Слышишь пение?
Шрифт:
Папа вскочил и крепко взял маму за руки:
— Клара, успокойся, Анна ничего такого не имела в виду.
Он увел маму из комнаты, не обернувшись, не поглядев на дочку, не успокоив ее даже взглядом. Анна услышала дрожащий мамин голос:
— Эрнст, нам надо узнать… У Тани все в порядке?
Тетя Таня! Глаза девочки скользнули по каминной доске — там стояла фотография, снятая давным-давно, перед домом в Гамбурге, в день рождения дяди Карла, ему тогда исполнился двадцать один год. Дядя Карл стоит ужасно прямо и гордо, точь-в-точь Руди, хотя на карточке в возрасте Руди снят папа. Тете Тане,
Симпатичный подросток на фотографии ничуть не похож на тетю Таню, какой она запомнилась Анне. Девочка очень ее любила, тетя занимала большое место в их жизни, пока они не уехали из Франкфурта. Тетя Таня, веселая толстушка, любила посмеяться, она неуловимо напоминала папу и вслед за ним выделяла Анну, гадкого утенка среди остальных братьев и сестер.
В ту пору маме часто не хватало терпения, она нередко всерьез сердилась на дочку. Теперь Анна понимала, в чем было дело — младшая такая неуклюжая, а все остальные умелые, медлительная, а остальные проворные, некрасивая, а остальные просто радуют глаз — Руди и Гретхен высокие и светловолосые, похожи на папу, Фрида и Фриц смуглые и подвижные, как она сама, мама. Но тетя Таня, казалось, не замечала, что ее маленькая племянница не блещет красотой.
Анне припомнился один такой день. Они играют в салочки, и ей никак никого не поймать — все бегают куда быстрее. Она ужасно старается догнать Гретхен и, конечно же, спотыкается и падает.
— Вот балда, — насмешливо кричит Руди. — Споткнулась, ясное дело, на ровном месте. Наверно, в своих длинных ногах запуталась!
Девочка поднимается безо всяких жалоб. Она уже почти приучила себя никогда не плакать, догадываясь, что Руди только того и надо — довести ее до слез. Ничего страшного не произошло, решают остальные и еще громче хохочут вместе со старшим братом.
— Не может догнать и черепаху, — продолжает насмешничать Руди. — Не говоря уже об улитке. Глупый младенчик! Слишком мала играть с нами. Убирайся отсюда!
— И не стыдно вам? — вдруг раздался голос тети Тани.
Анна не знала, как давно тетя наблюдает за ними, но от одного ее взгляда братья и сестры тут же перестали смеяться, будто их окатили ледяной водой.
— Четверо на одного, и все старше! Я бы с удовольствием отказалась от таких племянников — не нужны мне трусливые безобразники!
Не говоря больше ни слова, тетя Таня подняла Анну, большую и тяжелую, на руки и отнесла в дом. Там она села в мамино кресло-качалку и, прижав к себе девочку, запела:
Под кроваткою стоит козочка,
С шерстью мяконькой, с шерстью беленькой.
На базар пойдет завтра козочка,
Принесет она нам гостинчика,
Миндаля да изюма сладкого
Принесет она нашей деточке.
[3]
— He держи ее на руках, — резко сказала мама, когда колыбельная закончилась. — Анна уже слишком велика для подобного баловства. Ничего серьезного не случилось!
Но тетя Таня будто не слышала, вот Анне и запал в память этот
А тогда Анна облекла в слова свое странное, неясное желание:
"Лучше бы тетя Таня стала моей мамой".
Но тут же поняла — она этого вовсе не хочет. Не нужен ей другой папа! Ни за что! В ужасе от собственных мыслей, Анна пробормотала:
— Со мной все в порядке. Отпусти меня.
Мама, похоже, была довольна, но девочка, боясь встретиться с тетей глазами, бросилась вон из комнаты.
Тетя Таня все еще в Германии. Получается, теперь объявлена война между Германией и Канадой. Уже воюют Британия и Германия. Как же оказалось — они на одной стороне, а тетя Таня — на другой?
"Но мы тоже немцы, — окончательно запуталась девочка. — Только против Гитлера. И тетя Таня, конечно, против него".
Анне становилось все страшнее и страшнее от собственных раздумий. Оставалось только пойти на кухню. Заслышав шаги сестры, даже не оборачиваясь, Гретхен распорядилась:
— Фрида пошла наверх умыться и причесаться, отнеси, пожалуйста, булочки. Я приготовила кучу еды — может, завтрак отвлечет маму от всех этих мыслей.
Анна подхватила корзинку с теплыми булочками и задержалась на минутку предупредить сестру:
— Мама беспокоится о тете Тане.
На секунду быстрая рука Гретхен замерла. Затем она снова принялась мешать какао, не давая молоку пригореть.
— Что тут скажешь, оттуда уже несколько месяцев нет писем. Сейчас ни ты, ни я тете Тане не поможем, давай лучше подумаем о маме, ей ведь так тяжело!
— И о папе, — добавила Анна, направляясь в столовую.
Гретхен понизила голос, не услышали бы родители в спальне:
— Конечно, только мужчинам все легче дается. Проверь ложки и вилки на столе.
Анна посмотрела на обеденный стол. Посреди стояла большая ваза с настурциями, золотистые и огненно-красные цветы сияли той же красотой, что и вчера, до объявления войны. Свет отражался в блестящих ножах, вилках и ложках, синие фарфоровые подставки для яиц, подаренные маме на свадьбу, сверкали в солнечных лучах. Польша, Чемберлен, даже тетя Таня казались такими нереальными, тусклыми и далекими, ничего общего не имеющими с жизнью в Торонто.
Гретхен не права, папе это совсем нелегко дается. Она-то, Анна, знает, видела, как отец плакал. Воспоминание заставило девочку похолодеть, ей стало ужасно одиноко, несмотря на солнечное сияние и настурции.
Глава 3
На следующее утро Анна и Гретхен убирали дом. Война все еще будоражила мысли девочки, но завтрашний день беспокоил уже меньше. Завтра Изабелла обещала зайти утром перед школой — они пойдут туда вместе, а сегодня она заглянет в гости и даст Анне последние наставления. Изабелла и Анна подружились еще в классе для слабовидящих детей, но в прошлом году Изабелла перешла в другую школу — в старшие классы. Без сомненья, старшая подружка точно знает, что предстоит младшей.