Смерть айдола
Шрифт:
– Хорошо, онни. Я подумаю, как лучше сделать то, что ты сказала. Онни, наши японские партнёры недовольны изменением в составе «Короны» перед самым выступлением.
– Разве «FAN Entertainment» сделало об этом официальное заявление?
– Нет, не делало.
– Тогда с чего ними вдруг так решили?
– Возможно им это пришло в голову после просмотра шоу с твоим участием?
– Я не говорила там об исключении Агдан из группы.
– Не знаю, онни откуда они это взяли, но японцы считают, что такое решение может негативно сказаться на степени наполняемости
– Чего они хотят? Чтобы она выступала вместе с «Короной»?
– Они хотят, чтобы мы предприняли какие-нибудь меры против снижения продаж.
– Мы только что с тобой это обсудили. Сообщи им, - у них будет СонЁн с новыми песнями.
– Но мы же не ещё получили согласие от «UMG»?
– Сколько проблем. – устало вздыхает ЫнДжу и предлагает ещё один вариант решения. – Пусть ИнЧжон заменит СонЁн. Она ведь тоже исполняла что-то на японском?
– ИнЧжон вместо СонЁн? Тогда она будет летать между Кореей и Японией? Но у неё ведь нет в Японии мужа, который станет её ждать?!
БонСу требовательно смотрит на ЫнДжу, предлагая разрешить эту ситуацию.
– Реши что-нибудь. – покровительственно произносит в ответ та. – Я уже столько времени потратила здесь, а у меня ещё столько дел.
– Хорошо, онни. – вздохнув, покорно соглашается новоиспечённая директор агентства. – Решу.
– Вот и отлично. – кивает ей ЫнДжу и величественно направляется в сторону двери.
Время действия: девятое ноября
Место действия: Сеул. Зал здания суда.
Сижу на месте ответчика, слушаю, как представитель истца зачитывает обвинение. Время крутит свои шестерёнки и, наконец, докрутило их до того, что они привели меня в зал суда, где слушается дело об оскорблении чести и достоинства педагогического коллектива университета Ёнесай, в котором училась СунОк. Она и сейчас там учится, только на занятия не ходит. Как сказала мне по секрету мама - боится гнева преподов и своих одногруппников. Когда она перестанет бояться – непонятно. Вот ещё одна проблема появилась. Не в том, что онни без образования остаётся, - от этой учёбы один ляд толку нет. Но СунОк говорит, что потеряла своих друзей, а новых, уверена, - не заведёт, потому что никто не захочет с ней даже разговаривать. Корейский менталитет, усвоенный с молоком матери. Каким образом выбивать эту дурь у неё из башки – даже не представляю…
Онни вместе с мамой сейчас в зале. Переживают за меня. Думаю, хорошо, что перед заседанием нам удалось перекинуться всего парой слов. Судя по тому количеству журналистов, которое понапускал в зал судья, - страсти в информационном пространстве кипят нешуточные. Много представителей СМИ – значит репортажи с моим участием зрители и читатели ждут. Если мама с онни прижали бы меня к стенке без свидетелей, - язык отвалился бы объяснять, как я дошёл до жизни такой. А так, короткий информационный обмен и, пожалуйте, - заседание началось.
От армии мне выделили адвоката – молодую девушку, для которой моё дело будет первым в её практике. Увидев в первый раз,
После шоу с участием ЫнДжи, я выбрал для себя линию поведения сфинкса. Молчу, а на все вопросы и наезды стараюсь загадочно улыбаться, желая максимально огорчать окружающих. Следую вычитанной в интернете фразе – «приятно молчать в лицо тем, кто ждёт твоей злости и улыбаться в глаза тем, кто ждёт твоих слёз». Наступит понимание происходящего, - буду говорить. Пока – лучше помалкивать с умным видом.
Впрочем, ко мне не лезут. Смотрят издали и тут же обсуждают, а в столовке опять ем один за столом. В общем, вся та бодяга, которую уже видел и проходил в «Кирин». Телевизор снова не смотрю, компьютером – не пользуюсь. Общение с окружающими свёл до минимума. У меня свой собственный бойкот.
Представитель истца заканчивает читать претензию.
– Обвиняемая, вам всё понятно? – обращаясь ко мне, спрашивает судья.
– Да, ваша честь.
Судья, - женщина. К удивлению, - не пожилая. Лет сорока. Но по её глазам и интонации, с которой она обратилась ко мне, -кажется, я ей не нравлюсь. Так что хоть она среднего возраста и вынесение маразматического решения маловероятно, но и дождя из свежеиспечённых плюшек, пожалуй, ждать не стоит.
– Вы согласны с обвинениями? Вы признаёте свою вину?
– Нет, ваша честь. – отвечаю я, поднимаясь на ноги. – Виновной себя не признаю.
– Хорошо. – кивает судья. – Пойдём последовательно. Вы видели видео, представленное обвинителями?
– Да, ваша честь.
– Вы согласны с ним? В нём нет искажений информации, склеек, удалений, которые бы повлияли на смысл произнесённых вами слов? Вы не хотите заявить о непризнании этого доказательства?
– Не могу ответить на все ваши вопросы одним словом «нет», госпожа судья. Возможно, видео имеет склейки, удаления и с ним делались ещё какие-то манипуляции. Я не специалист, чтобы определить это просто глазами. Но слова и смысл переданы верно. Видео признаю.
По залу пробегает волна разговоров и стихает.
– Значит, вы утверждаете, что все преподаватели университета Ёнесай являются алкоголиками?
– Вполне возможно, ваша честь, мною в состоянии аффекта была дана излишне эмоциональная оценка всех педагогов. Однако алкоголиками все они быть не могут. Это против математических правил.
– То есть вы признаёте, что действовали в состоянии аффекта и готовы принести извинения? – бодро спрашивает судья, а в зале разочарованно выдыхают.