SM: Доверие

Ордо Полина

Значит, она моя ровесница. Поразительно. Я ещё та сопля, неприспособленная к жизни, а эта девушка уже прошла все круги ада. Почему-то сейчас я почувствовала себя очень виноватой, сидя рядом с ней.

–… когда случился весь тот кошмар с моей семьёй.

От этой фразы всё вокруг поплыло. В глазах задвоилось, и выступили слёзы.

Господи, что же с ней произошло?

***

МАРТ 2002

 – Какая роль досталась тебе? М? – Катя весело шлёпала резиновыми

сапогами по лужам, то и дело поправляя лямки тяжёлого рюкзака.

– Элли, – я пинала пакет со сменкой и радостной улыбалась, демонстрируя дырку от недавно выпавшего зуба.

Катя остановилась. Я выдохнула, представляя, как она сейчас будет кричать и топать ногами.

– А мне Стелла.

– Ого! Значит, ты будешь играть волшебницу. Круто!

– Но у тебя главная роль.

– Кать, но я же не виновата, что Елена Ивановна меня решила выбрать.

Подружка замолчала, всю оставшуюся дорогу до дома мы шли молча. Мне было даже капельку стыдно, что всё так получилось. Просто перед самым отбором, Елена Ивановна услышала, как я пою.

Пока всё волновались и повторяли слова, я села на подоконник и, радостно болтая ногами, затянула знакомую песню. Моя младшая сестрёнка обожала этот мультик, понятно почему я его знаю наизусть.

Мы в город Изумрудный 

Идём дорогой трудной, 

Идём дорогой трудной, 

Дорогой непрямой. 

Заветных три желания 

Исполнит мудрый Гудвин. 

И Элли возвратится 

С Тотошкою домой. 

– Хорошо поёшь, – Елена Ивановна остановилась возле меня. Вкусный запах роз тут же окружил меня невидимым облачком.

– Спасибо.

– А почему на репетициях молчишь?

Я покраснела и опустила взгляд. Именно поэтому мама и отдала меня в театральную студию. Чтобы я поборола свою скованность и стеснительность. Перед родными, знакомыми и друзьями я могла хоть стойку на ушах делать, но как только мне нужно было сказать что-то перед незнакомыми людьми, я начинала заикаться.

– Боюсь.

– Чего?

– Что плохо спою, – я с интересом разглядывала старые кожаные туфли своей учительницы. Они только на первый взгляд казались такими страшненькими. На самом деле Елена Ивановна ходила в них только на репетициях. А как она танцевала! Все эти пируэты, прыжки, повороты. И пела она восхитительно. По сравнению с ней я просто жалко фальшивлю.

– У тебя замечательный голос.

– Правда? – неожиданная похвала, и я резко подняла голову, радостно улыбнувшись. На меня смотрела настоящая волшебница. Косые солнечные лучи сделали волнистые волосы Елены Ивановны совсем золотистыми, а красивые голубые глаза были полны какими-то совершенно невероятными искорками задора и радости.

– Правда.

И если ты сможешь также выйти и спеть на сцене, то роль Элли будет твоей.

Я спрыгнула с подоконника, не веря своему счастью. Ради этого я спою всё, что угодно! И где угодно! Я буду сильно стараться!

– Сможешь?

Мой робкий кивок послужил ответом.

– Вот и молодец.

Как мне объяснить Кате, что я просто… лучше её? Она же такая ревнивица. Всегда считала, что лучше неё никто не может играть. Да ещё её мама покупала и заказывала для неё самые лучшие костюмы. Поэтому искренне радуюсь, что Стеллу будет играть именно Катя. У нас будет самая настоящая волшебница! Не то что я. Мама бы скорее нарезала старый тюль и достала своей платье.

А на роль Элли много не требуется. Сарафан и футболка. Такого добра у нас полно.

– Знаешь, Лиля. Это очень хорошо, что Элли будешь играть ты, – мы стояли у моего подъезда, когда Катя подала голос. – Пусть это и главная роль, но в сказках всегда самыми главными являются волшебники. Они самые сильные и могущественные.

Я с серьёзным видом кивнула, сдерживая улыбку. Даже сейчас Катя пытается показать, что она самая важная, самая главная фигура в нашем спектакле. Ну и пусть.

– Спасибо, Кать. Из тебя выйдет здоровская волшебница.

Катя изобразила, странный жест рукой, будто накладывала на меня какое-то заклинание. Я же в ответ стукнула пятками три раза и, резко развернувшись, побежала домой.

– До завтра!

– До завтра, Кать!

Перепрыгивая через ступеньки, радостная взбегала наверх. Нужно рассказать всем, что я буду играть Элли! Никто не поверит!

Интересно, что скажет Амина? Она вечно изображает из себя взрослую. Небось погрозит пальчиком и строго нахмурит брови.

Мама говорит, что в четыре года это позволительно. Ей лучше знать.

– Лиль, стой! – знакомый голос заставил меня обернуться.

По ступенькам, устало вздыхая и волоча за собой портфель, шёл Тимур. Шапку он снял, и мокрые чёрные волосы взъерошено торчали. Мы с ним очень похожи на маму. Почти одно лицо. Даже сейчас мне казалось, что я смотрю на себя. Тот же угольный цвет, немного раскосые каре-зелёные глаза, прямой нос и, как говорил папа, «слишком аккуратные губы». Что это значит, я не понимала. Наверное, всё дело в том, что контур у них слишком чёткий, будто карандашом нарисовали. Амина же вся в отца. Сероглазая, белокурая.

– Ты чего так поздно?

– В футбол гонял.

Я опустила взгляд и посмотрела на заляпанные грязью брюки. Туфли уже были похожи чёрт знает на что. Разочарованно выдохнув, поджала губы.

– Мама тебя прибьёт. И мне влетит тоже. Ты хотя бы кроссовки надел!

– Да не было у нас сегодня физры! – Тимур с кряхтением поднял портфель и закинул себе его на спину так, будто это мешок с камнями.

Брат прошёл мимо меня, устало поднимаясь по ступенькам. Я проводила его взглядом и направилась следом.