Смерть Артура
Шрифт:
— А, Иисусе! — молвил король Артур. — Кто же этот рыцарь, весь в зеленом? Он могучий боец!
— Так оно и есть, — сказал сэр Гавейн, — он рыцарь добрый, но знайте, он еще и не так отличится, прежде чем покинет турнирное поле. Но вы еще увидите рыцаря и посильнее, нежели он, и тоже в зеленом. А этот самый рыцарь, — сказал сэр Гавейн, — что поверг сейчас наземь двоих моих кузенов, не далее как два дня назад поверг и меня и еще семерых моих товарищей.
А покуда они так стояли и беседовали, прискакал на поле сэр Тристрам на черном коне. И он с ходу, не дав себе передышки, поверг наземь
— А, Иисусе! — молвил Артур, — вон тот рыцарь на черном коне бьется на диво хорошо!
— Погодите, — сказал сэр Гавейн, — рыцарь на черном коне еще и не начал.
Между тем сэр Тристрам распорядился снова посадить на коней тех рыцарей, коих повергли наземь в самом начале сэр Эдвард и сэр Садук. А затем сэр Тристрам обнажил меч свой и ринулся в самую гущу рыцарей оркнейских, и он сокрушал рыцарей, срывал шлемы, отбрасывал щиты и многих поверг на землю. И так преуспел он, что и король Артур, и все рыцари дивились, как может один рыцарь свершить столь много бранных подвигов.
И сэр Паломид на другом конце поля тоже от него не отставал, он так там отличился, что все кругом только диву давались. И король Артур уподобил сэра Тристрама, сидевшего на черном коне, бешеному льву, а сэра Паломида, что был на белом коне, он уподобил бешеному леопарду, сэра же Гарета с сэром Динаданом — двум свирепым волкам.
А было у них там заведено, что ни один король не помогал другому, но все рыцари, сражавшиеся под одним знаменем, стояли друг за друга, сколько доставало сил. Но сэр Тристрам бился так, что под конец оркнейские рыцари изнемогли и отступили за стены Лонезепа.
И поднялся тут крик герольдов и всего простого люда:
— Зеленый рыцарь сражался всех лучше, он одолел всех рыцарей Оркнея!
И подсчитали герольды, что сэр Тристрам, под которым был черный конь, поразил копьями и мечами тридцать рыцарей, а сэр Паломид сокрушил двадцать рыцарей; и почти все из этих пятидесяти рыцарей были из Артурова дома и испытанные бойцы.
— Ну, да поможет мне Бог, — сказал король Артур сэру Ланселоту, — великий позор нам смотреть, как эти рыцари вчетвером одолели стольких моих рыцарей. И потому готовьтесь к бою, ибо мы сейчас поедем и сами померимся с ними силой!
— Сэр, — отвечал сэр Ланселот, — двое из них, уж конечно, превосходнейшие из рыцарей, и нам не много чести будет сейчас с ними сражаться, ибо они уже утомились после столь многих ратных трудов.
— Пусть так, — сказал король Артур, — но все равно я желаю с ними сквитаться. А потому возьмите с собой сэра Блеобериса и сэра Эктора Окраинного, а четвертым буду я сам, — сказал король.
— Хорошо, — сказал сэр Ланселот, — вы найдете нас готовыми: меня, и брата моего сэра Эктора, и кузена моего сэра Блеобериса.
И вот, когда все четверо они были готовы и верхами, сказал король Артур сэру Ланселоту:
— Теперь изберите, с которым из них вы желаете схватиться.
— Сэр, — отвечал сэр Ланселот, — я выеду против зеленого рыцаря на черном коне. (А это был сэр Тристрам.) Мой кузен сэр Блеоберис померится силами
— Тогда мне, — сказал король Артур, — достанется зеленый рыцарь на сером коне. (А это был сэр Динадан.)
— Ну, а теперь пусть каждый следит за своим! — воскликнул сэр Ланселот.
И они поскакали бок о бок рысью; и встретился сэр Ланселот с сэром Тристрамом и с такой силой ударил его по щиту, что и конь и всадник очутились на земле. Но сэр Ланселот, полагая, что бьется с сэром Паломидом, проскакал дальше.
А сэр Блеоберис встретился с сэром Паломидом и так сильно ударил его по щиту, что и сэр Паломид вместе со своим белым конем покатился на землю.
После него сэр Эктор поразил сэра Гарета с такой силой, что тот вылетел из седла. А потом и благородный король Артур съехался с сэром Динаданом, и сбил его король Артур прочь с коня на землю. И тогда стали кричать другое:
— Зеленые рыцари повержены!
Когда король Северного Уэльса увидел сэра Тристрама на Земле, он вспомнил, сколько славных подвигов они свершили, и изготовился к бою вместе со многими рыцарями. Ибо герольдами было возглашено там такое правило, что если рыцаря выбьют из седла и он не сможет снова сесть на коня ни сам, ни с помощью своих товарищей, тогда он на весь день становится пленником повергнувшей его стороны.
Вот выехал король Северного Уэльса и поскакал прямо к сэру Тристраму. И когда он приблизился, то спешился поспешно, подвел к сэру Тристраму своего коня и сказал так:
— Благородный рыцарь, я не знаю, кто ты и откуда родом, но за все те доблестные подвиги, что свершил ты сегодня, возьми моего коня и тем позволь мне отплатить тебе, насколько это в моих силах. Ибо, да поможет мне Иисус, ты более моего достоин сидеть на моем коне!
— Грамерси! — отвечал сэр Тристрам. — И если я смогу, то в долгу не останусь. А сейчас смотрите не отходите далеко, и надеюсь, я скоро раздобуду вам другого коня.
И с тем сэр Тристрам сел на коня и поскакал прямо на короля Артура и нанес ему по шлему удар такой силы, что король Артур не смог удержаться в седле. И тогда сэр Тристрам отдал королю Северного Уэльса Артурова коня. Тут бросились со всех сторон рыцари к королю Артуру, чтобы не оставить его пешим, но сэр Паломид не пожелал допустить, чтобы короля Артура снова посадили на коня, он разил рыцарей направо и налево и срывал с них шлемы, как подобает настоящему доблестному рыцарю.
А тут и сэр Тристрам устремился в самую гущу боя и сокрушал рыцарей направо и налево и срывал шлемы, а потом ускакал к своим шатрам, оставив сэра Паломида пешим. И, скрывшись, сэр Тристрам сменил коня и облачился во все красное, и коня покрыл красным чепраком.
Королева же Изольда, видя сэра Тристрама повергнутым на землю и не зная, куда он скрылся, юрько плакала. Но сэр Тристрам, снова изготовившись к бою, примчался на полном скаку на турнирное поле, и тут Прекрасная Изольда его увидела. А он стал свершать еще новые подвиги, и одним тяжелым копьем он поверг наземь без передышки пять рыцарей.