Смех
Шрифт:
Морщит подкладка.
Неладно вшиты рукава…
Другая разнеслась по городу молва,
А там узнали все, ушам своим не веря:
Кроят и шьют теперь в портновской подмастерья!
А мастер, задавая важный тон,
Лишь помогает выбирать фасон.
Сам больше не кроит, не шьет, не мерит он,
Он лишь визирует готовые изделья
Свой опыт растеряв в теченье ряда лет,
Портной в конце концов совсем сошел на нет.
И отказались от него клиенты…
Да! К месту здесь сказать: иным идут во вред
Излишние аплодисменты!
БЕДНЫЙ ЗЯБЛИКОВ
«Сызмальства
Блюди дистанцию и почитай начальство —
Где надо — улыбнись, где надо — подольсти.
Где — место уступи, где — к месту пропусти.
И если сей закон постичь сумеешь
На жизненном пути своем,
То без труда преодолеешь
Служебной лестницы подъем».
Так думал Зябликов, шагая помаленьку
Вверх, со ступеньки на ступеньку…
И вдруг… Что стало с ним?.
Переступив порог
Заветного большого кабинета,
При всех, кто был и кто заметил это,
Не поклонился он, а отпустил кивок
Тому, кто запросто его представить мог
К Почетной грамоте Верховного Совета!
Подав на подпись нужный документ,
Он над столом учтиво не сломился,
А продолжал стоять, как монумент.
И, уходя, опять не поклонился…
Ну, кто из нас посплетничать не прочь!
Предположенья складывались быстро:
«За космонавта выдал замуж дочь?»
«Стал зятем самого товарища министра?»
А бедный Зябликов ничем не знаменит.
В счастливую судьбу теряя веру
И вспоминая шефа грозный вид,
Клял в туалете свой радикулит,
Который подрывал ему карьеру.
Где в кресле — бюрократ,
Там рядом — подхалим.
Я эту басню посвящаю им!
ЭГОИСТ
Обложен волк, пошел загон,
А ты стоишь «на номере» под елкой.
Ни в зайца, ни в лису — пусть даже выйдет слон! —
Не смеешь ты стрелять!..
Стой, дожидайся волка!..»
Так старый егерь наставлял стрелка,
Что на облавах не бывал пока.
И вот теперь, зажав в руке двустволку,
Грозился загодя: «Уж я-то всыплю волку!..»
Команда на местах. Стрелки в засаде. Ждут.
Уже загонщики галдят в черте обклада.
Но тут —
Дуплет в лесу… Да не такой, как надо!
Зайчишку увидав, не утерпел юнец
И выпустил в него из двух стволов свинец.
А волк ушел…
На зайце в клочья шкурка…
Сошлись охотники, в сердцах клянут придурка.
В глаза его на все лады костят,
А он в ответ: «Простите! Виноват!»
Наутро вновь налажена охота:
Флажками красными зафлажено болото
И волк, вчерашний волк, опять лежит в кругу —
Следы знакомых лап на выпавшем снегу.
И снова замерли охотники в засаде —
Стоят «на номерах», сквозь мелкий ельник глядя,
Двустволки на весу…
Пошел загон.
И с лежки волк поднялся.
Как вдруг (вот сосунок!) опять дуплет раздался:
Не утерпел юнец и выпалил… в лису!
А волк опять ушел…
Так нам вредит любой,
Кто в общем деле занят лишь собой!
ТОЛСТЫЙ И ТОНКИЙ
«Я лягу на полок, а ты потри мне спину,—
Кряхтя, сказал толстяк худому гражданину.—
Да хорошенько веничком попарь.
Вот так-то я, глядишь, чуток и в весе скину.
Ты только, братец, не ошпарь!»
Трет Тонкий Толстого. Одно пыхтит лежачий:
«Еще разок пройдись!.. Еще наддай!..
А ну, еще разок! Смелей — я не заплачу!
А ну, еще разок!..» — «Готово, друг! Вставай!