Смерть демона (сборник)

Стаут Рекс

– Мам!

– Нахалка ты, вот что я тебе скажу, нахалка.

– Я и не знала, мам, что у тебя есть бумажник.

– Ты много чего не знаешь, в том числе – как вести себя со старшими.

– А где ты его взяла?

– Мне его дал один человек. В подарок.

– Похоже, он из натуральной крокодиловой кожи.

– Ну и что?

– Мам! Это же ерунда. Ну кто бы это мог дать тебе бумажник из натуральной крокодиловой кожи?

– Один человек, очень богатый человек. – Селия поднялась с колен и прижала сумочку к груди. – Больше я тебе

ничего не скажу. Остальное – это мое дело, понимаешь?

– Ты не знаешь ни одного очень богатого человека.

– А вот знаю.

– Где же ты с ним встретилась?

– На дороге, у нашего дома.

– Мам.

– Так оно и было, помоги-ка мне надеть пальто. Я повстречала его на дороге. Он просто подошел, притронулся к полям шляпы и сказал: "Мадам, я очень богатый человек, вот вам бумажник из натуральной крокодиловой кожи".

– Мам!

– Перестань мамкать.

– Но это же чепуховина.

– К тому же ты вульгарно выражаешься, – презрительно сказала Селия. – Вот что значит выйти за человека, который ниже тебя по общественному положению. Говорила я тебе, что он чернорабочий и потащит тебя вниз, хотя ты кончила среднюю школу...

– Не заговаривай мне зубы, мам. Расскажи еще про очень богатого человека. Он меня чертовски заинтересовал.

– И не подсмеивайся над матерью. Я ведь говорю тебе правду и не хочу, чтобы моя собственная дочь надо мной потешалась.

– А чего же ты будешь делать, когда другие люди увидят бумажник? Расскажешь им такую же сказочку, что и мне?

– Да никто его и не увидит.

– Что же ты с ним сделаешь?

– Выброшу – и вся недолга.

– Выбросишь? Мам, ты совсем уже соображать перестала. Кто-то подарил тебе бумажник из натуральной крокодиловой кожи, а ты собираешься его выбросить. Да он стоит не меньше десяти долларов, а ты говоришь, что...

– Хватит. Отстань от меня.

– Так ведь ерунда получается, мам. Выбросить бумажник из натуральной крокодиловой кожи – в жизни не слыхала ничего глупее.

Мать и дочь уставились друг на друга, Селия была бледная и мрачная, а ее дочь раскраснелась от волнения.

– Деньги-то я оставлю себе, – сказала наконец Селия.

– Какие деньги?

– Которые в бумажнике.

– Сколько?

– Около сотни долларов.

– Сотни долларов?

– Около того. – Селия цеплялась за слово "около", будто видела в нем спасение.

– Мам, где ты его взяла?

– Я же тебе сказала. Его дал мне этот человек.

– Когда?

– Вчера вечером.

– За что?

– За Лэдди. Заплатил мне за пса.

– А при чем тут Лэдди?

– Не кричи на меня! Я не сделала ничего плохого!

– Что-нибудь случилось с Лэдди?

– Да.

– Он мертв?

– Да.

– А тебе как будто и не жаль его вовсе. Своего собственного пса.

– Жалко, да что поделаешь! Я тут не виновата, он выскочил на дорогу. Видел он совсем плохо, а машина ехала быстро.

– Какая машина?

– Такая, знаешь спортивная, без крыши.

– Ага,

с откидным верхом.

– Наверное. Ее вел мужчина. На нем была кепка из шотландки, какие можно иногда увидеть в кино. Он сразу заметил, что сбил Лэдди. И, должно быть, услышал, как я закричала. Сбавил скорость, обернулся и что-то крикнул мне, кажется, "Извините!" Потом что-то выбросил на дорогу. Сначала я не поняла, что это такое.

– Но быстро сообразила, да?

– Не нравится мне твой тон. Мать не уважаешь.

– Да хватит тебе возиться с тонами, вернемся к фактам. И что произошло потом?

– Машина поехала дальше. Лэдди лежал на обочине. Я приподняла его и сразу же увидела, что он убит. И я сама похоронила его на заднем дворе.

– А бумажник оставила себе.

– Почему бы и нет?

Мейбл покачала головой.

– Мне это не нравится. Если сказать тебе правду, это выглядит даже подло.

– Но это мои деньги. Я получила их честно, по совести, за мою убитую собаку. Лэдди был ценный песик.

– Он был полуслепым десятилетним дворовым псом, и ты прекрасно знаешь.

– Даже если и так.

– Мам, а почему ты не позвонила мне вчера вечером, когда это случилось?

– Почему? Да вот по этому самому, чтоб ты не задавала так много вопросов.

– Я только пытаюсь выяснить, как было дело, и тогда мы сможем решить, что нам предпринять.

– Я уже решила. Выброшу бумажник, чтобы любопытные особы вроде тебя не совали свой нос, куда не просят, и не приставали с занудливыми вопросами. А деньги оставлю себе, они мои по чести и совести.

– Откуда ты это знаешь? Селия поджала губы:

– Что "это"?

– Человек, ехавший в машине, мог их выбросить, чтобы заткнуть тебе рот, и чтобы ты никому про него не рассказывала.

– Да зачем это было ему надо?

– А может, это был преступник, который удирал с места преступления?

Потрясенная Селия отказывалась поверить словам дочери:

– Вот еще глупости!

– Как бы не так. Он сбил Лэдди и не остановился, чтобы узнать, не может ли он чем-нибудь помочь. Это называется смыться с места дорожного происшествия. И это уже преступление. – Воображение у Мейбл было под стать ее машине, которая, тронувшись с места, тарахтела всеми сочленениями и ревела на всю округу. – Откуда ты знаешь, что он не ограбил банк и не удирал с добычей?

– Банки по субботам закрыты, – резонно заметила Селия.

– А может, он убийца. И почем тебе знать, что он сюда не вернется?

– Да зачем ему возвращаться?

– Чтобы заставить тебя умолкнуть навеки.

– Господи Боже! – Селия плюхнулась на плетеный стул и начала обмахиваться носовым платком. – Мне дурно. Я чувствую... чувствую, что сейчас упаду в обморок.

– Сейчас принесу тебе стакан воды. Посиди.

Дочь дала матери воды и, за неимением ничего лучшего, кусочек шандры. Мейбл пела партию сопрано в церковном хоре и пользовалась шандрой, чтобы лучше шли высокие ноты.