Смерть беспозвоночным
Шрифт:
— Откровенно говоря, если бы сначала посмотрела фильмы по романам Агаты Кристи «Выстрелы в Стоунгэйтс» и «Тайна бледного коня», то в руки бы не взяла ее книг. То же с «Усыпленным убийством». Смертельная компрометация и антиреклама, впрочем, она сама именно так оценивала эти творения кинематографа. Точно так же обстоит дело с произведениями Мэри Хиггинс Кларк. Счастье еще, что я много читаю и всегда опережаю фильм. А Эва Марш? Маленькая пухленькая блондиночка в роли Агнешки Дигант! Надо же такое отмочить!
— Могу сказать, какой именно. Разумеется, режиссер.
— Какой режиссер?
— Гениальный постановщик, Юлиуш Заморский. Недавно его даже наградили.
— Заморский! Тот самый, сценарист… Вот и еще кое-что узнала. Выругавшись про себя, я жестом предложила Островскому вторую чашку кофе. Он охотно согласился, тем более что чашки у меня были очень маленькие.
— И вы думаете, что именно поэтому она перестала писать? — спросила я, ставя перед гостем кофе.
Островский, уже запустив ложечку в сахарницу, замер и бросил на меня быстрый взгляд.
— Вы имеете в виду Эву Марш? Интересный вывод. Но мне казалось, вам лучше знать.
— Почему мне…
— Да такое у меня создалось впечатление, что вы с ней как-то связаны. Нет, не то слово. Точнее, знакомы. Нет? Ну тогда заинтересовались ею?
— Нет, мы не знакомы, я ничего о ней не знаю, и очень хотела бы узнать. И вообще, с чего вы взяли, что я заинтересовалась?
Островский помолчал, помешивая кофе.
— Наверное, от кого-то услышал. С кем вы о ней говорили? Фильмы, кассеты? Что-то в этом роде… Какое-то легкое дуновение ветерка донесло.
Я еще успела подумать, что на телевидении сплетни разносятся не с легким ветерком, их со свистом рассеивает бешеный вихрь, но тут вдруг хлопнула входная дверь, и грохот в прихожей заставил нас вскочить с мест. В гостиную, уже не бешеным вихрем, а яростным смерчем ворвалась Магда. Не звонила у калитки, не постучала в дверь! Затормозила, уцепившись обеими руками за буфетную стойку, с размаху заехав по лампе качающейся на плече сумкой.
Что с ней? Мы молча смотрели на нее. Всегда элегантная, ухоженная, с отличным макияжем, теперь она не походила на себя, а лишь тяжело дышала и молча взирала на нас.
— Магда? Ты? Что случилось? — тихо спросил Островский.
— Магда? Езус–Мария! Что стряслось? — дико заорала я.
Стуча зубами, Магда с трудом произнесла:
— Дай мне что-нибудь! Водки, коньяку, что там у тебя найдется? А должна бы ты сама, а не я… Трупы — твое хобби, не мое! Дай же выпить!
Я бросилась к серванту. Под руку попал кальвадос — подходящий, серьезный напиток Схватив большую коньячную рюмку, я щедро плеснула в нее успокоительной жидкости и преподнесла Магде. Не чванясь, та осушила ее одним махом и протянуло мне посуду.
— Я видела машину… Адам
Я повторила операцию. Теперь Магда проявила некоторую умеренность. Островский как-то робко снял с ее плеча сумку, помог сойти с трех ступенек и усадил в кресло. Магда сделала глубокий вдох и попытку немного пригладить прическу. Из вежливости я тоже сделала вид, что пью, вытащив вторую рюмку и плеснув в нее капельку вина. И нетерпеливо потребовала:
— Говори же!
— Я сбежала! — сообщила нам Магда. — Вид ужасный, вынести не было сил! Ну, я и сбежала.
— Откуда сбежала?
— Как откуда? С телевидения. Подальше от трупа.
Детектив они, что ли, ставят? — подумалось мне. — И переборщили с реализмом при показе жертвы. Да ведь Магде уже пора бы привыкнуть. — И недовольно заметила:
— Несмотря ни на что, телевидение все-таки не морг и даже не прозекторская. Откуда ты там взяла труп?
— Да ничего я не брала, он там уже был! — простонала Магда. — Погоди, сейчас расскажу, только имей совесть, могла бы посочувствовать, вместо этого ты задаешь какие-то глупые вопросы… Я так не могу…
Островский деликатно предложил Магде рассказать обо всем поподробнее. В упор глядя на него, Магда с подозрением поинтересовалась:
— А мы не обижены друг на друга? Что-то мне такое вспоминается…
Смутившись, журналист не очень уверенно ответил, что вроде бы нет. После того не очень удачного ужина в Лодзи…
Нашли время разводить церемонии! И я решительно их пресекла.
— Теперь уже не обижены. И вообще, какое это имеет значение? Адам прав, расскажи обо всем с самого начала. Итак, ты пошла на телевидение и…
— А ты откуда знаешь, что я пошла туда?
— Раз ты оттуда сбежала, значит, перед этим требовалось туда прийти. Не отвлекайся! Итак, ты пошла на телевидение. На Воронича?
— Да, на Воронича. Из-за тебя отправилась, чтобы поискать там кассеты. По телефону мне ничего не удалось узнать, пришлось самой туда отправляться.
— В благодарность в случае чего труп я возьму на себя! — благородно пообещала я.
— Тебе не справиться, он слишком большой. Хотя нет, скорее, такой… средний. Но толстый. Жуть!
Я тоже слегка вздрогнула и потянула к губам свою рюмку, которая почему-то оказалась пустой. Поспешила налить в нее, а заодно и Магде. Кальвадос еще никому не навредил. Островскому пить нельзя, он за рулем. На всякий случай вопросительно взглянула на журналиста, но он этого не заметил. Наморщив брови, он почему-то пристально всматривался в брелок с цветком, висящий на спинке дивана.
— Вот странно, — задумчиво произнес он. — Я не могу припомнить, чтобы хоть раз видел толстый труп.
— А худые трупы ты видел?