Смена формата. Как справиться с решением самых запутанных мировых проблем
Шрифт:
3.
Из всех упомянутых и подобных им историй возникает соблазн сделать вывод о том, что человеческая природа неизменна. Альтернативный вариант – тезис о том, что общества не помнят ошибок истории, а вот отдельные люди – да. Дети тех людей, которые справились с тестом Дункера со свечой, не имели никаких преимуществ, когда они сами в первый раз столкнулись с тем же тестом. Но решив его единожды, они уже никогда в нем не ошибались. Также и те инвесторы, которые погорели во время тюльпаномании, вряд ли стали бы вкладывать деньги еще раз в какое-нибудь весьма рисковое предприятие, но их потомки вполне могли вложиться в пузырь доткомов.
Различие
23 октября 2008 года Алан Гринспен был приглашен выступить перед комитетом американского конгресса со своим анализом истоков кризиса. До 2006 года, в течение почти двух десятилетий, Гринспен был председателем Федеральной Резервной системы. Удерживая низкими процентные ставки и тем самым поддерживая активные темпы экономического роста и благосостояния на всем протяжении 1990-х и 2000-х годов, он заработал себе хорошую репутацию. Тогда же, когда кредитные рынки оказались в глубокой стагнации, а банки начало лихорадить, Гринспена пригласили в комитет предложить свое объяснение происходящих событий. Заявление Гринспена Генри Ваксману, конгрессмену-демократу от Калифорнии и председателю комитета, было весьма показательным:
Гринспен: Я имею в виду, что я обнаружил дефект. Не знаю, насколько важный и насколько устойчивый. Но он меня расстроил. Но если я могу – если позволите – ответить на этот вопрос…
Ваксман: Вы обнаружили дефект в реальности?
Гринспен: Дефект в модели, которую я воспринимал как критически важную, фундаментальную действующую структуру, которая и определяет, как устроен мир, так сказать.
Ваксман: Иными словами, вы обнаружили, что ваша картина мира, ваша идеология неверны. Они не работают.
Гринспен: Именно так. Именно это и стало причиной испытанного мной шока, поскольку все это значило, что сорок лет, а то и больше, я жил с полным убеждением, что она прекрасно работает.
Этим своим замечанием Гринспен выказал свою готовность скорректировать свое восприятие мира под воздействием новых фактов. Обнаруженный им дефект касался вопроса о том, насколько эффективно были способны банки оценивать риски. Одно из его ключевых положений состояло в том, что все имеющие свой собственный интерес организации (и инвестиционные банки в особенности) способны обходить стороной вредоносные события, поскольку подобное поведение было как раз в их интересах. И как раз не недостаток личной заинтересованности положил их на обе лопатки в 2007, а неспособность распознать риски.
В своем выступлении Гринспен отметил:
Исходя из моего опыта, который у меня немалый – за плечами 18 лет работы в государственных регулирующих органах и столько же в частном секторе, и особенно 10 лет проведенные мною
Однако инструменты, которыми пользовались эти сотрудники, были больше похожи на увеличительное стекло, чем на зеркало. Гринспен продолжал:
В последние десятилетия значительный прогресс пережили области управления рисками и система ценообразования, в которых применялись лучшие идеи математиков и финансовых экспертов вместе с развивающимися компьютерными и коммуникационными технологиями. За открытие модели ценообразования, которая лежит в основании продвижения рынка деривативов, была присуждена Нобелевская премия. Эта современная парадигма управления рисками десятилетиями не теряла своей актуальности. Однако вся теоретическая конструкция летом прошлого года рухнула из-за того, что исходные данные, использованные во всех моделях по управлению рисками, покрывали только два последних десятилетия – период эйфории. Если бы модели учитывали исторические периоды депрессий, требования к капиталу были бы гораздо выше, и финансовый мир, как я считаю, был бы сейчас в гораздо лучшей форме. (Курсив мой – Э.Н.).
Ошибка, на которую указал Гринспен, была точь в точь такой же, что совершили еще в 1990-е Джон Меривезер со своей командой LTCM, а также что за декаду до этого обнаружили во всех нас Тверски и Канеман. Мы склонны концентрировать свое внимание на ближайшем прошлом в ущерб более глобальной картине реальности. Признание этого – первый шаг на пути разрешения проблемы.
Гринспен, правда, ограничился довольно мягкой критикой. Проблема заключалась не только в том, что в банках мир воспринимали через увеличительное стекло. Подобная поведенческая стратегия закреплялась системой дополнительных развиваемых стимулов и институтов. Можно написать целую книгу (что, собственно, и делали неоднократно) об институциональных структурах, которые приковали людей к этой системе мышления тем, что вознаграждали их финансово за те решения, которые не несли в себе личных финансовых рисков. И хотя основное бремя потерь в LTCM легло на плечи самих управляющих фонда, это было скорее правилом, чем исключением. Однако смысл упоминания того признания, которое было сделано Гринспеном, в том, чтобы указать, что после моментов провала всегда возможно провести корректировку.
Конечно, финансовый мир полон компьютерных гениев и дипломированных математиков – а значит, это как раз то самое место, где в порядке вещей встретить людей, воспринимающих мир через увеличительное стекло компьютерных моделей. Но урок «смены формата» вполне может быть вынесен и за пределы финансового мира. Взять хотя бы проблему совершенно иного рода – такую, как война. Возможно ли воевать четыре года, по прошествии которых вдруг выяснить, что все было мимо цели? И если это так, то, может, секрет победы в «перекадровке» образа своего врага?
ГЛАВА 2
КАК ОБНАРУЖИТЬ БОЕВИКОВ
в тумане
В марте 2007 года журналист из Washington Post задал вопрос Дэвиду Килкаллену, насколько убийство Усамы бен Ладена значимо для завершения войны с террором.
«Не очень, – ответил тот. – Все зависит от того, кто это сделает». Килкаллен обрисовал два возможных сценария. «Сценарий первый: американские солдаты огнем проложат себе путь в некую долину в Пакистане, где и убьют бен Ладена. Это не остановит войну с террором – это лишь превратит бен Ладена в мученика».