Смерть его игрушка + эпилог
Шрифт:
– В смысле?!
– вот так. Удалось его немного удивить.
– Кажется, тебя раньше не волновало то, что женщина не хочет быть с тобой.
– Это было двести лет назад. Ад - замечательный воспитатель в плане морали и нравственности, если хочешь - проверь. Ты не понимаешь… Даша со мной - но ей плохо. Она сердится. И её что-то гнетёт. Я хочу… как раньше.
– Знаешь, я допускаю, что она может оказаться не права в данном случае. Трудно сказать наверняка. Но одно ясно - она тебе эту цепь просто так
– Я думал об этом… Но это ещё хуже, чем цепь. Ты же сам знаешь, психические вмешательства бесследно не проходят. Подчинить тело и подчинить сознание - разные вещи. И… я не хочу такого.
– Это тебе плюс - что ты понял… Но, подумай, даже если тебе удастся переубедить её - остаётся цепь.
– И что же мне делать?
Отчаяние в глазах не наигранное - теперь Андрей был в этом уверен. Состояние аффекта, а? На что способен такой Эльвильяр?
– Ты только держи себя в руках, ладно?
– убрать из голоса даже крошечный налёт паники.
Но Рамон покачал головой:
– Я не причиню ей вреда. Ни за что. Не бойся.
– И себе.
Настороженный взгляд. Кивок.
– Помоги Лане.
– Разумеется!
– раздражение. Ему сейчас не до Ланы.
– Я же обещал!
– Думаю, будет трудно. Но Даша это точно оценит.
– Лана себя ведёт в последнее время… Не очень красиво. Не по-дружески. По отношению к Даше.
Андрей пожал плечами:
– Это не важно для Даши. Поверь, она оценит. Сделай так для неё.
– Тогда она перестанет дуться?
– Ну-у… Не сразу, может. Корми её живность, выполняй её капризы, и ни в коем случае не говори, что она неправа. Ты не получишь прощения женщины, укоряя её в чём-то. Признай себя во всём виноватым.
Немного сумбурно - и не совсем то, что хотел сказать. Но, кажется, он понял. Вроде бы даже приободрился. План действий есть.
Что он делает? Милая, нежная Даша - и сумасшедший всемогущий маньяк. Будь она немного похитрее - могла бы из Рамона верёвки вить. Но Даша не захочет. Будь она хотя бы чуть-чуть такой, как Лана…
Что было бы? Даша свела его с ума. Лана разбудила в нём самопожертвование. Выбор неочевиден, но, похоже, уже сделан.
Та, в чью пользу он сделан - победила или проиграла?
130.
В спальне напротив кровати - огромная панель во всю стену - телевизор. Качество такое, что плазме и не снилось. Куча колонок по комнате. Системный блок, подключенный к этому телевизору. Две сотни гигабайт только одних мультиков.
И ни телефона, ни Интернета. В поисках радиотрубки, от которой пострадал Роман, я облазила всё в пределах досягаемости цепи.
Я нашла хлебный нож на кухне и долго пилила цепь. В конце концов лезвие справилось
Бесит.
Когда Роман, наконец-то, объявился, я уже готова была бросаться на стены.
Теперь он уходил ненадолго, возвращался часто. Не то, что раньше - мог целый день где-то ходить. Лучше бы наоборот.
Не хочу его видеть.
Раздражение и злость вышли на первый план. Нож, который держала в руке, швырнула в него - да, я понимаю, что делаю. И знаю, как на него это действует.
Лучше пусть изнасилует, чем опять соблазнит. Не хочу потом обвинять себя в мягкотелости и вспоминать, где была моя гордость.
Лезвие попало только краем - всё-таки в детстве мы бросали ножички в песок, а не в людей. Но, тем не менее, его порезало. Лоскут разорванной кожи на шее набух от крови.
А в глазах Романа взорвалась тьма.
Губы сжались в тонкую проволоку. Он поймал нож и с силой вонзил в обеденный стол.
Обычный столовый прибор вошёл в лист ДСП вместе с половиной рукоятки. Крышка треснула по всей ширине, я тихо вскрикнула от неожиданности.
– Даша.
Тихо - и от этого ещё более угрожающе. На мгновение мир замер - потом начал пульсировать с ритмом его шумного дыхания. Даже не воздух вокруг - пространство всколыхнулось, заставив меня пошатнуться.
Ухватившись за стену, я встретила ледяное пламя его взгляда.
Я видела жернова гнева в глубине его, которые перемалывали остальные эмоции. Я чувствовала бурю - ещё немного, и его ярость подобно девятому валу погребё меня в пучине.
Плевать.
Я не боюсь.
Осознание пришло как озарение. Ничего он мне не сделает.
Ничего.
Я спокойно смотрю в чёрные бездны его души. И вижу, как зло переливается обратно в глубины, успокаивая поток чувств.
Просто стою.
– Даша.
Роман шагает ко мне… и обнимает, крепко, зарываясь лицом мне в волосы:
– Милая, зачем? Зачем ты меня дразнишь?
– Я хочу что-то… изменить, - вырывается неожиданно - правда.
– Что-то сделать. Ты не имеешь права поступать так.
– Я люблю тебя.
Теперь он говорит о любви. Часто. Только теперь это мне уже не нужно.
Отталкиваю его, почувствовав под щекой что-то влажное. Он проводит рукой по шее, стирая кровь и убирая ссадину:
– Извини.
‘Это ты извини’, - должна сказать я.
Я молчу.
Он подхватывает меня на руки и несёт в спальню. Не сопротивляюсь - бесполезно.
Сажает на кровать. Что, думаешь, сама начну раздеваться и так далее?
Ага, жди.
Именно так я и делаю.
Как будто сознание уступило желаниям управление моим телом. Да, я люблю тоже, хочу быть с ним, и, несмотря на сопротивление разума, я делаю, как хочу.