в достижении ваших целей, ваше преосвященство?

— Мои цели ничуть не противоречат твоим, Боннесант. Можно смело сказать, что у нас общие интересы. — Серафик одарил юношу широкой улыбкой. — В том смысле, что до сих пор есть люди, которые сводят на нет мои усилия, а ты по-прежнему обладаешь навыками по устранению подобных препятствий. Так что ничего не изменилось. Мне по-прежнему требуются твои услуги.

Боннесант отвесил Серафику

изысканный поклон, сопроводив его изящным жестом тонкой руки, — проявление искреннего уважения, в чем невозможно было усомниться.

— Можете располагать мною по своему усмотрению.

— Тогда слушай внимательно. Серый Страж и мальчишка отправились из Гленск-Вуда на юг, в большие поселения, чтобы заручиться поддержкой тамошних жителей. Они работают на меня, хотя сами не догадываются об этом. Они строят лестницу, на вершину которой взойду я, став лидером всех обитателей долины. Я сумею убедить все расы пойти за мной, когда придет время, и мои цели осуществятся. Понимаешь?

Юноша равнодушно передернул плечами.

— Вы желаете укрепить свою власть над ними?

Скил Эйл удовлетворенно улыбнулся. Боннесант разглядел открывающиеся возможности, но причины, их породившие, его не интересовали. Это было одним из его лучших качеств.

— Учение Детей Ястреба — единственно верная стезя, это сама жизнь. И никакие причины или доводы не могут опровергнуть это учение, как и пошатнуть мое положение лидера секты. Все достаточно просто.

— Как вам будет угодно, — отозвался юноша. — Для меня служить вам — честь и высокая привилегия.

— Это твое призвание, Боннесант. Твоя судьба.

Его собеседник вновь поклонился.

— Чего вы требуете от меня на этот раз, ваше преосвященство?

— Немалой жертвы, Боннесант. Тебе придется пойти на большой риск, и это может стоить тебе жизни, если ты будешь самонадеянным и неосторожным. Я намерен дать тебе задание, выполнить которое никто другой не только не сможет, но даже не захочет и слышать о нем. Тебя устраивает такой вариант?

Последовало недолгое молчание — юноша пристально вглядывался в лицо Серафика. Изнутри домика донеслось негромкое старческое кряхтение. Естественно, старик подслушивал. Присматривал за своим очень одаренным сыном, по своему обыкновению.

— Отец, — произнес юноша, ухитрившись одним-единственным словом выразить и предостережение, и неудовольствие. При этом он не сводил глаз со Скила Эйла, и тот видел, что колебание юноши вызвано отнюдь не страхом, а желанием растянуть удовольствие. — Такой вариант устраивает меня как нельзя лучше, — сказал он. — Что именно от меня требуется?

— Отправиться вместе со мной в путешествие, одно из тех, что так нравятся тебе.

Боннесант просиял.

— Расскажите мне о нем подробнее, ваше преосвященство.

Серафик приблизил губы к его уху.

Глава 22

Фрина Амарантайн теперь была в немилости у отца, ей даже было запрещено под любым предлогом покидать пределы города. Король распорядился, чтобы она вместе с Изоэльдой ухаживала

за больными и ранеными. Фрина попыталась воззвать к его разуму, но отец отверг ее попытки оправдаться, поскольку она не только выказала неповиновение, но и солгала ему. Она сочла его решение несправедливым, а выводы ошибочными, но отец ничего не желал слушать. Ей была установлена мера наказания. Она не будет покидать город столько времени, сколько он сочтет нужным. Когда она поинтересовалась, сколько именно, он ответил, что даст ей знать, когда такой момент наступит.

После этого события вышли из-под контроля. Окончательно потеряв терпение и воспылав праведным негодованием, Фрина стала совершенно неуправляемой. Она обозвала отца тупым упрямцем. Но на этом она не остановилась и принялась осыпать его в пылу ссоры столь обидными прозвищами, что на крики сбежались придворные. Они явились как раз вовремя, чтобы стать свидетелями того, как король в бешенстве разбил вазу, подаренную ему матерью Фрины, смахнув ее со стола, как пушинку, что демонстрировало высочайшую степень его гнева.

После этого все было кончено. Принцессу отправили в свою комнату с наказом оставаться там до тех пор, пока она не научится вести себя подобающим образом, но она заявила отцу, что останется здесь, в его кабинете, до тех пор, пока и он не уйдет в свои покои. В конце концов она выскочила вон, осыпая его угрозами в ответ на его угрозы, так что к концу дня рассказ об их ссоре превратился в эпическую балладу, и она, передаваемая из уст в уста, обрастала все новыми устрашающими подробностями.

На следующее утро король и Фрина общались как ни в чем не бывало, разве что без обычной теплоты и избегая смотреть друг другу в глаза.

Фрина не возражала против того, чтобы помочь целителям Арборлона. За прошедшие годы ей не раз приходилось заниматься подобными вещами, к тому же она была довольна тем, что компанию ей составит мачеха, надеясь, что такое сотрудничество улучшит их весьма натянутые отношения. Она уже почти уверила себя, что ошибалась насчет супружеской неверности Изоэльды, и вознамерилась загладить свою вину. И теперь ей представилась великолепная возможность провести некоторое время в обществе приемной матери, вместе с ней пытаясь облегчить страдания тех, кому не повезло. При этом они смогут узнать друг друга лучше и найти что-то, что смогло бы их объединить, невзирая на то, что проистекало из отношений между мачехой и падчерицей.

Но принцесса сразу же заметила, что Изоэльда, мягко говоря, была весьма недовольна ее присутствием. Она постаралась ничем не выдать своих чувств; напротив, казалось, что она старается изо всех сил сделать Фрине приятное. Но делала она это без особого энтузиазма и часто отвлекалась. Поначалу Фрина решила, что это объясняется необходимостью сосредоточиться на уходе за пациентами. Но принцессу не оставляло стойкое подозрение, что необходимость делить свои обязанности с ней гнетет Изоэльду. Кое-что в приемной дочери раздражало королеву, и ей не удавалось скрыть свои чувства за ласковыми словами и теплыми улыбками.