Смерш в бою
Шрифт:
И в этом была своя правда, — в потоках освобожденных пленных и беженцев пытались бесследно раствориться власовцы, оуновцы, полицаи, старосты, каратели, агенты немецких спецслужб и прочие проходимцы. Боясь расплаты за свои злодеяния, они, подобно хамелеонам, меняли окраску, мимикрировали, и не так-то легко было военным контрразведчикам распознать в напряженных, фронтовых условиях предателя и отделить его от патриота. С понятным недоверием, а то и открытой враждебностью некоторые наши граждане смотрели на тех, кто по несколько лет провел в плену или работал на заводах фашистской Германии, но остался в живых.
Для них
«Вот то, что осталось от песочницы, где играли Галя и Наташа, — рассуждала Александра. — Вместо нее глубокая воронка, наполненная водой. Война отобрала у нас с Сашей детей. Как же жесток мир и в нем люди, просящие помощи у Неба, но оно часто отвечает молчанием. Всякий раз, когда я вспоминала и вспоминаю, что Господь справедлив, я дрожала и дрожу за свою страну».
Закончилась война… Весна и лето словно хотели побыстрее прикрыть своей зеленой красотой кровавые следы войны, отогреть души людей от постоянного холодного напряжения. Именно в это время Александра наконец-то решила открыться и пошла в городской отдел НКГБ. Чекисты встретили Шурепову доброжелательно и попросили описать всю ее «одиссею». Потом помогли с трудоустройством, — определили инспектором в отдел народного образования. Одновременно коллеги вели розыскную работу по установлению мест нахождения ее мужа — Александра и их детей.
Через месяц в кабинет, где она работала, вошли два офицера-чекиста в званиях капитана и старшего лейтенанта. Она одновременно удивленно и испуганно посмотрела на них, ожидая вестей.
— Александра Федоровна?
— Да!
— Ваш муж жив-здоров!!! — радостно вскрикнули вошедшие офицеры.
— Пра-вда-а-а, — растяжно от неожиданности проговорила женщина, и чуть было от такой радостной вести не потеряла сознание.
— Правда, правда, Александра, мы нашли вашего мужа, — заметил капитан. — А ну, Гриша, прочти.
Старший лейтенант достал из кармана вчетверо сложенный лист и стал читать:
«На ваш запрос №… от… 1945 года сообщаем, что подполковник Шурепов Александр Алексеевич… года рождения, с первых дней войны до победного конца находился на фронте и в настоящее время проходит службу в войсковой части полевая почта №…»
Словно неведомая мощная пружина бросила Александру Федоровну от стола в сторону Григория. Она обняла его горячими руками и, одновременно рыдая и смеясь, стала целовать офицера, приговаривая: «Я это чувствовала, я знала, что он герой, что он останется жить, и дождется меня. Я верила ему — ве-ри-ла-а-а!»
Коллеги мужа заверили ее, что они дадут срочное сообщение о ее местонахождении. Через неделю пришла телеграмма:
«Срочно выезжаю отпуск. Жди. Скоро буду. Твой Саня».
Прижав телеграмму к груди, она долго ходила по комнате. Вечером следующего дня она услышала шум
Он вошел в коридор. Она бросилась к нему на шею. Обнялись, оба заплакали от радости встречи. Она в нем увидела возмужалого, обветренного бурями войны своего защитника, он в ней, исхудалой и уставшей, заметил в волосах не по годам появившиеся седые пряди.
Говорили и говорили всю ночь и никак не могли наговориться. И все же в круге разговоров присутствовала одна животрепещущая тема — судьба детей. За время отпуска отец и мать сделали много: выяснили круг приютов, домов-интернатов, куда могли попасть дети, отправили ориентировки и запросы о дочерях, опросили немало людей, могущих помочь в розыскных мероприятиях. Но никаких конкретных зацепок не было.
Однажды пришла ориентировка о существовании до недавних пор детского приюта, а фактически концлагеря для детей, под названием «Группа «Пляумфе». Эта группа была создана фашистами для выкачивания из детишек крови и вливания ее немецким офицерам и солдатам.
— Неужели Галя и Наташа оказались там? — всплакнула Александра.
— Не надо отчаиваться. Будем искать, — коллеги помогут, — успокаивал супругу Александр Алексеевич.
— Да, твои друзья живо откликнулись на наши беды.
— Общими усилиями выйдем на детей…
Быстро летело время — в службе у Александра, в работе у Александры в Гродненской области. В течение трех послевоенных лет в семье у Шуреповых появилось еще двое детей — сын Сергей и дочь Оля, а поиски Галины и Натальи мучительно продолжались. Родители чувствовали, что они в Германии. Но где? На запросы приходили иногда обнадеживающие ответы. Но однажды пришло письмо из советского посольства в ГДР, в котором сообщалось, что Галина и Наташа Шуреповы умерщвлены в группе «Пляумфе» в 1944 году. Это был шок, леденящий душу удар по результатам более чем трехлетнего розыска детей. Но опыт, интуиция, вера говорили, — не все потеряно. Надо искать и, если это так, найти хотя бы подтверждающие данные о гибели дочерей.
В ходе оперативной разработки группы «Пляумфе» Шуреповым было установлено, что из Мариямполе в Германию было отправлено 50 детей, — из них 28 установили и возвратили родителям. За эту работу Александр Алексеевич получил массу благодарных писем от счастливых родителей. Жаль, что государство никак не оценило этого гуманного подвига чекиста.
А тем временем контрразведчики в архивах докопались до важнейшей информации. Было установлено, что детей Шуреповых в составе группы сопровождала некая Анна Линк. Выйдя на ее родителей в Литве, вскоре нашли и ее, проживающую в предместье Мюнхена. Она сообщила, что дети живы…
Вскоре очередную группу советских детей переправили в Каунас. Шурепов выехал туда. Но в списках детей по своей фамилии он не обнаружил, но обратил внимание на двух девочек-сестер Шубертайте с именами Хелена и Алдона. Особенно его поразили даты рождения: 05.05.1939 и 10.10.1940. Эти даты были ему как отцу знакомы. Какая-то неведомая сила подбросила его со стула. Он вскочил, заволновался, достал фотографии дочерей и показал сотруднице приюта.
— Это они? — вскричал он.
— Да-да! — кивнула женщина. — Старшая девочка очень похожа…