Смерть дня
Шрифт:
– Временное расстройство космического порядка.
– Не думаю, Пит. Мы это уже обсуждали. Спасибо за ужин.
Он пожал плечами и убрал руки.
– Ты знаешь, где я живу, – сказал он и пошел обратно к дому.
Я читала, что человеческий мозг состоит из десяти триллионов клеток. Мои не спали всю ночь, лихорадочно обсуждая одну тему: Пит.
Почему я не открыла дверь своими ключами?
Границы, согласились клетки. Не старая игра вроде "здесь трещина в земле, не переступай
Зачем вообще нужен разрыв? Было время, когда я хотела только одного: выйти замуж за Пита и не расставаться с ним до конца жизни. Что изменилось во мне? Я вышла замуж в очень юном возрасте, но неужели в перспективе я отличаюсь от меня сегодняшней? Или все дело в двух Питах? Неужели Пит, за которого я вышла замуж, такой неответственный? Такой ненадежный? Может, я когда-то считала это частью его обаяния?
Твои слова похожи на песню Сэмми Кан, просвистели клетки.
Что привело нас к разрыву? Какой выбор мы сделали? И сделали бы его снова? Кто виноват? Я? Пит? Судьба? Что пошло не так? Или так? Может, теперь я встала на верный путь, а дорога моего замужества привела меня только туда, куда смогла?
Тяжко, пожаловались мозговые клетки.
Хочу ли я снова спать с Питом?
Единодушное "да" со стороны клеток.
Но у меня выдался скудный в смысле секса год, заспорила я.
Интересный выбор слов, заметили ребята из подсознания. Скудный. Без пищи. Подразумевает голод.
Но был же тот юрист из Монреаля, возразила я.
Это не то, заявил мозговой центр. С тем парнем иголочка едва шевелилась. А с Питом показывала напряжение в красной зоне.
Когда мозг в таком настроении, с ним не поспоришь.
14
В среду утром я только приехала в университет, как зазвонил телефон. К моему удивлению, в трубке послышался голос Райана.
– Прогноз погоды мне не нужен, – вместо приветствия сказал он.
– Около двадцати градусов, и я намазалась солнцезащитным кремом.
– Злая ты все-таки, Бреннан.
Я промолчала.
– Давай поговорим о Сен-Жовите.
– Продолжай.
Я взяла ручку и начала рисовать треугольники.
– Мы узнали имена четверых из сарая.
Я ждала.
– Семья. Мать, отец и сыновья-близнецы.
– Разве мы это уже не выяснили?
Послышался шорох бумаги.
– Брайан Гилберт, двадцать три года, Хайди Шнайдер, двадцать лет, Малахия и Матиас Гилберты, четыре месяца.
Я добавила к первоначальным треугольникам теневые.
– Многие женщины восхитились бы моими способностями.
– Я не такая, как многие женщины.
– Ты на меня злишься?
– А должна?
Я разжала зубы и вдохнула. Он долгое время не отвечал.
– "Белл Канада", как всегда, не торопится, но в понедельник записи телефонных звонков наконец прислали. Единственный междугородный номер за последний
Я остановилась на среднем треугольнике.
– Кажется, не только твое сердце в Дикси.
– Здорово.
– Старые времена еще не забыты.
– Где?
– Бофорт, Южная Каролина.
– Ты честно?
– Пожилая леди обожала крутить диск телефона; прошлой зимой звонки прекратились.
– Куда она звонила?
– Скорее всего, домой. Местный шериф сегодня проверит.
– Там жила молодая семья?
– Не совсем. Зацепка в Бофорте заставила меня призадуматься. Звонки поступали регулярно, потом с двенадцатого декабря прекратились. Почему? До пожара оставалось примерно три месяца. Что-то мне это напоминало. Трехмесячный срок. И тут я вспомнил. Именно столько, по словам соседей, жила в Сен-Жовите молодая пара с младенцами. Ты сказала, детям по четыре месяца, значит, они родились в Бофорте, а звонки прекратились, когда они переехали в Сен-Жовит.
Я ждала продолжения.
– Я позвонил в "Бофорт мемориал", но там в последний год не рожали мальчиков-близнецов. Попробовал в других клиниках и напал на богатую жилу. Мать припомнили в... – снова шорох бумаги, – ...в "Единой медицинской клинике Бофорт-Джаспер", на Святой Елене. Это остров.
– Я знаю, Райан.
– Сельская клиника, преимущественно черные врачи и черные пациенты. Я поговорил с одной из отделения акушерства и гинекологии, после обычной ерунды о врачебной тайне она призналась, что наблюдала за беременной женщиной, подходящей под описание. Женщина пришла на четвертом месяце беременности, носила двойню. Рожать должна была в конце ноября. Хайди Шнайдер. Врач сказала, что запомнила Хайди из-за белого цвета кожи и двойни.
– Значит, она родила там?
– Нет. Еще одна причина, почему доктор ее запомнила, – пациентка исчезла. Женщина приходила на прием до шестого месяца, больше не возвращалась.
– Все?
– Все, что она рассказала, пока я не прислал по факсу фото со вскрытия. Кажется, оно пару недель будет ей сниться. Потом врач перезвонила в более покладистом настроении. Правда, информация из карточки не так уж и помогла. Хайди не слишком откровенно заполняла формы. Она записала отцом Брайана Гилберта, дала домашний адрес в Техасе, пропустила строку местного адреса и номера телефона.
– Что в Техасе?
– Проверяем, мэм.
– Не начинай заново, Райан.
– Хорошо ли обучены мальчики в синем в Бофорте?
– Я их не слишком хорошо знаю. В любом случае юрисдикция полиции Бофорта не распространяется на остров Святой Елены. Он не входит в список городов, поэтому там земля шерифа.
– С ним мы и встретимся.
– Мы?
– Я лечу туда в воскресенье и с удовольствием воспользуюсь услугами местного гида. Понимаешь, кого-то, кто знает язык и местные обычаи. Не представляю, как вы едите овсянку.