Смерч навстречу. Даром

Нарватова Светлана

Она медленно обернулась и обнаружила Полякова. На её безразличном лице не промелькнуло ни тени эмоций. Стыда, например.

– Значит, никаких мужчин у тебя здесь нет, – стараясь сдержать голос, поинтересовался Кощей.

– Мама спрашивала о том, не завела ли я здесь мужчину. И если ты думаешь, что она интересовалась, занимаюсь ли я с кем-нибудь сексом, то ошибваешься.

Это «ты» срезонировало у Паши где-то в груди, но он не мог толком сказать, с каким знаком.

– Маму волнуют серьёзные отношения. Такие, за которыми следует брак с неминуемой в

дальнейшем физической, психической, нравственной и финансовой катастрофой. Вы уверены, что готовы взвалить, – а вот «вы» вызвало горечь, – всё это на свои плечи, чтобы соответствовать в глазах моей мамы понятию «заведённый мужчина»?

Поляков не знал.

То есть заведённым мужчиной он себя чувствовал, причём во всех смыслах, но ничему соответствовать не собирался. И как к услышанному относиться, тоже не знал.

– Давай пирожные есть? – предложил Паша.

Шестым чувством он понимал, что задавать вопросы о «Николае Владимировиче» сейчас не место и не время. Но чудовище под названием «ревность» уже расправляло в его душе свои крылья и выпускало когти. И это Кощея категорически не радовало.

Глава 4. Павел

– Пирожные?.. – переспросила Даша, будто не понимала, о чём речь. – А. Пирожные. Пирожные давай. – Те.

Она направилась в кухню, на ходу, с каждым шагом, расправляя плечи и стирая выражение обречённости с лица. К тому моменту, когда она села за стол, ей даже удалось натянуть на лицо улыбку. Но Паша задницей чувствовал, что это всего лишь дань вежливости и умение держать хорошую мину при плохой игре. Сам Кощей на такой случай предпочитал противопехотную. Даша, судя по тому, что питается овсянкой, пишет ночами рефераты, но матери обещает новые окна, оружия, сильнее острого взгляда, не знает.

– Возьми в сумке, я пока со стола уберу, – попросил Поляков.

Томность и лёгкость вечера растаяли, как лёд в бокале виски. Паша бы от него сейчас не отказался. Настроение у Дарьи было не из тех, когда демонстрируют любовь к себе – в приземлённом смысле этого слова. В конце концов, он не ждал быстрой победы. Но и уезжать несолоно хлебавши тоже был не намерен. Не потому что его жаба давила за впустую потраченную еду. А потому что не хотел.

Он хотел Дашу. Грубо, непритязательно, по-мужски. Хотел спать с нею в обнимку. Может, он не умел так спать. В конце концов Поляков всё равно сворачивался и закрывался, но засыпать он хотел с Дашей. Ощущения можно было описать одним словом: «Моё!». В это слово не помещался как-то непонятный «Николай Владимирович». И даже для Дашиной мамы места в нём не было, хотя Кощей был готов иногда ненадолго подвинуться.

Как нормальный взрослый мужчина он понимал, что у Дарьи на его хотелки сейчас настроения нет. Но, как говорили древние, «если у женщины нет настроения, создай его». Паша был опытным настройщиком. Пирожные, баллончик вбитых сливок и чулки хорошо подходили для этой программы.

Даша выставила на стол прозрачную коробку-тортницу с набором пирожных и села за стол. Молча.

Паша в очередной

раз поразился её реакциям на очевидные вещи. Ну правда, он же чулки, наверное, прикупил какой-то левой бабе? Или себе. Поэтому вопросы о них задавать нельзя ни в коем случае. Вдруг в Кощее Синяя Борода проснётся?

– Даша, чулки я тоже тебе взял, – уведомил Поляков. – Взамен тех, которые порвал прошлый раз.

– Спасибо. Но вы мне только одни чулки порвали, – невозмутимо напомнила Даша.

– У меня большие планы. А почему ты их не достала?

– Вы сказали взять пирожные.

– А ты делаешь только то, что тебе велят? – фыркнул Паша и потянулся с ножом к верёвке, которая крест-накрест перетягивала коробку.

– Зачем резать, я развяжу, – остановила его девчонка и потянула тонкие пальчики.

– Это же долго!

– Мы куда-то спешим?

Это «мы» внезапно утихомирило Пашину язвительность. Правда, не до конца:

– Тебе верёвок не хватает?

– Мало ли, – пожала плечами Дарья, действительно споро справляясь уже со вторым узлом на верхушке коробке, осталось столько же. – Если честно, мне просто нравится. Успокаивает. Но и верёвка тоже… Вдруг пригодится? У меня действительно их нет.

Наверное, говоря о востребованности верёвки, она думала о том, чтобы, например, стопку книг перевязать. А не то, о чём подумал Паша. А он подумал.

Наконец все узлы веревки оказались распутаны.

Дарья сняла прозрачную крышку с таким торжественным видом, будто под фанфары. И с таким предвкушением, что у Паши ёкнуло под грудиной от внезапной мысли, что он каждое утро жрёт перед ней дорогую сладкую булочку и даже не поперхнулся ни разу. Совершенно точно: щепетильная Дарья ничего не покупает себе за его счёт. Кроме того, что он велит.

– А какое можно взять? – девчонка с трудом оторвала взгляд от сладкого разнообразия. Каждое пирожное было в единственном экземпляре.

– Любое.

– Совсем-совсем? Можно каждое на два поделить, – щедро предложила Даша, вновь бросив взгляд на пирожные и на гостя.

– Совсем-совсем любое! – уверил Кощей. – И столько, сколько хочешь.

Он хотел добавить, что в любой момент может купить себе такое же, но вовремя поймал слова на языке. Она опять всё вывернет наизнанку и обидится.

Даша придвинула к себе всю коробку:

– Что, даже и не попробуете? – спросила она потрясённо.

Паша опешил. Не то чтобы ему было жалко, просто знал бы, два набора купил. Но тут Даша рассмеялась и сдвинула пирожные на центр стола:

– Не пугайтесь, я пошутила. В меня столько не влезет.

– Это если за один раз, – возразил Поляков.

– Об этом я не подумала, – согласилась Дарья и изобразила мыслительную деятельность.

Паша разлил по кружкам кипяток, плюхнул туда по пакетику зеленого чая (нужно в следующий раз чёрный купить) и сел.

– Леди фёст, – сказал он на чистом русском языке.

Девчонка быстро выхватила шарообразное коричневое с кремовым листочком сверху.

– Любишь картошку-пирожное? – Паша взял из коробки безе.