Смерть Артура
Шрифт:
— Клянусь, — сказал сэр Блеоберис, — что и я тоже никак не хотел бы биться с вами, и, раз уж вы последовали сюда за мною, чтобы отбить у меня эту даму, я тут же и выкажу вам мое вежество и расположение. Мы поставим ее между нами двоими, и с кем она пожелает поехать: с вами или со мною, — тот пусть и увозит ее с миром.
— Я согласен, — отвечал сэр Тристрам, — ибо мне думается, она захочет оставить вас и поехать со мною.
— А мы вот сейчас увидим, — сказал сэр Блеоберис.
И вот когда ее поставили между ними, она обратилась к сэру Тристраму с такими словами:
— Знай, о сэр Тристрам Лионский, что до
И с тем перешла она к сэру Блеоберису. Увидев такое, сильно разгневался на нее сэр Тристрам и застыдился возвращаться один ко двору. Но сэр Блеоберис сказал сэру Тристраму:
— Это ваша вина, из слов этой дамы я понял, что она изо всех рыцарей на земле всех более верила вам, вы же, как она говорит, обманули ее веру. Насильно, я знаю, никого не удержишь, но я, чем причинять вам огорчения, готов уступить ее вам, если только она согласна.
— Ну нет, — сказала дама, — да поможет мне Иисус, я ни за что с ним не поеду, ибо он, кого я так любила и верила, что и он меня любил, оставил меня в нужде. И потому, сэр Тристрам, — так сказала она, — скачи, откуда приехал, ибо хоть ты и одолел этого рыцаря, как тому и быть должно, однако я с тобой не поеду. Я буду просить этого рыцаря, столь любезного и благородного, чтобы, прежде чем покинуть пределы этой страны, он отвез меня в обитель, где лежит мой господин сэр Сегварид.
— Да поможет мне Бог, — сказал сэр Блеоберис, — пусть будет вам ведомо, добрый рыцарь сэр Тристрам, ведь это король Марк даровал мне право выбрать, что мне захочется при его дворе, и мне всего более приглянулась эта дама — хоть она и повенчана и у нее есть супруг и господин, — однако теперь, когда я исполнил назначенный мне рыцарский подвиг, я отправлю ее назад к мужу, и в особенности из любви к вам, сэр Тристрам. А если бы она согласилась поехать с вами, я бы ее вам отдал.
— Я благодарю вас, — сказал сэр Тристрам. — Я же по ее милости впредь буду знать, каких женщин любить, каким дамам верить. Ведь будь ее супруг сэр Сегварид в отсутствии, я бы первый последовал за вами. Однако теперь, раз она меня отвергла, я уж точно буду знать, кого можно любить, на кого полагаться.
С тем простились они и разъехались — сэр Тристрам возвратился в Тинтагиль, а сэр Блеоберис поехал в ту обитель, где лежал сэр Сегварид, страдая от тяжких ран, и там он вернул ему жену и ускакал прочь, как благородный рыцарь.
И при виде жены своей утешился сэр Сегварид. А она поведала ему о том, как сэр Тристрам бился с сэром Блеоберисом в жестоком поединке и заставил того привезти ее назад.
Приятно было сэру Сегвариду, что сэр Тристрам столько для него сделал; а дама поведала и королю Марку, как проходил бой между сэром Тристрамом и сэром Блеоберисом.
И тогда король Марк задумал в сердце своем любым способом погубить сэра Тристрама, и измыслил он про себя отправить сэра Тристрама в Ирландию со сватовством к Прекрасной Изольде. Ибо сэр Тристрам так восхвалял ее красоту и добрый нрав, что король Марк объявил о своем намерении взять ее себе в жены. И с этим поручением просил он сэра Тристрама отплыть в Ирландию. А все это было лишь
91
… чтобы сэра Тристрама там убили. — Вражда короля к своему племяннику основана на том, что, по предсказанию, Тристрам должен был лишить Марка трона и жизни. В версии Мэлори эта мотивировка отсутствует, и остается непонятным, почему еще до появления Изольды (как причины раздора) король возненавидел своего ближайшего родственника.
Вот сел сэр Тристрам со своей дружиной на корабль и вышел в море. Но в открытом море разразилась вдруг буря и пригнала их обратно к берегу Англии. Прибило их под самые стены Камелота, и не было меры их радости, когда удалось им причалить. Вышли они на берег, сэр Тристрам тут же разбил шатер на Камелотской земле и повесил на шатер свой щит.
В тот же день проезжали там двое рыцарей короля Артура: один был сэр Эктор Окраинный, а другой — сэр Морганор. Эти двое ударили в щит и стали вызывать его, чтобы вышел он из шатра и сразился с ними, если он пожелает.
— Сейчас получите ответ, — отозвался сэр Тристрам, — лишь чуть-чуть повремените.
Он изготовился к бою и сначала сбил наземь сэра Эктора, а вслед за ним и сэра Морганора — обоих одним копьем, и они жестоко расшиблись. И, лежа на земле, стали они спрашивать, кто он таков и рыцарь какой страны.
— Любезные лорды, — отвечал сэр Тристрам, — да будет вам известно, что я из Корнуэлла.
— Увы! — сказал сэр Эктор. — Позор мне, что меня одолел корнуэльский рыцарь!
И в сердцах сэр Эктор сорвал с себя доспехи, отбросил их прочь и пошел пешком, не желая садиться на коня.
А как раз случилось, что братья сэр Блеоберис Ганский и сэр Бламур Ганский в это время передали от короля Артура наказ королю Ирландии Ангвисансу явиться к Артурову двору под страхом лишения королевской милости — если в тот самый день, условленный и назначенный, он не явится, то потеряет король Ирландии все свои земли.
Но в тот день получилось так, что ни сам король Артур, ни сэр Ланселот не могли присутствовать на суде, ибо король Артур был с сэром Ланселотом в Замке Веселой Стражи. И потому король Артур назначил короля Карадоса и короля скоттов быть в тот день судьями.
И вот когда съехались короли в Камелот, король Ангвисанс Ирландский явился, дабы увидеть своих обвинителей. И выступил против него сэр Бламур Ганский и обвинил Ирландского короля в измене — что он предательски убил у себя при дворе их сородича. Король от таких речей совсем смешался, ибо до того, как он прибыл в Камелот, он и не знал даже, что за причина была королю Артуру за ним посылать. Но выслушав все, чти тот против него пожелал сказать, король понял, что иного ему пути нет, как только ответить на обвинения по-рыцарски. Ибо в те времена был такой обычай, что всякий, кого обвиняли в измене или убийстве, должен был сразиться за свою правоту один на один или же найти другого рыцаря, который бы за него сразился. А убийства в те времена почитались за измену.