Смерть антиквара

Уайт Полли

– А что за часы? – заинтересованно осведомился продавец.

– Фото нет, зато есть изображение продавца. – Я достала телефон и показала фотографию Сажина.

– О да, я его знаю, – улыбнулся мужчина. – Это же Володя. Раньше постоянно на барахолке крутился. Говорят, он до сих пор торгует старыми цацками.

– Цацками?

– Володя продавал старинную бижутерию. Не золото и не камни, больше для музея подошло бы. Ну и так, по мелочи.

– Значит, не жулик?

– Нет. Но, если дешево запросил, скорее всего, старый хлам. Часы, говорите?

–

Да.

– Если старинные, то, вернее всего, сломанные так, что уже не починишь. И еще их могли где-то подклеить, подкрасить, так что от оригинального вида мало что осталось.

– Ясно, спасибо.

– Не за что. Заходите.

Уже кое-что есть. Значит, Сажин продолжал торговать старинными вещами. Дело, конечно, не противозаконное, хотя… Это как посмотреть. Есть и такие вещички, за куплю-продажу или контрабанду которых можно и под суд попасть. Например, имеющие историческую и культурную ценность.

Интересно, а Киря знает? Может, да, а может, и нет. Если Сажин действительно торговал очень ценным антиквариатом (кстати, а где он его брал?), то вряд ли он это афишировал направо и налево по громкой связи.

Может, приятель или любовница были в курсе? Вполне возможно. Надо будет это обдумать.

* * *

А вот в воскресенье я все же решила навестить Андрея Лозинцева – друга покойного Сажина. Надеюсь, мне повезет и он окажется дома.

Лозинцев проживал через четыре квартала от моего офиса. Подождав до десяти утра (кто знает, вдруг человек еще спит?), я отправилась по нужному адресу.

В отличие от своего убитого приятеля, Андрей Викторович проживал в относительно новой девятиэтажке. Двор был огорожен калиткой с домофоном, но мне повезло: кто-то из жильцов выходил и я без помех проскользнула во двор. Правда, на двери подъезда меня ждал еще один домофон.

Я нажала на кнопку нужной квартиры.

– Кто? – спросил мужской голос.

– Мне нужен Андрей Викторович Лозинцев.

– По какому вопросу?

– Я частный детектив, расследую обстоятельства смерти Владимира Сажина.

– Я уже все сказал в полиции.

– А я не с их подачи действую. Есть люди, которые очень заинтересованы в раскрытии убийства. – Я добавила важности в голосе, хотя и не знала, будет ли это слышно через домофон.

На том конце провода стояла тишина. Потом запищал сигнал открытой двери.

Я зашла в подъезд. Оглядев первый этаж, я прикинула, на каком этаже теоретически находится квартира Лозинцева, и вызвала лифт.

Он уже ждал меня на пороге квартиры, приоткрыв дверь. Никита не ошибся: друг Сажина был щуплый, чуть ниже среднего роста и с узким лицом, напоминающим мышиную мордочку. Он выглядел моложе своих тридцати семи – если бы я не знала его возраста, подумала бы, что он на пару лет старше меня.

– Здравствуйте, Андрей Викторович, – доброжелательно поприветствовала я его.

– Здравствуйте, частный детектив, – кивнул Лозинцев, продолжая стоять на пороге. – Документы, будьте любезны.

– Конечно, – кивнула

я и полезла в сумку.

Да уж, не жалует наш народ органы правопорядка и всех, кто с ними связан, хоть прямо, хоть косвенно. Несмотря на то что многие и смотрели западные сериалы о частных детективах, к их коллегам в нашей стране относятся по большей части так же предвзято, как и к официальным, то бишь полицейским сыщикам. Особенно в нашем провинциальном городке. Поэтому я всегда таскала с собой нужные документы, чтобы люди убедились, что перед ними не потенциальная воровка или мошенница.

Изучив мои документы, Лозинцев кивнул в сторону открытой квартиры, приглашая войти.

– Проходите в кухню, – сказал он.

И снова кухонные посиделки, в третий раз за последние три дня. Беседа с Никитой проходила на кухне, с Синцовой мы тоже распивали кофе на кухне. И вот опять. Или не опять, а снова.

В отличие от жилья Никиты, у Лозинцева была обыкновенная холостяцкая квартира. Заметно было, что хозяин как мог старался поддерживать относительный порядок. Хотя бы приоткрыл форточку, выветрить сигаретный дым. Правда, здесь был заметен ремонт, который делали не так давно, да и мебель явно не бабушкина. Наверно, как и его усопший дружок, Лозинцев – типичный середнячок.

Хозяин предложил мне присесть на табуретку, а сам остался стоять, опершись на кухонную тумбочку.

– Спрашивайте, – сказал он.

Вот так, официально, по-деловому. Да, Андрюша явно не настроен дружелюбно, но и враждебности тоже не наблюдается. Наверно, видит во мне назойливую муху, которая хоть и противно жужжит, но не кусает.

– Андрей Викторович, я задам вам вопросы, на которые вы, скорее всего, уже отвечали в полиции. Но, повторюсь, я действую не в рамках официального полицейского расследования, а по просьбе гражданских лиц, заинтересованных в раскрытии убийства вашего приятеля Владимира Сажина.

– И что же это за лица? – слегка усмехнулся Лозинцев. – Если не секрет, конечно.

– Не секрет. Родственник Марины Ковалевой, которая сейчас главная подозреваемая в убийстве Сажина.

– А, эта гадалка. – Андрей хмыкнул. – У них у всех какой-нибудь прихват есть. Или родственники, или хахали, которые прикрывают их в случае чего.

– Вы ее знаете?

– Видел. Володька ходил к ней пару раз.

– И она ему тоже на картах гадала?

– Да.

– Неужели ваш друг верил во все эти гадания и ритуалы?

– А вы, я так полагаю, не верите?

– Я – нет.

Хотелось ввернуть фразочку, сказанную недавно Леной: «Я – атеист, но в мистику верю». Но это прозвучало бы в данный момент слишком пафосно и неуместно.

– Да, Володя верил в гадания и приметы. Он был суеверным, но в разумных пределах.

– А по какому поводу он ходил к Марине? Конфликты, ссоры, сложности в отношениях?

Лозинцев немного помолчал, потом достал из лежащей на подоконнике пачки сигарету и закурил. Спасибо, хоть форточку оставил открытой, хотя из-за этого на кухне было нежарко.