Смерть без работы не останется
Шрифт:
Последний факт Антону не очень понравился. Песок ассоциируется прежде всего с кровью. Кровь на песчаной арене легко удалить, просто сняв часть песка, в который она впиталась. И никаких следов.
Перец повел Антона по деревянному помосту в сторону некоего подобия балкона для именитых гостей. Оставив его стоять внизу, Перец легко взбежал по лестнице вверх и стал что-то быстро говорить трем мужчинам, вольготно расположившимся в мягких креслах. Антон понимал, что откровенно рассматривать их не стоит. Такое обычно не нравится людям, занимающим высокое положение в криминальном мире. Хотя рассмотреть этих троих он успел.
Крайний справа сидел напряженно и все время крутил головой. И кресло у него стояло
Второй, сидевший в кресле слева, был худ, высок и темен лицом. Он дымил толстой сигарой и держал в руке широкий фужер. Напрашивался вывод, что лицо у этого человека темное по причине алкоголизма. Такие лица в народе называют пропитыми. И этот человек не был тут главным, несмотря на то, что на нем были дорогой костюм и дорогая рубашка.
А главным тут был тот, что сидел в середине. И дело было не в том, что одет он был с иголочки, что только одежды и обуви на нем было тысяч на сто. И не в количестве золота на шее, на пальцах. Показателем было то, как этот человек сидел, как он держал голову, как он подзывал и отпускал от себя одним движением пальца. «Пупом земли» мало быть, им надо себя ощущать. Этот человек ощущал, явно ощущал. Ощущал со вкусом, с наслаждением. Ему нравилось быть «пупом земли».
Из всей троицы Антон узнал, порывшись в памяти, лишь длинного. Он помнил его кличку — Агент. Когда-то он ее получил именно за то, что был большим любителем иностранных напитков и сигар, кальянов, диковинных трубок и душистого трубочного табака. Одеваться он не умел, соответствующих манер не имел, но в уголовном мире этого никто не замечал, поэтому кликуха и прижилась. Правда, считалось, что своим появлением кличка обязана была специальности. Агент был аферистом, и довольно изобретательным. Под его началом всегда имелась группа артистичных молодых и не очень молодых людей, которые заявлялись к доверчивым гражданам, преимущественно пенсионного возраста, под видом социальных работников или представителей инженерных служб. «Мокрухой» не занимались, только кража, только обман, только виртуозное владение инструментом и подготовленной бутафорией.
Короткий свист прорезал пространство «спортзала», отдавшись эхом под куполом. Антон поднял голову и увидел, что Перец энергично и призывно ему машет рукой. Привыкай, Антоха, тут пользуются «погонялами, тут подзывают младших свистом, как собачонок. Тут человек человеку «спрут, волчара и гад», как однажды выразился один из теоретиков уголовного мира.
Антон понимал, что сейчас главное не ошибиться и не переиграть. Нечего разыгрывать из себя матерого уголовника, нечего прикидываться, что ты досконально знаешь уголовный мир или что-то в нем значишь. Искушение есть всегда, но разум диктует, что положение нужно завоевывать, заслуживать. Раскусят тебя тут в два счета, поймут мгновенно, что ты не сидел, что ты не жил в специфической уголовной среде. Надо просто играть свою роль, определенную легендой, которую придумали ребята мудрого полковника Быкова. Ты мелкий аферист, к которому судьба временно повернулась… спиной. И всего лишь!
Антон стал подниматься по лестнице. Не очень быстро, чтобы это не выглядело подобострастным, но и не нарочито медленно, потому что выделываться, показывать гонор перед матерыми уголовниками, перед авторитетами опасно. Он поднялся, подошел к Перцу и с откровенным наивным интересом посмотрел на людей в креслах. Антон даже немного блеснул глазами, показать, что
— Этот, значит, — произнес средний, осматривая Антона с ног до головы. — Что-то он не впечатляет! Может, кто вароганку крутит? [3]
3
Вароганку крутить — говорить неправду (жарг.) .
— Давай проверим, — оживился тот, что сидел справа в спортивном костюме. — Если восьмерит [4] , так хоть удовольствие получим!
— Н-ну, давай, — благосклонно кивнул средний и вдруг обратился к Антону: — А ты-то что скажешь, фраерок?
Антон помялся немного под пристальными взглядами, потом пожал плечами (в двадцатый раз за полдня).
— Я, конечно, вижу, — сказал он, — что вы люди авторитетные, уважаемые. Только я ничего не понял.
— Во! — ткнул в Антона пальцем Агент. — А я что говорил?
4
Восьмерить — представляться не тем, кто ты есть (жарг.) .
Он заржал хриплым голосом и тут же закашлялся, продолжая смеяться и махать рукой. Башковитый вежливо расплылся в улыбке, но смеяться не решался. Ждал реакции главного. А главный продолжал смотреть на Антона, чуть приподняв величественно одну бровь. Потом его глаза вдруг потеплели, и он захохотал, хлопнув себя по колену ладонью. Тут же гулким басом ответил башковитый, и последним засмеялся Перец. Все по иерархии.
Средний перестал смеяться, покачал головой и сделал знак указательным пальцем. Башковитого ветром сорвало из кресла. Он мгновенно оказался рядом с Антоном и потащил его за локоть вниз по лестнице.
— Давай, давай, корешок, пошли! Покажешь себя во всей красе. Тут сейчас твоя судьба решается, учти. Либо ты, либо тебя!
— Я не понял, — начал упираться Антон и высвобождать свой локоть. — Тихо, тихо, приятель, куда ты меня волочишь?
— А ты не въехал, что ли? — вдруг неприязненно выпятил челюсть башковитый. — Тебя зачем привезли сюда?
— А я знаю? — начал ерепениться Антон. — Хоть бы кто слово сказал! А то все темнят, как разведчики…
— Слышь, ты! — башковитый довольно болезненно ткнул Антона пальцем под ключицу. — Ты в балду себе возьми! На арену сейчас пойдешь, покажешь, чего умеешь. Хорошо покажешь — хорошо жить будешь. Плохо покажешь… ну, тут уж как покажешь…
— Это что, — нахмурился Антон, — типа боев без правил, что ли?
— Типа, типа, — закивал башковитый. — А ты что, против?
— Я? — Антон поиграл желваками на скулах, как бы гася раздражение и принимая решение. — Ладно, давай… Только зачем все втемную, сразу нельзя было сказать?
— А кто ты такой, чтобы с тобой тут считались? — вдруг злобно зашипел ему в лицо башковитый. — Ты никто, и звать тебя никак. Хочешь человеком стать — иди и дерись.
— Ла-адно, — недобро прищурился Антон. — Ты сам этого хотел. Переодеться есть во что?
— Найдем, — удовлетворенно ответил уголовник. — Пошли.
Пройдя все тем же коридором, Антона завели в одно из помещений. Типичный и давно знакомый запах раздевалки, которой пользуются очень часто. Значит, бои здесь происходят постоянно. Уголовник показал пальцем на крючки на стенах над простыми лавками. Антон быстро переоделся…
Показывать свою брезгливость не стоило, ведь он сейчас попытается убедить своих оппонентов в том, что он дорого стоит. Значит, ему должно быть не до брезгливости. Он должен хоть в семейных трусах выскочить и порвать всех.