Смерть дня
Шрифт:
Где Даниэль Жанно?
– Сколько еще младенцев зарежете вы со своим мясником?
Уголки ее глаз почти неразличимо дрогнули.
"Заставь ее говорить".
– Ты прикажешь умереть всем своим последователям?
Она молчала.
– Зачем тебе моя сестра? Остальные перестали слушаться?
Мой голос звучал нервно и на две октавы выше, чем обычно.
– Она заняла освободившееся место.
– Она не верит в Судный день.
– Твоему миру приходит конец.
– В последний раз, когда я его видела, все шло отлично.
– Вы вырубаете леса, чтобы делать туалетную бумагу,
Она подошла так близко, что я видела, как у нее на висках пульсируют жилы.
– Умирай сама, если хочешь, но оставь в покое остальных.
– Необходимо строгое равновесие. Мне явилось число.
– Неужели? И все собрались здесь?
Она отошла, но не ответила. Я заметила блеск в ее глазах, точно луч, скользнувший по разбитому стеклу.
– Они не придут, Элли. Глаза не поменяли выражения.
– Катрин не собирается умирать ради тебя. Она за несколько километров отсюда. В безопасности, со своим ребенком.
– Врешь!
– Не достичь тебе своего космического равновесия.
– Мне посланы знаки. Настал Судный день, и мы восстанем из пепла!
Ее глаза казались черными дырами в мерцающем свете. Я узнала взгляд. Безумие.
Я собиралась ответить, когда услышала рычание собак. Звук шел из глубины здания.
Я отчаянно дернулась, но веревки только туже затянулись. Дыхание превратилось в судорожные всхлипы. Я боролась неосознанно, не думая.
Я не могу! Не могу вырваться! А даже если могу, что тогда? Я у них в руках.
– Пожалуйста, – умоляла я.
Elle смотрела немигающим взглядом.
Рычание становилось все громче, я всхлипнула и снова задергалась. Я не сдамся без боя, пусть даже безнадежного.
Что делали другие? Я видела разорванную плоть и содранные скальпы. Рычание сменилось лаем. Собаки близко. Я тонула в ужасе.
Я извернулась и сумела заглянуть в боковое окно. Сердце пропустило очередной удар. Мне показалось, или снаружи кто-то двигается?
"Не привлекай внимания к окну!"
Я опустила глаза и повернулась к Elle, все еще дергаясь, но думая только о фигурах на улице. Неужели спасение близко?
Elle молча наблюдала за мной. Прошла секунда. Другая. Третья. Я извернулась и украдкой снова заглянула в окно.
Сквозь запотевшее, покрытое льдом стекло увидела тень, метнувшуюся слева направо.
"Отвлеки ее!"
Я качнулась назад и уставилась на Elle. Окно находилось слева от нее.
Лай раздавался все громче. И ближе.
"Скажи что-нибудь!"
– Гарри не верит в...
Дверь отлетела внутрь, загремел голос:
– Полиция!
По деревянному полу застучали ботинки.
Haut les mains!
Руки вверх!
Рычание и лай. Крики. Визг.
Рот Elle превратился в овал, потом в тонкую темную линию. Она вытащила пистолет из складок платья и направила на что-то позади меня.
Как только женщина отвела от меня взгляд, я схватилась руками за веревку, подтянула бедра вверх, оттолкнулась ногами и рванулась к ней. Боль пронзила плечи и запястья, тело выгнулось дугой, вырывая руки из суставов. Я взмахнула ботинками и всей силой своего веса ударила Elle по руке. Пистолет полетел в другой конец комнаты, за пределы видимости.
Ноги ударились
На спину мне легли чьи-то ладони, сзади послышались голоса, они обращались ко мне. Потом меня освободили, и сильные руки наполовину донесли, наполовину дотащили меня до кушетки. Пахло морозным воздухом, мокрым деревом и английской кожей.
– Calmez-vous, madame. Tout va bien. [39]
39
Успокойтесь, мадам. Все в порядке (фр.)
Мои руки будто налились свинцом, колени расплавились. Хотелось откинуться назад и заснуть навечно, но я попыталась встать.
– Ma sceur! [40] Надо найти мою сестру!
– Tout est bien, madame. [41]
Меня уложили обратно на подушки.
Снова грохот ботинок. Двери. Выкрики. Elle и Даниэля Жанно уводят в наручниках.
– Где Райан? Вы знаете Эндрю Райана?
– Успокойтесь. Все будет хорошо.
Английский.
40
Моя сестра! (фр.)
41
Все в порядке, мадам (фр.)
Я попыталась говорить нормальным голосом.
– Райан в порядке?
– Расслабьтесь.
Потом рядом оказалась Гарри, ее огромные глаза наполнены сонной дымкой.
– Мне страшно, – пробормотала она глухим слабым голосом.
– Все хорошо. – Я обняла ее онемевшими руками. – Я заберу тебя домой.
Гарри опустила голову мне на плечо, я – ей. Потом, вспомнив кое-что из религиозных наставлений детства, закрыла глаза, сцепила перед собой руки и, тихо заплакав, начала молиться за Эндрю Райана.
35
Через неделю я сидела во дворике своего дома в Шарлотте, тридцать шесть экзаменационных работ лежали справа от меня, тридцать седьмая – на столике перед глазами. Небо голубое, как обычно в Южной Каролине, сад – сочно-зеленый. Рядом на магнолии вовсю старается пересмешник.
– Восхитительно средняя работа, – сказала я, ставя три с плюсом на голубой обложке и несколько раз обводя оценку.
Птенчик поднял голову, потянулся и скользнул за добычей.
Коленка постепенно заживала. Небольшой шрамик с волосок на коже – ничто по сравнению с ущербом психике. После ужасов в Энджел-Гуардиане в Квебеке я два дня шарахалась от каждой тени и вздрагивала от каждого звука, в особенности от лая. Потом вернулась в Шарлотт, кое-как пережила остаток семестра. Дни заполняла всевозможными делами, ночами было сложнее. В темноте разум расслаблялся, и приходили видения, которые я подавляла днем. Иногда я спала с включенной лампой.