Смерть экзекутора

Становой Марика

Дознаватели окончили процедуру, отпустили старуху, и та сразу же зарыдала. Но умница Йирт обняла ее, что-то забормотала той на ухо, и снова стало тихо.

– Подтвержаем чёрного, - склонив голову, официальным тоном произнесла Фия.
– Умысел, исполнение и отсутствие раскаяния. Жизнь данной особи бессмысленна для общества и даже вредна. Подтверждаем помещение беременной в капсулу для сохранения естественного развития ребенка. Единогласно. Ждём завершения.

Кин поклонился комиссии, взял бабку за горло, заглушая её эмоции контактным воздействием скана, и отвел к конвертору. Открыл ковш. Положил руку убийце на лоб, вызвал обратной регенерацией обширный разрыв крупных сосудов мозга и тут же сбросил тело в ковш. Наклонился, закрыл приёмник конвертора. Машина тихо загудела, разбирая тело на первичные элементы.

Обернулся и поклонился комиссии. Йирт молча сидела на полу. Подумал: "Бедняжка. Надо бы её успокоить - это первый чёрный в её жизни".

– Я сделаю визуализацию для информации людей и внесу в систему, - сказал Омр.

Оба дознавателя синхронно поклонились и ушли.

Йирт тихо подошла к Кину, всё еще стоявшему между конвертором и инкубаторами.

– Прости меня. Я растерялась и всё испортила.

– Нет, - Кин вздохнул.
– Ты сделала, что могла. С людьми всегда так, они быстро умирают.

– Мне жаль. Ты был к ней привязан. Я думала, сделаешь её своим партнёром.

– Нет, это было бы неразумно. Еще первичная проверка при перелёте отметила замедленное сворачивание крови и неудачное строение таза. И во время родов могли случится всякие дополнительные неожиданности, ты знаешь как это бывает. Сохранять жизнь роженице, которая не может выжить самостоятельно из-за генотипа и исходного строения организма - запрещает закон естественного развития цивилизации. Ребенка она хотела сама, я же не мог предполагать, что она выгонит своего избранника. А делать избранником ажлисс человека, беременного чужим ребенком, тем более глупо. Пойдем, переложим ее в инкубатор. *

Глава 21. Геарджойя. Второй экзекутор

* Последние три декады до возвращения Джи Крошка провела как во сне. Лежала, закутавшись в одеяло и невесомо витала в голове Сергея, который знакомился с планетой и вёл себя приличнее некуда. Спал на природе в обозначенных для ночёвок местах. Охотился, где разрешено и на кого дозволено. Бродил по городам и посёлкам, разговаривал с людьми. Сошёлся с разбитной кочевницей. Очень близко сошёлся. Крошка обрадовалась, но не рискнула подглядывать за интимными играми, хотя было интересно, как Сергей чувствует сам, без внушения. Главное, что он ни на кого не злился. Убедилась, что за Сергеем следит Ньёс. Подглядывание в дневник дознавателя не вызвало никаких моральных терзаний. Крошка даже успокоилась: Ньёс всего-навсего дознаватель. Просто отслеживал сигнал комма Сергея и изредка с ним разговаривал. Никаких антиимперских мыслей не имел, ничего не скрывал. Один из многих. Да и с прежним императором ничем не был связан - мелочь дозенская. Съездила на два плановых задания-подарка и тут же выбросила их из головы и из памяти. Где-то посередине между подарками пришло сообщение с Утренней Звезды для Сергея Калинина: его сестра Елена Калинина получила травму мозга и была помещена в консервационную капсулу для сохранения жизни ребенка. Крошка взъярилась и наложила на информацию вето. Убрала из дознавательской подсистемы и запретила Ньёсу что-либо сообщать Сергею. - Ты не права, экзекутор, - тщательно выговаривая слова и упорно ловя ее взгляд, вещал с экрана мгновенно отозвавшийся Ньёс.
– Люди должны знать о своих родных. Любая ложь приводит к еще большим проблемам. Сергей и так... - Ажлисс дознаватель, - Крошка ответила твердым и уверенным взглядом. Она была рада, что связь не передает состояние биополя и мысли. Мысленно она жаждала оторвать Ньёсу голову. И еще она отомстит этому разгильдяю Кину: не смог уследить за сестрой Сергея!
– Это мой курируемый и я сама решу, что ему лучше. Скоро Император едет на Благословение Утренней Звезды и я найду немного времени, чтобы зайти в больницу. Если она жива, то я её вылечу! - Ажлисс экзекутор считает, что лечитель Кин недостаточно опытен? - Я считаю, что я сильнее любого лечителя, - отрезала Крошка.
– А моему курируемому не нужно переживать. Он недавно разговаривал с живой и здоровой сестрой, а ко времени следующего контакта я всё исправлю. И отключилась. Оставшееся время медитировала над доносом Сейо, официальным ответом Императора и хрониками с Благословения Сэмлы. Пыталась понять, что решит Джи: накажет или нет за самоуправство во время экспансии? Это хорошо или плохо, что она теперь Элиз? Дневник Джи недоступен даже для неё. Можно было бы подсмотреть настроение Императора через дневник Марка, но такой способ уж слишком походил на подглядывание. И казалось, что тогда она сама разрорвёт интимную связь между собой и Джи, как бы признает, что второй экзекутор ближе Императору, чем она. Вообще это всё так странно: она никогда не задумывалась о других экзекуторах. Нет, она давным давно узнала, что она совсем не единственная. Даже прозвище досталось по наследству. Джи сказал, что это был какой-то гвардеец, первым попавший в отборочную матрицу... Который потом, ошалев от взорвавшихся в нем возможностей, забыл долг и присягу. Потребовал почестей и прав со-правителя. Джи убил его. Естественно, зачем оставлять проблему на долгие бессмертные времена? Раз предал в малом, предаст и в большом. Люди же рождаются постоянно, есть из кого выбрать... Но Джи хранил у себя крилоды. Тех, кого не убил навсегда. Дура Хакисс думала, что она единственная, кто реально живет. И никогда не проверяла, не искала. Ей было достаточно однажды увиденной шкатулки с крилодами. Полный кристалл звучит пойманной душой, пустой же только легонько пахнет аурой своего хозяина. Но она не проверяла, кто там пустой, кто полный. Она никогда не проверяла. Пойти проверить? Спустилась на Императорский уровень, прошла через рабочий коридор, которым Джи исчезает из своих покоев в обход приёмной и секретарской. Двери послушно открылись, значит Джи не изолировал её. Может, это ловушка? Провокация? Джи все время проверяет ее. Столько лет. Нарочно провел перед ней второго... Кивнула Эжу, зянятому уборкой. Открыла шкаф, где двадцать лет назад видела шкатулку с крилодами. Ничего нет. Закрыла глаза, просканировала всё вокруг. Услышала! В кабинете. Вернулась, села за рабочий стол Джи. Протянула руку. Пальцы почувствовали знакомый сигнал. Открыла ящик. В картотеке докладов и чипов с лабораторными записями, в отдельной ячейке лежал её собственный одинокий крилод. Вот так просто и... Где остальные? Ещё раз просканировала - нет ничего. Спрятал. Проверила кодировку замков - в отсутствие Императора разрешено приходить только ей. Даже Вику нельзя. Зачем прятать крилоды? Боялся, что она их украдёт? Кому вообще понадобились бы порченные экзекуторы? Эж с пылесосом удалился в спальню, а ей стало неловко. Действительно, она тут как вор. - Эж, подойди!
– провела ладонями у тела андроида. Нет, и в нём крилодов нет. А было бы забавно! Но больше искать не будет. Вернулась к себе и больше никуда не выходя дождалась возвращения Джи. Смотрела в прямой записи как кортеж покинул Сэмлу и влетел в малый портальный зал. Через дневник Марка проследила, как экзекутор прямо с портала закрылся в инкубаторе тренировочного зала, изменился в свою теломорфу и ушел через Малый портал на Западный континент, пасти своих коров. Ждала. Темнело: собирался дождь. Включилось искусственное освещение. А в покоях Джи солнышки естественные - настроены так, что просто передают внешний свет. Если снаружи пасмурно, то и у Джи полумрак. Сколько раз Крошка, вздрагивая от молний в грозу, говорила: 'Благодарю тебя, Мой Император, что во благе нашем ты не провел к себе и ливни с электроразрядами'. Джи даже улыбался... Мигнул сигнал на экране: - Экзекутору от Императора. Отправляешься на декаду к Марку под его ответственность, для отработки дисциплинарного проступка, совершенного во время экапансии на Сэмле. Подпись Джи и императорская печать. Заныли руки. Джи не хочет наказать её сам? Что значит 'под ответственность'? Почему не 'присягнёшь'? Как же надоела эта императорская манера говорить загадками! Но похоже, Джи серьезно недоволен. Даже не поздоровался. Не позвал. Не сказал, как 'отправиться'. В таком случае...

Подтвердила прочтение и, как была босиком и в синской пижаме Стива, побрела на крышу. Декада считается с момента получения приказа, поэтому она будет долго и упорно лететь флаером. Трусливо отложит 'отработку' на время перелета. Может, надо было остаться Стивом? Хотя это тоже не спасение: лучше Марку не напоминать, что ему пришлось работать в чужой теломорфе. Флаеру еще полдня лететь над океаном, а потом над бесконечными равнинами Западного континента. Элиз несколько раз успела пожалеть, что сорвалась как дурочка... Не взяла с собой Генри. Не взяла ничего поесть. И сейчас умирала от голода. Ничего, будет меньше сил, быстрее накроет малая смерть. Или большая. Что было бы еще лучше, так как крилод на базе - а она проверила и смогла услышать свою ловушку, оставшуюся у Джи - и тем самым наказание будет считаться завершённым. Хуже было бы, если бы Джи отдал и крилод. В голову упорно лез гараж Криса. Погружаясь в воспоминание, Элиз заплакала от жалости к самой себе. Но пережить это нужно. Снова и снова и тогда любая боль изотрется и побледнеет до прозрачности. И уже не будет болеть. *** Тогда прямо с утра заявился Генри и, вместо завтрака, принес сложенный плотный мешок. Стив испугался. Вскочил и уставился на стюарда. - Это еще что? - Прости, но завтракать не нужно. Ты едешь подарком к регенту Кристоферу. Джи уверен, что ты справишься. - Какой подарок Крису?!
– Стив похолодел.
– Он же меня терпеть не может! Ему дай волю и...
– Стив шлепнулся обратно на кровать. - По результатам последней исповеди регента Территорий арнов Кристофера, дознаватели прислали рекомендацию...
– Генри вынул из мешка две пары наручников и кляп. - Да мне плевать на его исповедь!
– взъярился экзекутор.
– Это еще зачем? Мне не десять лет. Я умею молчать когда надо, а обложить его смогу и мысленно! Если захочу, так он вообще в окно выкинется, буду я с кляпом или без. Хорошо, что он заранее не знал своего расписания. Теперь работа с Юи выглядела как взятка. - Регент захотел, чтобы ты был связан, с кляпом, и я тебя привез в мешке, - Генри поставил экзекутора на колени в мешок и сковал ему руки и ноги, захлестнув цепочку наручников через цепь между щиколоток.
– Но ты же не будешь ему ничего делать? Стив мотнул головой, мысленно отвечая: "Не буду. Чтоб он сдох". Генри завязал мешок, поднял на руки и вышел через внутренний коридор к гаражам. Там положил ношу в багажник маленького двухместного флаера и вылетел к дому регента. * Стив лежал и старался максимально успокоится, чтоб дышать неглубоко и редко. Нет, удовольствие можно получать по-всякому и всё может в конце концов выйти расчудесно. Волнующая и нежная боль на грани страха, особенно когда твоя беспомощность и призрак легкого ужаса возбуждают твоего ведущего и тогда ты возбуждаешься сам, входя в знакомый и привычный ритм сексуальной игры и, найдя резонанс с ведущим, полностью слившись с ним биополем, стимулируя и усиливая его переживания сканом, входишь в пик эмоционального и физического наслаждения. Но для этого объект должен хотя бы нравится заказчику. Ладно, экзекутору ничего не стоит внушить любовь кому угодно... Но с чего бы Крис, который считает экзекутора тряпкой и лживым ничтожеством, захотел именно его?.. Это плохо пахло. И, кстати, скоро в мешке будет нечем дышать. Стив просканировал окрестности. Флаер сел на заднем дворе. Домик регента стоял слегка в стороне от наземной дороги в город-спутник Императорской базы Лакстор. С живописной возвышенности, окружённый с трех сторон лесом, открывался вид на город. Некоторые люди, заслужив бессмертие и перейдя в статус ажлисс, оставив в прежней жизни полное имя и всех родственников, переселялись на место работы. Так было проще гвардейцам, кроме нескольких командиров, и абсолютно всем ученым. Не то, чтобы они не имели права общаться со своими смертными родственниками, но это не было принято. Ажлисс - это часть движимого и недвижимого имущества Империи. Но некоторые все-таки собирали карманные средства в кулак и обзаводились индивидуальным жилищем. "Наш Крис из таких крыс," - начиная паниковать, думал Стив. Генри выложил его и улетел. "Крис, ну где же ты, скотина?" - Стив ощупывал сканом дом и пытался выбраться из мешка. Воздуха уже не хватало. Крис нашелся - неторопливо спустился по лестнице со второго этажа и направился к задней двери. "Поздравляю!" - послал Стив. Регент мысленным пинком выгнал экзекутора из своего сознания. Тело хотело дышать, но не было чем и не было как. Стив задыхался. Дрожа, обливаясь потом и отплывая в обморок, он вломился в сознание регента, заставил молнией пробежать последние несколько метров и развязать мешок. Выныривая из безвоздушной и липкой темноты, выскользнул из сознания Кристофа, вздохнул полной грудью. И сразу же упал, получив пощечину: - Не смей! Кристоф приподнял его за волосы, встряхнул и другая пощечина разбила губу. - Не смей лезть в мою голову, слышишь, ты! Мелкая дрянь! Стив зажмурился и закрылся в коконе тела. Невольно потекли слезы. Больно же! И совершенно не эротично! Он что, с ума сошел? Ладно. Он не будет раздражать этого идиота еще больше. Раз так испортил начало. Подождет команды от юбилянта... Крис зашёл в дом и сразу же вернулся. В руке - нейроошейник. Его, Стива, нейроошейник! Из его собственного карцера! Стало совсем тошно. Пока он растекался благом на Желайсу, Джи, скотина, отдал Крису его нейроошейник! Уникальный экзекуторский скан будет заперт ошейником в границах тела, словно у стандартного ажлисс, а он не сможет не только остановить Криса, если будет совсем плохо, но ошейник заставит его подчиняться любым приказам! Кристоф защелкнул платиметовый шнурок, подцепил пальцами и потащил Стива на крыльцо. Пересчитав ступени вверх, а потом вниз в гараж... Зачем гараж? К чему гараж?! Разбив бедро и изворачиваясь, чтобы поймать немного воздуха, Стив окончательно поддался панике. В гараже оказалась лебедка. Трос был перекинут через блок в потолке. Кристоф подцепил на него перекрещенные цепи наручников, поднял 'подарок' на уровень своих глаз и отрезал ему уши. Стив глухо охнул и невольно дернулся. Наручники врезались в запястья и щиколотки. Кисти и стопы отекли и быстро перестали что-либо чувствовать, но тяжело пульсировали, рождая нездоровое созвучие с болью в голове. Стив одеревенел и замер, стараясь остановить раскачивание, но Крис ткнул его ножом в плечо. Стив откачнулся и на обратном пути наделся на подставленный нож, мерзко царапнувший по ребрам. Крис молчал и раскачивал его методичными тычками ножа. Нож чавкал в теле и отвратительно задевал кости, окутывая Стива вязким омутом бритвенной боли. Регенту не нужна любовь! Регент хотел уничтожать. Стив честно старался выдержать, но быстро перегорел. Он всегда мог уйти в сознание другого человека, отключится от боли, но сначало его держал глупый долг, а потом... Потом он не успевал сосредоточится, а ошейник не давал убежать. Крис подвинул ванну и опустил потрявшего сознание экзекутора в воду. Стив пришел в себя. Тело жадно впитывало воду, раны затягивались. Кристоф появился сзади и всадил острый крюк под ребра. Стив закричал и, боясь утопиться, боясь очнуться, опять провалился в темноту малой смерти. Потом регент снова подвесил его. Накачивал водой, пока не лопнул кишечник... Продолжал и продолжал загонять во тьму, а Стив возвращался только для того, чтобы снова уйти... Но он все-таки смог поймать транс. Если нельзя наружу, то всегда можно внутрь... Он нырнул в густую патоку черной боли, стараясь не слышать, не видеть, не чувствовать, повторяя про себя мантры благодарности Джи, который научил проходить сквозь боль, оставляя её за границей себя. Но Крису было мало страдания тела, он начал звать его, сдергивая на кол безумной игры. Требовал от ответов на бессмысленные вопросы, требовал реакции, криков и слез. Не можешь кричать? Так хотя бы стон, хотя бы хрип. Но только осознанный, идущий из сердца. Крису было мало рефлекторной дрожи и неосознанных криков, он хотел войти внутрь души и остаться там незарастающей раной. Регент снял кляп и требовал признаний в несусветных дикостях, и Стив соглашался с ним. В конце концов, что такое слова? Лишь звук, сотрясение эфира, гаснущее ещё на губах. Сначала Стив даже обрадовался силе ненависти, с которой регент приступил к подарку. Если можно назвать радостью слабо трепещущую надежду жертвы, попавшей в капкан. Стив ждал с отчаянием, что Крис сорвется и захочет услышать что-то непозволительное о Джи, об Империи. Что-то, что можно будет использовать против него, за что можно будет зацепится и отомстить. Вернуться, сграбастать регента в карающей ипостаси экзекутора и убить. Уничтожить тело. Душа регента поймается в крилод, насытит прозрачный кристалл до молочной белости, и тогда разбить кристалл. Навсегда выпустить душу во вселенскую бездну... Но Крис не имел ничего против Джи, он не думал о Империи. Он хотел замучить и разрушить только экзекутора, и Стив разбился о силу и упорство регентовой ненависти. Сломался и осыпался мелкой пылью. Душа Стива разломилась с тихим шорохом ветхого трухлявого пня, сожранного изнутри. Он не удержался в трансе отрешения, вернулся и упал в свое тело, на мокрый шершавый пол. После того, как Крис заставил экзекутора съесть его же глаза, когда он распял его на стене и плеснул на него порченной водой из ванны, Стива замкнуло. Запах гнили и крови, боль и безнадежность этой боли, бессмысленность - за что? Невозможность избежать - это всё вернуло Стива в тот бассейн на Гайдере, где однажды умерла Хакисс. Когда он еще был Хакисс. Стив сдался и потерял все, чему его научил Джи. Согласился с разрушением и утонул в собственном страхе, в жалости и бесцельности своего существования. Умер в еще живом теле. Генри увез все, что осталось от экзекутора, в том же мешке. Тело дышало и понемногу рефлекторно регенерировало, но не отзывалось даже на мысленный зов. * Инкубатор открылся, и Стив сполз на пол у подиума. Спасибо императору нашему - оставил инкубатор в личном тренировочном зале экзекутора. Насколько было бы хуже прийти в себя в лабораториях. Ученые крысы делали бы вид, что все хорошо и ничего не происходит. Но бросали бы косые и липкие взгляды, пытаясь оценить, пытаясь накормить свое нездоровое научное любопытство. А ему нужно просто отдохнуть. Нет, физически он в порядке. Но психически... Хотя, когда он был в порядке психически? Сейчас ему хотелось зарыться поглубже в землю и уснуть. Закрыться в гробу. Самое лучшее, если бы его из инкубатора вынул Джи. Он бы растворился в его руках, уплыл бы в море его души, и любовь вылечила бы разорванное сердце. Хотя вылечить его нельзя. Джи бы успокоил, привел бы к равновесию... Стив обнял себя руками, спрятав ноющие кисти под мышки и пытаясь уменьшить фантомную боль. Не получится. В голове вертелся голос Криса и бесконечная боль. Стив слышал, как рвется его тело, рвется душа, и собственная беспомощность болела бесконечно. Генри пришел и принес одежду, но не смог одеть его. Стив упорно сворачивался в клубок, прижимая колени к груди, и не отзывался. Генри взял экзекутора на руки и отнес наверх в комнату. Бережно положил в постель и закутал одеялом. Погасил свет везде, оставил только призрачное свечение за ширмой гигиенического угла. Стив успел отодвинуться к самой стене и теперь тихо раскачивался и молчал. Стюард сел к нему и взял на руки, прижал к себе и долго говорил. Стив не отвечал и не реагировал. Он тут не был. Он умер и никто не может говорить с ним. Он не может никого слышать, видеть, он ничего не чувствует. Потом заметил, что стюарда уже нет. Медленно слез и забрел в карцер. Благо, манящая холодом металлическая дверь была тут же, за кроватью. Одеяло свалилось на полдороге, но ему не нужно было одеяло. Ему нужен холод. Он мертв, а мертвецы должны быть в земле, в холодной земле. Холод - это все, что можно сейчас чувствовать. Холод и тьма. Закрыл за собой дверь и сжался у дальней стены. Ему тут хорошо, тут темно и холодный пол. Но почему так бесконечно болят руки? Пытался зажать их под телом, сжимать и мять, но стало только хуже. Кажется, чуть было не выломил себе палец... И Стив затих, осыпавшись в углу в неподвижный холмик. Генри опять пришел и снова отнес его на кровать и, навалившись всем телом и удерживая одной рукой, повернул ему голову на бок, сделал два укола в яремную жилу. Стив не сопротивлялся. Уколы - какая глупость. Его тело изолирует и нейтрализует любой яд. Но на удивление довольно быстро стало изумительно хорошо. Он уснул. Когда проснулся, Генри уже был наготове: - Дай мне руку! Стив послушно протянул руку, и стюард, прижав пальцами вену немного выше локтя, опять сделал две инъекции: ввел совсем чуть-чуть бесцветной жидкости, и опять стало светло и спокойно. Тот ужас все еще давил, но как будто стал прозрачным и невесомым, отодвинулся в другую комнату и оттуда неслышно стучал в запертую дверь. - Что это? - Ученые, работая с основами тела ажлисс, нашли нейтрализатор, но его надо вводить только в вену и очень мало. Иначе он не только заблокирует иммунную систему и регенерацию ажлисс, но вызовет распад тканей. - Так это же оружие! - Нет, это надо вводить именно в вену, а естественнорожденный человек не сможет справится со сноваживущим. Вдыхать или пить препарат не имеет смысла: при таком контакте вещество быстро изолируется и изгоняется защитными системами тела ажлисс. - Хорошо, а второе что? - Обычный наркотик, эйфор. Его можно в Лаксторе на любом углу найти. - У меня шея болит, там синяк. Это от нейтрализатора или ты меня вчера душил? - Если бы я тебя душил, синяка бы уже не было. На руку посмотри, там тоже следы от нейтрализатора. Джи сказал, тебе надо еще дня четыре пожить под наркотиком, а потом ты уже сам справишься. Стив не ответил, а поглубже закопался в постель. Вставать не хотелось, ничего не хотелось, и есть он будет, не вылезая из постели. Ему было все равно грустно, но уже не хотелось сразу повесится, что, наверное, было хорошо. Но жить тоже не хотелось, на что всем наплевать. Потом пришел Джи. Стив слетел с постели и упал на колени, приветствуя императора. Джи улыбнулся, послал экзекутора снова в постель и сел к нему на кровать сам - больше в спальне все равно сидеть было не на чем: - Спасибо стараниям Генри, ты уже почти поправился! Стив, укладывая голову на колени Джи, вздохнул и прижался щекой к ладони Императора: - Крис ненавидит меня. Почему? - Тебя ненавидеть легко, - Джи внушал нежность.
– И лучше, чтобы он ненавидел тебя, чем кого-то еще. Зато теперь Кристоф поиграл, и у нас на некоторое время нет проблемы. На нас с тобой лежит ответственность за всю цивилизацию, и твоя работа - это твой посильный вклад в благополучие всех. Ты живешь, чтобы ажлисс могли разрядиться и не накапливать сложности. И в конце концов это полезно и тебе. У тебя остался страх после Гайдеры, ненависть к Крису. Но видишь, ты все пережил и все хорошо. Генри утешил тебя, но не привыкай к наркотикам, ты должен справляться сам. Ты начал работать экзекутором тридцать лет назад. На твоей родине прошло почти пятьдесят местных лет. У твоих ровесников давно были бы внуки, а ты всё никак не взрослеешь. Хотя у тебя, - усмехнулся Джи, - внуки уже есть. - Это не считается, - пробурчал Стив.
– Официально арны не мои дети. - Это для примера. Я не предлагаю тебе нарушать закон и объявлять уже взрослых арнов твоими детьми. - Если бы все было по закону, то ты должен был отдать мне Криса после Гайдеры. - Нет. Совершивший преступление попадает под кураторство жертвы, но ты прекрасно знаешь, что на Гайдере Крис стимулировал тебя по моему приказу. Кажется, мы давно уже все выяснили, а ты должен быть благодарен Крису: он разбудил твои спящие возможности. Да, Кристофер не самый милый человек, но он прекрасно справляется с порученной работой. К тому же именно из-за него я добился периодической исповеди ажлисс и у нас стало меньше скрытых проблем. ...И тогда Джи положил ладонь Стиву на грудь, чтобы было проще слиться аурой, передал мелькающий калейдоскоп биографии регента и ушел. Стив натянул одеяло на голову и, борясь с внутренним нежеланием, погрузился в обрывки чужой жизни. Но Крис тоже не идеален. Даже став ажлисс, не полюбил ни мысленное общение, ни излучение всеобщего счастья, которым Император благословляет подданных. И для сохранения психического равновесия ему надо время от времени 'выбивать злость'. Но у нас есть экзекутор и все хорошо... У нас есть даже два экзекутора. *** Наконец навигатор сообщил, что до посадки осталось двадцать минут. Элиз утерла слезы: интересно, какую злость надо выбивать вротому экзекутору? Взяла валяющийся на полу коммуникатор и послала Марку записку с временем прибытия. Потом перебралась из багажника на кресло, достала салфетки. Умыла лицо и руки как следует. Заставила себя успокоится. Будь что будет. Она ничего изменить не может и нечего расстраиваться. Надо просто пережить. Флаер приблизился к поселку. Небольшие домики - каждый на одну семью - были свободно рассыпаны по холму. На самой вершине светилась синим куполом церковка Джи. Промелькнула узкая речка, станция монорельса. Плавно сел на заднем дворе сдвоенного дома у точно такого же лететельного аппарата, но обильно украшенного полосками металла с цветными камушками инкрустации вдоль антигравитационной платформы. 'И кто ему позволил?' - покосилась Крошка и обречённо остановилась. - А кто мне запретит?
– Марк спрыгнул с верхней ступеньки заднего крыльца. - Это же избыточно и нефункционально, - Элиз, держа осанку, сцепила руки за спиной. - Красиво же, - Марк хлопнул её по плечу.
– Слушай, ну ты даешь! Ты действильно думала, что я буду тебя наказывать? - А зачем...
– Элиз непонимающе посмотрела в глаза Марка: нет, не врёт. - Да Джи надо что-то внести в отчет! Могла бы со мной связаться, я бы все тебе сказал. Но ничего, что-нибудь подберем, - Марк схватил Элиз за руку и потащил в дом. - Чего подберем?
– замирая и еле-еле переставляя ноги, переспросила Элиз. - Еду, например. Одежду и обувь. Ты же не поедешь босиком по колючкам. Подумай сама! Ты ж экзекутор, тебя может наказать только Джи. А потом, ну и что? Отправила каких-то дефектных в бездну чуть раньше, чем дознаватели. Зато они теперь все могут на тебя свалить, - засмеялся Марк.
– Ты, собственно, сделала доброе дело. - Но это же неправильно. - Жизнь - это всегда смерть. Ты либо живёшь, либо не живёшь. А теперь им всё равно. Выбор был, пока они жили. Пойдём, будешь со мной коров перегонять. У меня надо стада комплектовать с молодняком. Отдохнёшь, проветришься, мозги в два раза лучше заработают. Джи просто устал тебе объяснять. - Он мне ничего не объяснял... - Так сама голову включай, - заржал Марк.
– Не девочка уже! Водить стада вместе с другим экзекутором было легко и забавно. Марк оказался совсем не таким напыщенным занудой, каким остался в памяти после Гайдерских казней. И Элиз решилась: - А тебя инициировал Джи сам или как меня: кого попросил? - С тобой вообще всё не так, - улыбнулся Марк и осторожно коснулся ее сканом. Но Элиз закрылась: этими воспоминаниями делиться не хотелось. - У меня было просто, - Марк пожал плечами.
– Джи показал, как управлять биополем, слившись со мной сканом. Ты же - экперимент. Первая, кого он взял ребенком. Первая женщина. Ты правильно сделала, что вернулась в свою естественную теломорфу. Хорошенькие девушки каждому нравятся. И твои капризы никому не мешают. Девушкам полагается капризничать. Поиграем потом? - Про подарок Джи ничего не сказал, - буркнула Крошка. - Как у тебя всё сло-ожно! Заходи слева, не дай бычкам уйти на камни. - Погоди, - Крошка повернула маркову живую лошадь и остановилась перед Марком.
– Я хотела еще спросить, почему ты не приехал помочь с экспансией на Сэмлу? - А к чему?
– второй экзекутор бросил поводья и развел руками.
– Это веками отлаженная операция для дознавателей и армии. Джи тебя просто так послал, чтобы ты его не лоставала глупостями. Джи меня нашел, инициировал и когда ему надо, я помогаю. Но у меня тут ферма, поселок, работа. Люди на моей ответственности. Это ты как цветочек в оранжерее на всём готовом. Да что ты злишься? Каждому своё! Погнали, и давай без скана, - Марк тронул холку своей лошади, высылая её вперед, и коротким галопчиком направился к стаду. *

Глава 23. Утреняя звезда. Благословение

* Работа, нет, отдых и развлечение с коровами Марка отошли в прошлое. Но в ожидании визита на Утреннюю Звезду Элиз так и не смогла вернуться в рабочее настроение. Было бы что ждать и чему радоваться. Гордость от сопровождения императора на официальных визитах тоже растворилась в далёком прошлом. Да и какая это радость - ходить позади его Величества, держась на расстоянии двух шагов за левым боком, сканировать людей, переходы, коридоры, мебель... И эту самую мебель изображать. Шевелиться минимально, говорить только по сигналу Императора. По собственной воле экзекутору разрешено только дышать и отсвечивать. Протокол дозволял еще сидеть у ног Джи или там, куда ткнет высочайший перст. Ни с кем по собственной инициативе не разговаривать. На прямое обращение отвечать после Императорского разрешения. Можно подумать, все так жаждали обратиться к экзекутору! Что люди, что ажлисс, даже случайно встретившись с экзекутором взглядом, стремились, наоборот, куда подальше шарахнуться. Марк считает, что игра в протокол не так уж тяжела. Конечно, остальное время он пасёт своих коров и не думает ни о чём. У неё же нет иной жизни. Она же эксперимент. Можно подумать, она могла выбрать. Расслабиться и поесть можно будет только вечером, оставшись наедине с Джи... Будет неплохо, если Джи вспомнит, что Император - гарант благоденствия всех своих подданых и подарит экзекутора кому-нибудь на несколько часов или даже дней. Визит - это всегда шанс. Элиз, заплетенная и зашнурованная, выскочила из комнаты и вызвал лифт. Генри присоединит экзекуторский однообразный гардероб к вещам Императора в малом портальном зале, где собирался кортеж, и останется на базе на своей основной работе - в лаборатории морфологии. Экзекутору на двоих с Императором вполне хватит императорского стюарда... Да, она сама могла бы подождать у кареты, но хотелось побыстрее избавится от напряжения. Джи её не звал, а она затихла и не напрашивалась. Но возможно Джи будет так добр, что использует на ней Благословение еще на базе? Элиз явилась в апартаменты Императора, послала мысленное приветствие и замерла у дверей, сразу раздражаясь - опоздала. Джи завтракал за столом для заседаний и слушал секретаря. Пошло официальное время. Шла бы прямо к порталу и сидела бы себе в карете! Включилась бы в процесс вместе с остальными - и всё. Никто на территории базы не требует от экзекутора дословного соблюдения правил. Но раз уж пришла в форме и к докладу, так терпи. По собственной глупости добавила себе тупого ничегонеделания, играя в сопровождение раньше времени. Хотя с другой стороны Крошка была рада, что Джи уже не настаивает на совместном приеме пищи с экзекутором. Столько лет прошло, а Крошка все еще не понимала, зачем Император соблюдает полный протокол даже у себя в комнатах, превращая еду в сложносоставную пытку. Были времена, когда во время приемов и официальных обедов экзекутору стоило больших трудов сохранять спокойствие, наблюдая, как его Императорское величество элегантно подхватывает маленький кусочек чего-нибудь вкусного и несет в рот. Узкие губы слегка раскрываются, и в них неторопливо вкладывается ложка. Губы смыкаются, ложка выскальзывает, снова приближается ко рту, рот в ожидании приоткрывается... Хакисс бы изнемогала от всякоразных желаний, но она не Хакисс. Хотя... Можно изменить теломорфу в кого угодно, личность же изменить нельзя. Но Джи давно её не волнует. Каждый просто делает свою работу. К тому же, можно разглядывать Вика. Секретарь императора, больше похожий на кондитера, зачем-то вырядившегося в парадную форму, зачитывал Джи протокол будущего визита. И зачем читать вслух, если Джи может вытянуть из головы Вика всё что угодно и когда угодно... Зато на Вика смотреть приятно. С удовольствием бы с ним поиграла. Но Вик любит сильных и решительных брюнеток. Достаточно посмотреть на его андроида. Ради отдыха можно было бы поменяться в чернокудрую девицу... Но Вик тоже остается на базе. Элиз закрыла глаза и прошлась холодным ветром по своему телу, отгоняя кровь туда, где она не застаивается, собираясь в горячие пульсирующие узлы... Пускай течет свободно. Дышать ровно... Руки расслабить... Так... Рука императора лежит на столе, пальцы берут кусочек чего-то там с тарелки и несут ко рту. В детстве она могла смотреть на его руки часами... Эти пальцы прогладят её по краю уха, спустятся по шее, она обернётся и поймает их губами... Боже, ей же не десять лет... Бездна! Протокол! Святой протокол, ну почему она не встала, как положено, за спиной Джи. Разглядывала бы сейчас резьбу на спинке стула. Получила фантомный шлепок по заднице, вздрогнула и отвела глаза. Император всё видит. Просто великолепно, что никто больше так не видит и не умеет творить фантомы! Это счастье, что настолько развитый скан есть только у Джи да экзекутора! Наконец Джи закончил завтрак и встал. Стюард Эж помог Императору облачиться в классический насыщенно-синий мундир с золотым шитьем. Джи пошел вместе с Виком к выходу, захватив темно-синий обруч короны. Хищно блеснули золотые искры по ободку. Элиз приготовилась пристроиться на свое обычное место, но Джи внезапно притянул экзекутора к себе и поцеловал. - Соберись! Сердце забилось рыбкой, выброшенной на берег. Элиз против воли ответила собачьим взглядом в спину Императора и поспешила вдогонку, держась по протоколу. Император играет, это хорошо! Значит, не держит зла. В огромном ослепительно-белом пространстве малого зала ожидал кортеж. Бледно-голубой лотос кареты призывно раскрыл силовые лепески. 'Иди назад', - приказал Джи, и Элиз снова скисла: ну вот за что опять? Могла бы сидеть у ног Императора, на мягком. Вскинула голову и отшагала за карету. Ткнула пальцем в почти невидимый сенсор и лепестки раздвинулись, формируя отдельную кабинку, где она и будет стоймя торчать всю дорогу, словно черно-бордовая заноза в чисто-небесном цветке. Два летучих биодракона, похожие на ярких лоскутных змей, раскрыли прозрачные крылья и, затейливо извиваясь, первыми улетели в туман активированного портала. Ранее драконы сбрасывали в толпы встречающих чешую, состоящую из денежных ленточек. Но из-за людской жадности, порождавшей массовые беспорядки и вспышки преступности, биосимволы Империи теперь наполняют мелкими сладостями, да и то изредка. Карета приняла от драконов сигнал, плавно приподнялась и, в окружении гвардейцев на планерах, пролетела порталом. И сразу накрыло счастьем: Джи начал раздавать благословение. Крошка иногда испытывала желание подсоединиться и усилить Лучи Добра и Любви - люди не способны читать ауру и не поняли бы, кто их облагодетельствовал. Но не хотелось дразнить сопровождающих ажлисс, да и Джи вряд ли бы обрадовался. Хотя непрерывно излучать любовь было утомительно и для него. Пять дней кортеж летал по сложной кривой, снижаясь над редкими городками и поселками, благославляя даже хутора и отщепенцев. Делали паузы в домах дознавателей и понемногу приближались к резиденции Кина - ажлисс, у которого в дозене жила сестра Сергея. Там после полётов пришла очередь заседаний и праздничных ужинов, когда экзекутор бесшумной и молчаливой тенью сидела за Императором и слушала. Император тоже слушал, но, занятый по протоколу совещаниями и постоянными разговорами, не мог охватить всё и всех. Это было обязанностью экзекутора. Нудно и скучно. Элиз вздохнула и вернулась к блужданию взором по неживым предметам, время от времени закрывая глаза, открывая сознание и делая общий скан мышления толпы. Все у нас спокойно: мелкие склоки, мелкая злоба, мелкие радости и всеобщее почтение и любовь к Императору, гаранту нашему... Изображать собственную статую не приносило ни радости, ни разнообразия, ничего интересного или хотя бы нового. Вечеринки были особо заунывными. Неподвижно проторчать, размеренно хлопая глазами и сканируя однообразные мысли веселящихся и не очень ажлисс и людей. Незаметно переминаться с ноги на ногу, пока общество лопало, галдело и мельтешило вокруг. При том, что мысли человеческого стада, Элиз прекрасно чувствовала, и у персоны, смотрящей в другую сторону, и у той, что вообще находилась за стеной... А возможных развлечений был очень ограниченный список: считать блюда или танцевальные па какой-нибудь фифы. Которая неожиданно вспомнила о принципах умеренности и уникальности и нацепила на себя только одну драгоценность, зато размером с тарелку. Обидно, что влиять на мысли или действия окружающих без высочайшего императорского разрешения было нельзя. А наш император в ментальном сканировании был ас, и никто не мог быть уверен, кого он в данный момент проверяет. К тому же, вокруг постоянно ели. О еда... Да, Крошка привыкла есть один-два раза в день, но было невыносимо торчать целыми днями, наблюдая, как мимо носа проплывают разнообразные кушанья и потом поглощаются толпой. Зоопарк... Время кормления. А самой быть декорацией. И иметь возможность поесть только вечером. Хотелось сделать страшную рожу и сказать: 'Бу!' или навести фантом. Например, изобразить кому-нибудь перед носом оторванную голову. Или выдернуть из-за стола хотя бы вон того смазливого мальчонку, что заигрывает с блондинистой дамочкой. И не ест мальчонка почти ничего. Сытый мальчик или влюбленный... А вот она голодная. У мальчика приятные движения и осанка. Ах, как он голову держит. Курлыкает с дамочкой. В бездну дамочку. Выдернуть мальчика из-за стола, не используя скан, просто руками. Она сильнее любого мальчика... Выдернуть и швырнуть куда-нибудь в укромное место. Мальчик возмутится, но не дать ему вопить и драться. Заткнуть ему рот. Привязать. Сладкое предвкушение проснулось в животе и поднялось к горлу. Завязать глаза, сорвать костюмчик и потихоньку срезать эту расшитую рубашку, оставляя небольшие, нежно-кровоточащие надрезы. Неудивительно, что ей хочется крови. Она просто голодная. А самый быстрый способ восстановиться для ажлисс это взять немного жизненной энергии, выпив глоток крови. Но нельзя... Ничего нельзя. Потом поест нормально... А вот это странно. Ажлисс Кин словно носит вместо мозгов программу. Еще на совещании она заметила странно-упорядоченные мысли Кина, но чего не бывает на занудном совещании. Но тут, на вечеринке? Мысли Кина напоминали отлаженный механизм и были слишком простыми для нормального мышления, замечающего и реагирующего на всё сразу и думающего сразу обо всём. В голове у каждого всегда кавардак. Кин участвовал в протокольных мероприятиях, разговаривал и даже шутил, но думал и реагировал только на то, что было у него перед носом. И никаких ассоциаций, никаких нелогичных скачков и бредовых воспоминаний. Донести сейчас? Потом... После того, как она проглотит свою пайку и сможет отойти ко сну с Императором. Или в гардеробной на отдельном месте, если Джи будет так добр. Традиции - гнусная вещь, но Джи разрешил ей спать отдельно и не участвовать в интимных радостях. Хотя сейчас она бы с радостью и поиграла. Но после ужина. * Элиз вошла вслед за Джи в спальню и бросила взгляд на столик у дивана. Да, её ужин уже был там. 'Сядь', - Джи мимолетно коснулся сознания и послал картинку экзекутора, сидящей у косяка. Элиз шагнула назад и опустилась на колени у двери. Джи готовился ко сну. Крошка держала свое зрение и скан при себе. Слишком тяжело. И что он опять придумал? Вчера и позавчера он разрешил ей поесть, пока его императорское величество снимало штаны и плескалось в ванне. А сегодня пожалуйста: умирай от голода и изучай осточертевшую мозаику на полу, чтобы только не смотреть на него. Лучше бы смотреть в тарелку. Джи лег в постель и сделал знак, разрешил ужинать. Так, указал пальцем и шевельнул бровью. Крошка начала закипать. Ведь знает все его трюки, но не может с собой справится! А Джи тоже знает, что она знает, и делает нарочно! И когда он перестанет её дрессировать? Элиз осторожно подошла к столику и аккуратно села, контролируя всю себя. Приступила к поеданию. К насыщению. Джи, облокотясь на подушку и полуприкрыв глаза, созерцал. Элиз нервничала. И ведь знает, гад, что она ненавидит есть на глазах у кого-либо. А тут сам Джи, да еще голый в постели. И смотрит. Смотрит, как Крошка злобно ест. - И когда же я научу тебя есть, как приличного человека?
– раздалась ленивая реплика Императора.
– Ты глотаешь, как голодный крокодил. И ложка! Мне наказать прислугу, что не принесли тебе полный прибор? Элиз закрыла глаза и медленно положила ложку на стол. Выпрямилась. Проглотила то, что было во рту. И, держа себя в равновесии, но упорно глядя в стол, абсолютно спокойно сказала: - Прошу прощения, но не все ли равно, как я съем свой паёк? Мне не грозит попасть с тобой за стол на приём. - Дело не в этом, дело в тебе. И спасибо за милое оскорбление моей спальни. Элиз замерла. Накажет? Чего он ждет? Чего хочет? Сидеть стало очень неудобно. Захотелось сползти на пол и распластаться. Или вообще молниеносно слинять. Даже без еды. Джи молчал и смотрел. - Прости меня. Могу я доесть?
– Элиз чувствовала, как её нервы натянуты до предела и сейчас начнут рваться, волоконце за волоконцем... - А ко мне ты не хочешь? У Крошки затряслись руки, и она судорожно спрятала их под стол, как будто это поможет. Джи видит всех насквозь. - И ты все еще ревнуешь и обижаешься. Хотя знаешь, что ты - единственное живое существо, которое практически часть меня, - тихим обволакивающим голосом продолжил Джи.
– Что ты молчишь? Не хочешь? Элиз с усилием подняла глаза. Да у неё просто кончилось дыхание: - Хочу... - Тогда ешь как человек, а я посмотрю. О боже. Когда же он перестанет её мучить? Теперь вообще невозможно есть. И какой, в бездну, прибор - ей кусок в горло не пролезет. - Джи, я заметила...
– и Элиз переслала свои ощущения вместе с мыслями Кина. * Ажлисс Кин был идиот. На основе детских браслетов, когда-то давно отобранных у арнов и маскирующих биополе носителя, Кин смог создать симулятор, который перекрывал его собственное биополе. Концентрированные и четко направленные мысли самого Кина смешивались с хорошо прочищенной и закольцованной в случайном порядке записью его же дневника. Но кто бы устоял перед комиссией дознавателей, да в присутствии Императора с экзекутором? Под давлением Кин отдал симулятор сам. Всё рассказал и показал. Этот идиот создал ребенка Лене! Элиз захотелось снять с него кожу немедленно на глазах у комиссии. Джи взял Крошку за плечо, повернул к себе и погладил по щеке, переключая внимание. Сказал мысленно: 'Смотри на меня! Ты - рука закона. Ты пойдешь и совершишь то, что должно'. 'Я рука твоя, я - воля твоя', - вспомнила Крошка обрывок молитвы. Переместилась и оказалась перед Кином. Перевесила его крилод себе на шею. На Утренней Звезде еще не построили библиотеку и ажлисс... Ажлисс! Удержалась и не проткнула идиота-ажлисс болевым импульсом. Сжала крилод Кина до онемения пальцев. Опомнилась уже во флаере. Проверила навигатор: да, цель - больница Кина. Сложила руки на коленях. Чужой крилод висел камнем. Ожидание казни, трусливое и подлое ожидание, нетерпеливо дрожало внутри, заставляя сдерживать дыхание и следить за руками. Еще не хватало, чтобы заметили, как у экзекутора дрожат руки в предвкушении. Люди не увидят, им просто объявят, что Кин был казнен за нарушение закона перед людьми. Да, использовал подопечного человека в противозаконных целях! Идиот Кин: нашел где выращивать ребенка! Элиз вбежала в инкубаторный зал. В больнице словно вымерло всё. Держала скан в границах тела. Если найдет хоть одного ажлисс... Около конвертора лежал черный мешок. - Ариш, - рядом с работающим инкубатором стоял Вроаррист. - Я не Ариш!
– Крошка зарычала и ударила ладонями по инкубатору. Под крышкой лежала глухим андроидным эхом копия Лены.
– А это... Не Лена?! Это андроид! Ты! - Всё будет хорошо, - арн сгрёб Крошку в объятия.
– Ты убъешь эту Лену. - Ты!
– Крошка попыталась вырваться, ударила болевым импульсом, но Вроаррист устоял, только сильнее прижал её. - Я должна убить её, - зашептала и вдруг обессилела. Ноги подломились, и арн опустился вместе с ней на пол, продолжая держать ее и убаюкивать: - Ты убъёшь, а конвертор подтвердит генотип. Всё будет хорошо. - Где Лена? Она умерла? Кин думает...
– ворвалась в сознание арна. Увидела, как он перекладывает безвольное тело беременной женщины в спасательную капсулу. Прячет капсулу в свой флаер. - Всё будет так, как надо, - Арн встал и поднял Элиз.
– Тут долго никого не было, а инкубатору не надо много времени. Да и я не пошел на праздник. Мне лучше в лесу и у гор. Еще раз обнял. Лизнул в ухо. Ушёл. Элиз отвернулась от закрывшейся двери. Изнутри поднималось бешенство: каждый решает за неё! Она - орудие. Она - закон. Она всё сделает быстро. Иначе умрёт сама. Она ненавидела эту часть. Но больше всего ненавидела Кина. Это из-за него, всё из-за этого тупого идиота! Крошка раздувала в себе ненависть - это поможет потом. Потом, когда она приведет Кина к себе... Запись в её дневник все равно идет. Крошка сжала и дернула крилод Кина, висящий на её груди. Шнурок больно врезался в шею. Боль отрезвила. Система видит всё глазами экзекутора. Ажлисс не увидят дневник. Увидят вырезку, которую сделает Джи. Джи тут нет - его скан она всегда чует. А Джи не может видеть всё. Не успеет. Экзекутор успеет сам глянуть в свой дневник. Вылючила инкубатор. Андроидом невозможно управлять сканом. Крышка откинулась... - Пойдем, - Элиз дернула живую куклу за руку. Беременная андроидка включилась и села. Моргнула, попыталась улыбнуться, запуская программы, но Элиз настойчиво тянула: - Пойдем! Нельзя давать время! Подвела к конвертору, поставила в открытую пасть приемника. Отвернула от себя, включила силовое поле ножа, полоснула по горлу и толкнула в спину. Не дожидаясь смерти живой копии, пнула ногой приёмник и захлопнула конвертор. Подняла мешок, вернулась к инкубатору. Стерла информацию. Закон: вся информация о преступнике должна быть уничтожена, так же как и преступник. В конверторе останется запись о сырье. Тело - это материал, не личность. Вернулась в соседний городок. Прошла обезлюдевшими коридорами резиденции - в одной руке нож, в другой черный мешок. Слушала только ауру Кина. Они почувствуют все, что ощущает она. Это бесило её. Идиот Кин думает, что это его казнь. Но его уже отсоединили от системы и стерли дневник. Он умрет, и ничто не будет его волновать. А со временем все всё забудут. Экзекутор же останется жить, и её память будет с ней всегда. Росло раздражение. Она всё сильнее ненавидела Кина. Из-за его эгоизма и глупости она должна была убить ребенка. Убить женщину, которая была использована Кином, как живая кукла. Как вещь. Как экзекутор. Элиз входила в оцепенелое состояние транса - это поможет забрать преступника. А потом она даст себе волю. Кин в ошейнике сидел в опустевшем зале заседаний. Элиз овладела его сознанием, включила силовое поле на ноже, срезала и отбросила ошейник. Поставила Кина столбом: - Ты знал закон, и ты нарушил его. Ты оскорбил всех ажлисс и наплевал на жизнь вверенных тебе людей. Ты предал Императора, в верности которому клялся. Ты отделил себя от человечества и закона. Элиз накинула на Кина непроницаемый черный мешок и повела за собой, держа в руке обнаженный нож, измазанный кровью. Она вела официально мертвого ажлисс, и все исчезали с их пути. Кто-то освободил портал и послал предупреждающий сигнал на базу. Элиз, выйдя на другой стороне, словно провалилась на глубину. Вместо привычного гомона портального зала, тишина смела все звуки и людей. Выдавливала, проталкивала её все дальше ото всех и всего - в комнату, в карцер. Туда, куда никто не идет по своей воле. *

Глава 24. Геарджойя. Казнь

* Кин был строг. Неприступен и холоден, как замурованный шлюз морозной ночью. Но это не спасло его. Крошка ломала его, как холодный металл. Резала и калечила. Перед казнью разбила крилод отступника на полу карцера. Нож экзекутора режет всё. Отбросила осколки ногой к одежде преступника. Разделась сама, разрезая выключенным ножом ненавистную шнуровку формы. Кин был силен, и в этом была его беда. Кин был слишком силен, он мог сопротивляться долго... Но прошло несколько дней, и Кин уже плавился, как раскаленная лава, полыхая гневом, бешенством и... наслаждением. Боль растягивала и истончала его силу и стойкость, а экзекутор погружалась в его горе, пила его тоску и сканом выворачивала все чувства наизнанку, усиливая и отдавая обратно, и снова усиливая и снова отдавая. Кин был сильным, но и он не выдержал разделенной боли, унижения и извращенного удовольствия, которое экзекутор выжимала из его кровоточащего тела и щедро делилась, упиваясь и утаскивая с собой в омут безумия. * Крошке было хорошо. Чувственное мерзкое пресыщение вместе с физической усталостью накрыло её душным и тяжелым одеялом. Она был сыта и выжата. Хотелось обнять своего донора, утонуть в его изможденно-безвольном сознании и уйти вместе с ним в небытие. Поднялась и осмотрела тело. Отпрепарированные полоски мышц и уже подсыхающие узкие ленточки кожи - все очень кроваво, очень болезненно, но не смертельно. Ажлисс так просто не убить. Элиз заботливо провела пальцами по открытым ранам, стимулируя регенерацию и останавливая кровотечение. Кин, не приходя в сознание, задрожал. Потом она вылечит все это безобразие по всем правилам. Немного отдохнет, тогда и разбудит Кина. Вынужденная и ускоренная сканом регенерация, когда распаленные нервы, стимулированные её руками, начнут прорываться сквозь буйно соединяющиеся ткани - процесс тоже крайне болезненный и эмоциональный. Продолжая держать жертву без сознания, Элиз с усилием подняла изорванное тело: бывший ажлисс был выше на голову и тяжелее, хотя заметно похудел за декаду экзекуций. Пройдя через спальню, задержала дыхание и сложила мужчину в свою огромную ванну. Закрепила голову, пристегнула

руки и ноги к вделанным в стенки и дно креплениям. Помнится, в детстве её сильно удивляли эти кольца. Однажды она запустила в ванну рыбок и играла с ними, заставляя проплетаться стайками и цепочками сквозь просветы... Включила теплую воду и не выдержала, мягкими любовными касаниями смыла кровь с лица спящего. Лицо она старалась не калечить. Хотя наказываемый видел себя в зеркальных стенах и потолке карцера, это добавляло ему негативные эмоции, которые экзекутору так легко усилить, расшатать и перевести в любовное возбуждение. Довести до экстаза, до полного изнеможения. Сознание преступника содрогалось от сметающих его волю боли, гнева, безнадежного отчаяния, бессильной ненависти к своему палачу, к самому себе. Разбивалось и расщеплялось, умирало от наслаждения, даже скрывшись в паузы разрешенного обморока. Это было так близко, наполняло такими понятными, знакомыми и сильными чувствами. Приближало к смерти, возносило на пик удовольствия и сбрасывало в пустыню забвения. Опустошало. Уничтожало. Элиз соскользнула в воду и легла сбоку, обняв израненное тело. Разрешила себе расслабиться, а теплая вода и убаюкивающая тянущая боль естественной регенерации, излучаемая донором, быстро усыпили её. Она проснулась первой и, разбудив Кина, даже слегка расстроилась. И в то же время обрадовалась. Кин там не был. Пришло время. Во время последней экзекуции, умирая под её руками, а Крошка не заметила когда, Кин исчез. Не выдержал. Остался где-то там, вне. Нет, что-то ещё внутри изуродованного тела было, но этот пробудившийся обрывок сознания - это уже не был человек. Вместе с потом, кровью и спермой, вместе с криком и болью куда-то вытекла важная часть человека. То, что проснулось и смотрело из ванны, было не то. Внутри все еще живого тела шевелился ошмёток былого сознания, и это жаждало. Тянулось и просило. Жаждало и смотрело глазами идиота, которому обещали сладость. Элиз передернуло. Пришло время. Ради этого она живет и ради этого была создана. Открыла слив, села верхом на заёрзавшее с готовностью тело и с отвращением заблокировала его. Грубо поддела кожу и вырезала полосу от плеча до локтя. И ещё. Снимала пласты мяса с груди и конечностей, плавая в кровавом мареве, держась за всё густеющий звон кровавого пульса. Раскачала, усилила... И на всплеске невыносимого шквала боли и отчаяния, полная своей и чужой жаждой, вскрыла напряженно выгнувшееся навстречу горло. Убила. Упала, унесенная взрывом абсолютной пустоты. Как будто умерла сама. На время полного затмения в беспамятстве она перестала быть. Её душа ненадолго разлетелась в пыль, надорвавшись слишком сильным ощущением, и она исчезла из мира вслед за убитым. Стала истинно безвольной куклой, и ничто не беспокоило её. Это был её наркотик и её награда. * Очнулась. Отлепилась от остывшего трупа. Сбросила слипшиеся от крови волосы в ванну, вызвала стюарда и заползла в душевую кабинку. Генри убирался, а она сидела в горячей воде, а вода текла и текла... Легла на бок, обняла колени. Вяло просочилась мысль, что могла бы утопиться, но к чему? Очередная бессмыслица. Сконцентрировала взгляд на своем отражении в зеркальной стенке. Игрушечка. Оленьи заплаканные глазки, пухлый ротик с фигурной верхней губой. Из ночных кошмаров выплыла одуловатая морда гайдерского прихвостня и заместила её лицо. Крошка высунула кончик языка и медленно облизала губы, повторяя жест того урода, который в гаремном саду убивал Хакисс. Втянула воздух уголком рта. Какое знаменательное отличие - слюни у неё пока не текут. Крис поселил прихвостня рядом с собой, но не спал с ним. Конечно, Крису нравятся фигуристые блондинки. Но в этом всё равно есть что-то демонстративно-неестественное. Сколько там убил этот прихвостень? Человек двадцать невиновных? Экзекутор убил больше, но виноватых... В чем виноват экзекутор... Почему ей так мерзко? Почему она словно погасла? Состояние безнадежного ожидания. Чего она ждет? В древности была такая казнь - похоронить человека заживо. Но светлейший Бог, живущий с нами, сделал ненужными подобные жестокости. Он изобрел ошейник. Куратор наденет ошейник на обуреваемого неразумными поступками человека, и ошейник, поймав шкодливые мысли, пошлет импульс прямо в мозг нарушителя. А когда у человека не останется нехороших мыслей, и дознаватель не найдет нехороших желаний даже в самых потаенных глубинах личности, то куратор снимет ошейник, и обновленный человек снова вернется в равноправное общество. На самом деле ошейник - дело бледных ручек научной подруги императора, регента Джул. Но ажлисс не выделяют изобретателя. Все свершается по воле Джи. А люди могут его благодарить, вознося молитвы в храмах и тратя свои деньги на поминальные кольца. Всё равно всё пойдет во благо всего человечества. Для ажлисс, сорвавшихся с ровной дороги благодетельной и долгой жизни, есть маленькое ручное пугало или бесценный подарочек - экзекутор Императора нашего Джи. Что делать экзекутору, когда его посещают нехорошие мысли? Экзекутор может уповать только на Императора, который справедливо и крепко держит свое верное орудие. И оружие. - Я принес обед: креветки и рис, - Генри открыл душ и выключил воду.
– Никакого мяса, как ты и любишь. - Заткнись, - прошипела Элиз и проглотилила приступ тошноты. Даже слышать о мясе было гнусно. 'Любишь!' Она просто не в силах есть мясо минимум декаду. Села, стряхивая кровавые видения. Генри вытащил и осушил её, как маленького ребенка. Экзекутор запихнула в себя еду, и физический голод утих. Но что теперь делать с моральной тоской, которая давила хуже камня на шее, тянула за сердце? Было холодно. Элиз стащила одеяло и забилась в глухой угол у шкафа, замотавшись в мохнатую ткань. Ей полагается отпуск. Может делать что хочет, а она ничего не хочет... Генри бесшумно исчез, зная, что в такое время экзекутор не выносит ничьего присутствия. Открылись двери. Элиз дернулась и сжалась - Джи. Джи молча разделся, сложил одежду на тахту. Подошел и перенес слабо протестующую Крошку на кровать. Обнял всем телом, прижав к себе спиной. - Тебе надо выспаться. 'Мне надо умереть. Зачем ты сделал это со мной?' - Крошка закрыла глаза. - Кто-то должен это делать. А ты для этой работы подходишь. Ты живо реагируешь и даже записи твоих эмоций полезны для Империи. - Я не хочу... - Это неважно. Ты можешь, и поэтому делаешь то, что можешь. Для всех. Ты напугала тех, кому мало хорошего для убеждения. И при этом ты не сильно мучилась, а даже получила удовольствие. - Мне плохо, - Крошка всхлипнула. - Но человечество живет. Счастливо живёт. А я стараюсь, чтобы и тебе было максимально хорошо. Многие перед тобой просто сошли с ума или сорвались в безнаказанность и произвол. А ты не выходишь за уровень необходимого зла. - Но я не хочу!
– Крошка заплакала. - Тш-ш-ш... Я усыплю тебя, хорошо? - Зачем ты сделал из меня это? - Нет, - Джи растворил Крошку в нежности и она, покинув свое тело, плавала маленьким невидимым облачком в его мыслях.
– Я не мог сделать нечто из ничего. На самом деле - ты сама. Я просто дал тебе свободу. Я создал все условия, чтобы у тебя не было пустых раздумий: права ты или нет. Это решают другие. Ты же можешь жить чисто и без сомнений. Наслаждаться жизнью, получать эмоции и удовольствие. Почему ты мучаешься? Тебе просто нравится быть несчастной. Я сделал для тебя всё, ты моя Крошка... - Я ненавижу ажлисс. Ты отобрал у меня всё. Даже имя... - Нет, если бы ты не хотела, ты бы не делала. Никто не в силах заставить человека делать что-то против его воли. Я уже давно не управляю тобой. Только впускаю в свое сознание вот так, как сейчас. - Я не хочу так жить... - У тебя есть долг и присяга. Кто, если не ты? Спи, Крошка, - Джи усмехнулся и прижал экзекутора, целуя её в висок и усыпляя.
– Ты отдохнешь, и всё будет хорошо... *

Глава 25. Геарджойя. Последний разговор

* Свеча одна со мной скучает. Свеча горит, душа пылает. Мой день как ночь, а ночь везде. Душа пылает в темноте. Горит без света, без тепла. Одна, неслышна и безмолвна, Кричать не может - не вольна, А говорить не научилась... Элиз сидела в парке у круглосуточного клуба и убивала время. В кафешке через дорогу тихо играла музыка. Слова песни, не затрагивая понимание, скользили фоном. Крошка ждала, когда у Сергея кончится работа и он придет на встречу. Выкармливала и лелеяла росточек ожидания, который вроде бы проклюнулся и начал распускать щекотливые листочки в сердце. Всё напрасно. Утром прошел дождь, и воздух был пропитан водой, запахом мокрой земли и прелых листьев. Хотя, какие листья в вычищенном до последнего уголка парке? Но запах гниения просто преследовал. Чтобы не сидеть просто так, она взяла большой бокал воды со льдом и кофе в самогреющейся кружке. Потихоньку посасывала то одно то другое, разглядывая людей. За углом витой ограды клуба возвышались ворота детского городка. По воротам ползали и прыгали искусственные лемуры и змеи, привлекая посетителей. Разнокалиберные мамки с детьми повыползали на поверхность, как червяки после ливня. Среди мамаш Элиз зацепилась взглядом за одинокого папашу. В отличие от одетых в вызывающие расцветки мамочек, молодой отец смотрелся тускло. Некрасивый и костлявый, с длинным и унылым носом, папка никогда бы не привлек её внимания, если бы Элиз не увидела, с какой трепетной нежностью он обращается со своей двухлетней дочкой. Вот девочка была одета по традиции всех безумных мамаш: оборочки, рюшечки и горящие оптимизмом краски. Отец склонялся к ребенку, как истово верящий к алтарю. Элиз, неожиданно для себя сгрызаемая завистью, подсоединилась к сознанию отца и чуть не захлебнулась в океане любви, омывавшем все сознание человека. И обожженным мотыльком, подлетевшим слишком близко к острому пламени свечи; осенним засохшим листком, оторванным от родного дерева, Элиз метнулась вон. Как устыдившийся неопытный воришка, вдруг забоявшийся наследить в храме чистой любви, выползла из чужого сознания. Слезы набежали, и Элиз закинула голову, разглядывая небо. Вздохнула и оглянулась. Сергею еще рано. Слёз уже не было. Как говорят люди, она бы отдала все, если бы кто-то любил её так. Если бы она могла любить кого-нибудь с такой силой. Но что она может отдать? У неё нет ничего. Кого бы она могла любить? На самом деле это её спасение, что она ни к кому так не привязана, и никто её не любит. Ни так, ни никак... Она бы сошла с ума, если бы её охватила такая сильная любовь, а в это время придется оставить этот смысл жизни и идти на задание. Хватит ей размолотых в пыль нервов при встречах и расставаниях с Джи. Но это печально, что никто её так не любил. Элиз углубилась в свои ощущения. Она сама никогда никого не любила. Любовь не смогла бы проклюнуться сквозь твердый бетон дрессировки. Экзекутор всегда под жестким контролем Джи или под своим собственным. И кого тут можно полюбить? Любит ли она Джи? То, что она испытывает к Джи, нельзя назвать любовью. Это всё что угодно, от божественного поклонения до ужаса. Чувство вещи к своему хозяину и создателю? Она не знала таких слов и не хотела знать. Вещи не умеют чувствовать, ха! Она - загипнотизированный кролик, которому вставили ядовитые зубы, заставили охотиться и есть мясо. Она - кролик, живущий с удавом. Элиз невесело усмехнулась. Хотелось спрятаться в уютную темную норку, выстеленную теплым пухом чьей-нибудь любви. Но единственная нора, которая тут есть, давно занята удавом. Когда она увидела приближающегося Сергея, то желание сначала съездить куда-нибудь, чтобы отвлечься и погулять, пропало начисто. Сергей пришел, насилуя сам себя. Он уже не кипел ненавистью, но был покрыт бронёй уверенного негодования. Он боролся не столько с экзекутором, сколько сам с собой. Сергей 'приручился'. Острая ненависть исчезла, что ему самому совершенно не нравилось. Он безнадежно воевал сам с собой и проигрывал. Вот, посмотрите: стоит, спина прямая, твердый взгляд. Пришел получить свою порцию вынужденного общения. Элиз захотелось пнуть его. Но она впервые почувствовала себя неуверенно: - Сядь. Никуда не пойдем. Ты можешь со мной просто посидеть? Тут, в кафе. - Это приказ?
– шевельнулось удивление и странная надежда. На что это он надеется? - Я бы хотела с тобой просто побыть. - Зачем? Опять подкуп?
– Сергей склонил голову. Кинул исподлобья быстрый взгляд и отвел глаза. - Я все еще хочу с тобой подружиться, - Элиз медленно выдохнула, упорно глядя в землю. - Опять?
– Сергей хихикнул и сел на соседний стул. - Я не враг тебе, и ты не враг мне! Мы просто попали между событиями, которые не можем изменить. Подумай, что ты можешь изменить и попробуй менять только это! Я не могу повернуть планету в другую сторону, но я могу любить тебя! - Ты чокнутая, - Сергей отодвинулся вместе с сиденьем.
– Человек не машинка: влючил кнопочку и заработало. Это ты: раз - и любишь! Приказали - ненавидишь. Люди так не умеют и не должны. - У тебя нет ненависти ко мне. Но ты не любишь меня. Почему? Ты противоречишь себе. Ты сказал, что любовь приходит сама, ты не управляешь ей, так почему ты вдруг уверен, что никогда не полюбишь меня? - Ты точно свистанутая. - Ты раньше боялся меня, а сейчас не боишься, но тебе почему-то противно. Почему? - Я ничего не могу с этим сделать. Ты украла меня, управляешь мной, как марионеткой. Когда твой хозяин не хочет тебя, ты просто пытаешься стать хозяином сама.
– Сергей вскочил и кричал: - Ты не человек, ты искусственная, как этот твой Генри! Робота нельзя любить! Им можно владеть, а ты пытаешься владеть мной! А я человек! - Хорошо, - Элиз тоже встала.
– Я поняла. Я отпущу тебя, как обещала. Пойдём, не надо делать театр на публике... Джи был прав: она никогда не сможет ни с кем жить нормально. Ей нужен только Джи. Он всегда может высушить её слезы, он измучает её так, что в голове не останется вообще никаких мыслей, ни капли свободного места на глупые фантазиии. А экзекутору нельзя ни с кем дружить - это не приводит ни к чему хорошему. Она нарушила приказ своего бога, поэтому у неё так болит душа. Да, было бы проще, если бы экзекутор пустил всё на самотёк. Сергей получил бы официальное извещение. Но это была бы трусость. И даже в какой-то мере предательство. Элиз провела Сергея в клуб напротив кафе. В центральном холле ткнула пальцем в первую свободную комнату на схеме, регистрируя ее на себя. Клуб работал не только как концертный зал с гостиницей, но и как популярное место отдыха и интимных встреч: комнаты были прекрасно изолированы. Сергей шагал немного в отдалении, сунув руки глубоко в карманы, и накалялся. Элиз прибавила шаг. Открыла дверь зарезервированной комнаты, пропустила Сергея и привалилась спиной к закрывшейся двери. - Ну?
– Сергей остановился строго по центру комнаты. Нет! Так тоже нехорошо... Элиз неуверенно подошла ближе и, глядя в угол, сказала: - Лена получила травму, но была беременна от Кина. Кин - ажлисс, он нарушил закон. Я убила его и Лену, - сразу схватила еще не среагировавшее сознание Сергея сканом и залила спокойствием.
– Это несчастный случай. Черты Сергея разгладились. Скованная поза стала вольнее. Элиз решилась его обнять. - Убью, - невыразительно и почти бесшумно произнёс Сергей, и Крошка уронила руки. Но нельзя же его так оставить! Несмотря на скан, изнутри Сергея поднимался гнев. Желание убить, разбить. Его мышцы почти неосязаемо дрожали. Это она может исправить. Элиз скользнула сканом глубже, усилила ярость. Подтолкнула к тому, что Сергей всегда хотел: избить, искалечить эту тварь! Сергей захрипел и бросился на Элиз. Вот и хорошо, вот выбьет сам из себя всё. Элиз уворачивалась, прикрываясь от прямых ударов, и отвечала несильными болевыми шоками. Чтобы только утомить, не остановить, не покалечить. Пусть изобъёт её. Она выздоровеет, а он успокоится. Нет, стулом - нет! Элиз отпрыгнула вдоль стены и основательный деревянный стул распался на составные части, оставив вмятину на покрытии. Сергей подхватил ножку стула, и Элиз позволила себе поддаться. Удар по уху оглушил её. Нет! Хватит. Брось! Лучше руками: лучше прочувствуешь. Сергей поймал её за руку и вывернул, сунув головой в диван. Связка в локте лопнула, прошив болью до затылка, и Элиз заставила Сергея изнасиловать себя. Сама вцепилась зубами ему в кисть, разрезая жалом и обратной регенерацией жилы. Напилась его крови, сливаясь душой, передавая эйфорический экстаз. Усыпила, зализывая разорванную плоть на руке. Какое-то время лежала под ним, впитывая тяжесть его тела, залечивая свои раны. Нет ничего, что бы она не поправила. Плавая в расслабляющей усталости чужого, измученного сознания. В успокаивающей боли своего тела. Чувствуя себя нажравшейся пиявкой. Да, это противно, но ей было хорошо. Медленно качалась на тихих отзвуках спящего горя, превратившись в ленивую, тягучую волну, что колыхалась где-то в пространстве без связи с конкретным телом. Было хорошо. Крошка сухо сглотнула. Надо вставать и уходить. С большой радостью уснула бы рядом, чтобы принять первую нежность при пробуждении. Только никакой нежности не будет. Надо уходить, пока Сергей крепко спит, и пусть он выспится. Она помогла ему пережить первый удар, а его подружка поможет принять жизнь без сестры окончательно. Элиз выбралась из-под Сергея и с сомнением поправила разорванную одежду. Прелестно. И как она пойдет? Ладно, это все ерунда. При клубе есть магазин готового платья. Правда, там всё больше праздничное и вычурное. Для людей. Подошла к пульту, выбрала из коллекции магазина длинное платье с жакетом попроще и переслала заказ сервисной службе клуба. Нашла контакт на подружку Сергея, вызвала ее в клуб. Девица перепугалась прямого контакта экзекутора и разрыдалась, узнав о смерти Лены. Забормотала что-то о своем сыне. Но потом сообразила, что ребенка может отвести в ясли и... уже выезжает. Это хорошо: пока приедет, успокоится и поможет Сергею. Элиз усыпила человека еще крепче, раздела и перенесла в постель. На душе было погано. Сходила в ванную, намочила полотенце. Умыла и вылечила Сергею мелкие ссадины и ушибы, убрала следы от укуса. После такого всплеска эмоций и энергии он будет спать еще долго, но она все равно подождет женщину. Больше никогда не сделает подобной ошибки. Не надо было сразу раскрываться. Надо было приручать человека постепенно. Чтобы считал, что любовь зарождается сама. А она была так наивна! Но Сергей прав, как и Джи: это просто не для неё. Она не имеет права на привязанность. Ей нельзя ни с кем дружить. *

Глава 26. Ристел и Сергей

* Вызов от Вика пришёл очень вовремя. Крошка бестолку тянула время - гоняла по экрану письмо от Ньёса, полное разумных доказательств и просьб снять кураторство над Сергеем. Сергей собирался переселяться к кочевникам. К своей новой семье. Нет, понятно, что никакой дружбы не будет. Но может ещё подвернётся случай встретиться спокойно и разойтись миром? Если подождать? Пусть пройдет хотя бы декада... Две. Время всегда лечит и успокаивает. Мертвые уже умерли, это не изменишь. Но живые же могут измениться? Могут понять, простить или передумать. Она еще не готова отпустить курируемого. Элиз удовлетворенно поставила метку на письмо: экзекутор принял к сведению, но был срочно вызван на задание. Ответит немедленно после возвращения. Переключила экран на приёмную Императора. - Крошка, - Вик хмурился, слегка недовольный ожиданием.
– Нужно, чтобы ты посмотрела дневник Криса. Регент пропал где-то на Территориях. - О, это же праздник, - Элиз радостно улыбнулась Вику, предварительно убедившись сканом, что в секретарской никого, кроме секретаря, нет.
– Как это вы его потеряли? В резервации всего-то сотня километров что вдоль, что поперек! Он умер? - Дневник пишется, - покосился Вик в угол своего экрана.
– Крис жив. Но сигнал слишком слабый - система не может локализовать место. Отмечена область около пятидесяти квадратных километров недалеко от Фарнойского хребта. - Ладно, - хихикнула Крошка.
– Я загляну в его дневник. Но может, просто подождём? Он или сам придет, или в крилод попадет. - Система ненадежна на Территориях, поэтому Крис носит свой крилод с собой. А полный крилод и вне Территорий еле слышен, не мне это тебе объяснять!
– Вик на секунду замолчал, успокаиваясь.
– Поэтому, лучше искать Криса, пока он жив. - Хорошо, Вик, извини. Я сейчас пыталась дотянуться до Криса, но там непонятно. Контакт рвётся, словно Крис не здоровенный ажлисс, а какой-то мелкий, наполовину съеденный ртул. - Крошка, - Вик взглянул укоризненно.
– Крис декаду назад отправился навестить семейство Фарра. Ушёл пешком с раскопок - там недалеко, и пропал. Дознаватель Лил поговорила с Фарра, но регента они не видели. Это всё. - Хорошо, я сейчас к тебе приду, только захвачу шлем. Конечно, она может влезть в библиотеку с любого пульта связи. Но чтобы потом не писать отчет, лучше сделает это в секретарской. Вик всё и запишет. Элиз спустилась к нейрофизиологам: эта лаборатория была ближе. Прокралась сканом к морфологам: Джи занят. Джи всегда занят. Не рискнув дотрагиваться до Императора, взяла шлем под расписку 'для нужд Империи' и ушла во внутренние коридоры. Вошла к Вику изнутри, из Императорских покоев. - Это хорошо, что у тебя никого, я здесь проверю дневник Криса, - сказала Элиз, раскладывая кресло для посетителей в удобный лежак. - Я так и понял, - буркнул Вик, вставая и передавая сенсор.
– И всех выгнал. - Спасибо, - Элиз надела шлем для полного погружения в систему, легла и накрыла ладонью сенсор. Подключилась, нырнула в библиотеку и слилась с реальным временем дневника Криса. Мыщцы сковала усталость и боль. В сплошной темноте Крис, пересиливая себя, безнадежно долбил подземный ход? Причем, не хотел это делать, но делал. Похожее творилось в головах преступников, работающих под принуждением ошейника. Элиз усмехнулась: наконец-то! На Криса кто-то надел ошейник, запретил ему открывать глаза и уронил в глубокое темное ущелье... Нет, она чувствует на глазах плотно прилегающие, давящие и непроницаемые очки, которые нельзя снимать. Он пытался их снять, но не смог! Передвигается на каких-то ходулях... На руках странные перчатки... Когти? Крис плотно пристегнут к каркасу, кости срослись с металлом... Экзоскелет? Отмотала день назад: спит, тело подвешено всё в том же каркасе. Еще на день раньше: копает и пытается вырваться... Ещё раньше: копает, спит, кормится через зонд - гадость какая! Опять спит, всё болит, усталость страшная, копает... Вот! Яркий день в глаза, довольный Лейс, гордо показывающий музей архаичной техники. - ...Да, конечно, - Крис слушает невнимательно, слегка сбитый с толку завалом технических подробностей. Но он здоров и стоит ногами на земле. Элиз отметила время и начала откручивать запись вперед, но более короткими интервалами. Поймала тьму, боль и злость. Опять назад... Ага! Прогулочным шагом топает через холм, спускается в расщелинку. Хрустят веточки под ногами, пахнет мхом и древесным соком. Удар по шее сзади. Упал на руки. Острое разбивает затылок: отстрелили полголовы? - Что случилось?
– Вик дотронулся до вздрогнувшей Крошки. - Погоди, - Крошка просмотрела запись немного вперед, назад, и села, снимая шлем.
– Кажется, его кто-то действительно похитил, - засмеялась в полный голос.
– Это же здорово! У нас украли Криса! Я могу показать, где его треснули по башке, но он никого не слышал и не видел. Потом ему, скорее всего, надели ошейник и запретили снимать темные очки. Я не знаю, кто такой сильный, что может скрутить даже стукнутого Криса. А ошейник может надеть только ажлисс. И похититель его кормит, не дотрагиваясь. - Сдерживайся, пожалуйста. На Территориях его любят, и им будет неприятно твоё веселье, - Вик вернулся за стол. - Ага, особенно тот ажлисс, что его украл. По-моему, это отличная шутка. Крис вне себя от злости. Может, не будем его искать? Пускай там сидит. Выкопает еще одну Северную базу, на случай если Джи и эту куда отошлёт, - мечтательно потянулась Крошка. После чтения дневника в мышцах осталась неприятная скованность. - Лил поедет с тобой, чтобы сразу допросить похитителя. - Крис никого не видел и понятия не имеет, кто его украл. И связаться напрямую не получается - сигнал срывается. Крис слишком слабый. - Иди-иди, вся Северная база тебя ждет в нетерпении, - замахал Вик, указывая на выход.
– Присягнёшь Лил. Крошка полетела на Север, размышляя, что было бы гораздо проще открыть силовое поле в ближайшем месте перед Фарнойскими горами, перелететь горы флаером. А там уже и на лошадках можно покружить, и нащупать норку, где ковыряется Крис. Нет, будем делать всё по правилам: долго и нудно лететь к главным воротам на базе, протокольно присягать, потом долго и нудно ехать обратно вдоль внутренней стороны силового забора... Может, тогда Крис успеет помереть, а могучий экзекутор окажется не так уж могуч и не сможет найти маленький тихий крилод? Периодически Крошка бросала скан и слушала. Пыталась поговорить с Крисом. Но регент был слишком слаб. Кажется, он даже не понял, что она не галлюцинация. Ну и наплевать. Она ему не дознаватель, пускай его Лил утешает. Когда его откопает. Лил, в длинном официальном платье, встретила экзекутора на посадочном карнизе Северной базы. - Тебе идёт эта теломорфа, - дознаватель важно кивнула, приняв присягу, а Крошка прямо всей кожей почувствовала, что Лил еле удержалась, чтобы сочуственно её не обнять.
– Как тебя называть?
– Лил не пошла, а прямо выплыла в туннель со стоянки. - Элиз, - ответила Крошка и, приноравливаясь к величественной походке Лил, тоже еле сдержалась, чтобы не съязвить, что не очень-то Лил рвётся найти обожаемого регента, раз она собирается так неторопясь шествовать весь километр до шлюза. Два дня Лил, экзекутор и четыре гвардейца сопровождения ехали в фургоне. Элиз, как почётный мертвец лежала с закрытыми глазами, проверяя сканом направление. Но большую часть пути бесстыдно проспала. Потом дорога, отворачивая от предгорий, повернула к селению стаи Сибрист. Фургон скатили с дороги в лес и выпрягли лошадей. Дополнительная лошадь, взятая для Криса, несла на спине разобранную двухколесную повозку. Планер на Территориях ненадёжен, а Крошка не смогла определить, в каком состоянии будет регент и сможет ли он ехать в седле. Последние несколько километров Элиз тоже не открывала глаз - так было проще ориентироваться и слушать Криса, который упорно процарапывал бесконечный и непонятно почему беспорядочно изогнутый ход. Они были почти у цели, когда Элиз наткнулась сканом на сына. Нашел место, где охотиться! Сухо и нетерпеливо оттолкнула его:'Уйди! У нас рабочий рейд!' Въехали в овражек. Нащупала вход в пещеру, откуда светился Крис. - Никого тут нет, кроме регента, - Элиз спешилась и взяла фонарь. Ей фонарь не нужен, но она может помочь и посветить гвардейцам.
– Я иду первой. Солдаты уже отвалили щит, открыв регентову норку. Хорошая просторная дыра - не только экзекутор пройдет, но и гвардейцам не нужно пригибаться. Крис шебуршился где-то там впереди. Никаких ловушек, как было бы в Лабиринте. Освещения нет, но в стенки на уровне колен вделаны датчики движения. Проход был отрыт очень небрежно: с неровным полом и кривыми стенами, ломаной анфиладой сужений и расширений уходил в глубь, завивался в спираль, пересекал сам себя. Словно у проектировщика было неизлечимое нарушение вестибулярного аппарата... По туннелю прикатился грохот и прерывистый, звериный рёв. Крис прекратил царапать стену и бежал к ним навстречу, громко и невразумительно мыча. - Назад, я не могу его удержать! Все вон!
– крикнула Крошка. И всё-таки успела, выбежав последней, повернуться лицом, поймать и удержать обезумевший разум регента. Из пещеры вывалился грубый механоид. Упал решетчатой горой на подломившиеся суставчатые лапы. Внутри виднелся грязный и худой регент, проткнутый пульсирующими трубками и оплетенный крепежом. - Посмотрите, там электроды, - раздраженно скомандовала Крошка.
– Им кто-то управляет напрямую! Да оторвите же вы их! Я его еле держу. Регент хрипел, сипел и дергал когтистыми лапами, отмахиваясь от топчущихся вокруг гвардейцев. Крисово тело пыталось встать и разорвать всех, Крисов разум горел и пытался сопротивляться. - Нет, отойдите вообще! Подальше, - Крошка передумала и, несмотря на протест Лил, побежала вон из оврага. Отпустила Криса и раскинула скан. Проклятье! Один единственный Ристел, но с пультом. Двигает рычажками. Схватила его мысли, сжала его волю... Заставила сесть на стоящую невдалеке какую-то самоходную коляску и привезла. Из оврага доносился шум, но не драка, а, кажется, разговор. Даже если Крис кого успел поломать, то шестеро ажлисс... Вылечатся. Привела Ристела в овражек к норе. Взяла из кармана сына пульт, отдала Лил. На сына не смотрела. Не могла смотреть. - Правом и силой, данными мне Императором...
– с надрывом в голосе дознаватель приступила к допросу. - Я не щенок из твоей стаи!
– Ристел замахнулся, но двое гвардейцев поймали и удержали его.
– Я не человек, и твой Император не мой вождь!
– Ристел пытался отстраниться от рук дознавателя, но гвардейцы усмирили его, прижав лицом вниз к каменистой земле. Сели ему на плечи и ноги. - Я должна допросить тебя, - Лил склонилась и взяла Ристела за ухо: дознавателю нужен телесный контакт. Ристел завыл. Элиз отошла. Конструкция с регентом внутри лежала на боку. Крис мелко и часто дышал. Оставшиеся два гвардейца ковырялись, отсоединяя корявые механические конечности и дополнительные силовые ребра. Но было видно, что целиком Криса не высвободят: сросшиеся с металопластом кости можно исправить и обновить только в инкубаторе. Элиз подошла ближе, провела пальцем по основанию черепа регента. Пучок проводов, покрытых засохшей кровью и кровоедными насекомыми, входил в череп и опутывал мозг. Это так просто не выдернешь, все мозги в лапшу раздерешь... Волосы кое-как острижены, оборваны? Тело высохшее и измождённое до предела. Непонятно, как он еще шевелился. Избитый: никакой защиты от падающих камней на экзоскелете не было. Весь в ссадинах, грязи, перемешанной с потом и фекалиями... 'Довольна?' - мысленно спросил Крис. Элиз отдернула руку, отвернулась. - Зачем вы создали меня?
– снова закричал Ристел.
– Мне нет места в вашей клетке! - По закону Империи ты будешь отрабатывать свое преступление против ажлисс, - бубнила Лил. Крошка зафиксировала всех ажлисс. Освободила Ристела. Он вскочил, зло отряхиваясь. Подошла к нему, осторожно дотронулась. - Дрянь!
– Ристел отбросил её руку.
– Это тебя надо было запереть в биомеха! Ты когда-нибудь думала, зачем ты существуешь? Зачем ты меня родила? Вот для этого? Элиз смотрела в глаза сыну и тонула в жалости к нему, к себе. Где-то сзади царапался шепот Криса: 'Не смей!' Если бы не этот шепот. Биомех... Он сделал из регента запрещенного биомеханоида! Куратором для Ристела будет регент. Если бы она тоже не рождалась, не попадалась в систему, умерла навсегда... Если бы. Бессмысленное слово. Элиз вынула нож и одним движением перерезала сыну горло. И тут же, уронив нож, подхватила Ристела, не давая ему упасть на камни, укладывая к себе на колени. Сливаясь с ним сознанием. Обливаясь его горячей кровью, посылая ему всю нежность, которую не дала при жизни, умирая вместе с ним. Всё... Элиз бережно, придерживая голову, уложила тело на землю. Вот тоже глупый ритуал: это всего лишь оболочка. Пустая оболочка. Но почему-то было страшно и больно, если бы голова ударилась о камни. И эта раскрытая дыра поперек шеи. Встала. Рубашка гнусно липла к груди и животу, подлые струйки затекли под пояс кожаных штанов... Оглянулась. Лил что-то сказала. Элиз толкнула дознавателя сканом, та шлёпнулась на задницу и замолчала. Крошка попыталась поднять Ристела, но он почему-то оказался слишком тяжелым. Странно, более крупного Кина носить было легко. Приподняла Ристела под мышки и оттащила в пещеру. В первое расширение его норы. Оставила у стены, где стояли канистры. Вышла. Закрыла отверстие щитом. Арны съедают по кусочку тел своих мёртвых, остаток закапывают... Не будет она его есть. Нет сил закопать. Везти в конвертор? Да, он хотел уйти с Территорий, но не так. Вывезти его пустое тело было бы издевательством. Гвардейцы собрали повозку. Приспосабливались, как уложить регента. Нашла свой нож. Обтерла его о широкий рукав экзекуторской рубахи. - Элиз, милочка, ты же...
– снова заговорила Лил. Крошка вскочила на лошадь и погнала к базе. Плевать на ещё одно нарушение... Теперь это всё неважно. Где-то к ночи биолошадь устала и пошла шагом, требуя отдыха. Тогда Крошка бросила животное и побежала сама. Потом лошадь ее догнала. Отдохнувшая и, возможно, поймавшая какую-нибудь еду. Крошка снова летела вскачь. Не слезая с седла открыла шлюз, прорысила до стоянки флаеров, сметая сканом ажлисс, которые спрашивали всякую чушь. Оставила неубранную лошадь, вылетела домой. Она не умерла. Замерзла. На полу измазанном кровью - три отрезанных пальца. Боли не было. Покрутила рукой перед глазами - все пальцы на месте. Рубашка лохмотьями. Живот тоже давно залечился. Что она чувствовала? Ничего. Только тяжесть. Вместо мозга - вязкий свинец. Она убила своего сына. У неё нет и не было сына. Когда-нибудь Ристел умер бы и сам. Ни люди, ни арны долго не живут. Перебралась к навигатору. Приближался Лакстор. Оперлась лбом о панель. Тело было чужое, чувствовала все, как сквозь камень. Она пыталась разбудить чувства, но нож не помогал. Хотелось содрать с себя кожу и руками отвалить тот камень, что давил на сердце. Но не было сил. Это глупо, что она теряет сознание от сильной боли, а слабая боль слишком слаба. Так не пойдёт. Переадресовала навигатор. Откинулась на спину, закрыла глаза. Вытянула щупальце скана, нашла Сергея. Положила его руками инструменты, подвела к начальнику гаража: - Каэр, мне нужно срочно уйти. Меня вызывает экзекутор. Повела его на станцию трамвая, к монорельсу, к парковке у сафари... Порадовалась, как красиво получилось всё свести: флаер садится, открывается купол, а Сергей уже поворачивает с дорожки. Несколько шагов - и он в кресле. Флаер посадила навигация. Крошка смотрела в пол и держала Сергея крепко, словно в кулаке. Вела ничего не объясняя: лишние разговоры - лишний шум. Держалась за него. Добралась к тренажёрному залу, отшвыривая встречных ажлисс в стороны, делясь своей болью. Вытащила из стены раму, закрепила в ней Сергея. Где-то совсем в глубине его или её сердца пищал слабый голосок, пытающийся остановить. Взывающий, проклинающий и умоляющий не делать то, что она задумала. Но она не могла чувствовать. Она, он? Всё утонуло в густой тёмной тоске. Ей надо проснуться, надо разбудить себя. Она не знает другого способа. Срезала одежду лентами, рисуя на вздрагивающем теле тонкие царапины. Разрезы сочились кровавым бисером. Провела ножом под ключицами, перечёркивая вертикальные линии. Поймала струйку крови на лезвие. Лизнула. От вкуса крови чуть не вырвало. Открылись двери, подбежал Генри: - Крошка, нет!.. Она замерла на секунду, включила силовое поле экзекуторского ножа и, не оборачиваясь, махнула за себя, отсекая стюарду голову. Широкий фонтан ударил дугой, тело рухнуло назад и вбок. Голова подкатилась под ноги. Элиз оттолкнула голову подошвой. Постояла без движения, словно вспоминая. Уронила нож. Потащила труп стюарда вон, волоча за ноги. *** Сергей попытался дотянуться до ножа носком ботинка, но только бессмысленно трепыхнулся. Но показалось, что гипноз экзекуторши ослабел, и хотелось что-то сделать. Горела расцарапанная ножом грудь. И как она угробила андроида! Чик и всё. Кровяное озеро стюардовой крови уменьшалось на глазах: покрытие впитывало? А голову тоже в пол втянет? А если она всё-таки его убьёт, то его труп тоже пол сожрёт?.. Мысли летели как бешеные. Когда он против воли садился во флаер к явно сдвинувшейся экзекуторше и заметил на полу отубленные пальцы, то подумал, что больше испугаться просто невозможно. Сейчас он был в ужасе. И, кажется, тоже сходил с ума. Экзекуторша вернулась, всё так же неторопливо и скупо двигаясь. Похожая на куклу, у которой кончается завод. Толкнула ладонью, размазывая по груди кровь. Не открывая глаз, кончиками пальцев прикоснулась к скуле и ножом проткнула горло, разрезала грудь. Сергей откинул голову, изгибаясь от боли, зная, что это галлюцинация, нож остался лежать на полу. Но это не делало боль меньше. Наоборот, боль как будто отрастила лепестки и расцветала острым цветком, лезла ядовитым плющом по костям. Элиз обняла его, прижалась. Гладила, и под её руками он умирал и горел. Он понял, почувствовал, что она впитывает его боль и отдает обратно. Пьёт сама и поит его. Элиз подобрала нож, скользила по его телу и резала уже по-настоящему. Сползла на пол, уткнулась ему в колени. Держала его, сжатого в безмолвном крике. Он слышал её плач и плакал вместе с ней. ...Возьми меня к себе! Возьми кровью, острием ножа. Войду в тебя, разойдусь по жилам, втеку в каждый нерв. Перестану жить, перестану быть. Сольюсь с тобой и остануть в тебе навсегда. Впусти меня. Я спасу тебя. Все будет хорошо. Боль нужна слабым. Ты поймешь, я показала тебе как. На самом деле это не нужно, но хорошо хоть раз почувствовать. То, что потом ты будешь уметь... Сергей бился, выскальзывал из её кровавых рук, из паутины тонких разрезов, истекающих жадным огнем. Она пила его отчаяние, его боль, тонула в нем. Если бы она могла утонуть. Если бы развеялся этот саван тьмы, что закрыл весь мир. Она слепо падала по остро звенящей струне чужой боли, уносясь в бордовую пропасть и молила, молилась, чтобы человек был сильным. Чтобы он мог ответить и разрушить бездну, куда она попала и не видела выхода. Они плыли в чаду, в дымящейся боли, и растворялись в ней, избавляясь от мыслей, от тяжести тел. Плоть становилась невесомой. Они смогут чувствовать, смогут жить. Но зачем? Он бился внутри своего тела, но погружался в черноту отчаяния вместе с ней. Рвался, пытаясь отстраниться, оттолкнуться. И вдруг он расширился. Стены стали прозрачными, он слился со стенами, проходил их насквозь, вбирал в себя людей... Страх унесся мелким пухом, он мог коснуться и почувствовать серые контуры помещений, механизмов и андроидов. Он сам разлетелся многоцветьем биополей людей и ажлисс. Они все чувствовали его боль, кричали вместе с ним. Он соединил их собой, вобрал в себя, стал ими. Боль схлопнулась и исчезла. А он увидел, нет, почувствовал, как засуетились, забегали отпущенные люди и ажлисс по всей базе, на всех этажах... Он вырастил длинные нервы, которыми соединился с каждым, слышал, видел, знал всё и везде... Джи. Раскаленный добела прут фантома вонзился в рот и пробил горло, сжигая язык, обугливая... Всё кончилось. Накрыло тишиной. Прошуршали закрывающиеся двери. Стремительно приблизился высокий, жилистый мужчина в белой футболке и брюках. На плече безрукавки - вышитый белым шёлком вензель. Джи. Он что, врач? Да нет же! Император мельком взглянул на распятого Сергея, отползшую к стене и там затихшую Элиз. Опустил взгляд к голове стюарда. Ринулся к пульту связи. 'Это Джи. Император. Откуда я знаю?!' - Сергей усилием воли сконцентрировался. Накрыло слабостью. Пот затекал в раны и они жгли вернувшейся болью. Оковы врезались в руки и ноги. - Вы тут все совсем охренели?
– закричал, и закашлялся пересохшим горлом. - Помолчи, пожалуйста, - не оборачиваясь, Джи нетерпеливо поднял указательный палец и заговорил в экран.
– Рис, вызываю тебя на императорскую базу. Ты немедленно увезёшь в свой дозен Сергея Калинина - его надо убрать с Геарджойи. - У меня, мать вашу, есть жена и ребенок!
– заорал Сергей. - Не кричи, - Джи снова помахал пальцем.
– Слышал, Рис? Свяжись с Ньёсом, это сто восемьдесят четвертый дозен Лакстора. Пусть подготовит его семью и вещи, если какие есть, и привезет в Малый портал. Приказ пересылаю. Элиз не подавала признаков жизни. Император отошёл куда-то за спину Сергея, вернулся с бутылкой воды. - Я приношу тебе извинения за всё, что случилось, - Джи посмотрел Сергею в глаза и кивнул. Налил в ладонь воды и начал заращивать его раны. Сергей ничего не чувствовал, тело висело чучелом. Да он вообще ничего не чувствовал, кроме желания дать Джи в морду. - К сожалению, это моя вина, - уравновешенным голосом продолжил Император.
– Экзекутор оказался психически неустойчив. Я тебя отстегну, ты пойдешь в гигиенический отсек - он открыт. Увидишь, это сзади, за тобой. Одежду выберешь там же, - нажал на раму и путы раскрылись. - А эта тварь?
– Сергей опустил руки и отступил, ловя равновесие. Внезапно заболела спина и ребра. Отозвались растянутые связки.
– Эта садистка грёбанная? - Я надеюсь, ты разумный человек, - Джи отошел к экрану системы и сел на полупрозрачную табуретку, которую достал из-под пульта.
– Больше тебя преследовать никто не будет, я специально отсылаю тебя туда, где ты будешь в безопасности. - С-скотина! Ты издеваешься?
– Сергей рефлекторно потёр разбитое наручником запястье. Нет, он понимал, что сейчас дать в морду Императору - не самое умное или подходящее решение. Да и не выйдет, скорее всего, до этого мерзавца даже дотронуться - экзекуторов тут больше чем людей... - Я прошу прощения, но мне надо успокоить людей и сделать кое-какие распоряжения. Элиз неоднократно нарушила закон и будет казнена. Приведи себя в порядок. Ты же не хочешь напугать свою жену? Всё необходимое ты найдешь там, - и Джи указал назад, где светилась душевая. Сергей молча ушёл и закрылся в гигиеническом углу. Умылся, оделся, взял себя в руки. Нашел какие-то тряпки, интересно, чьи. Императору малы, для Стива велики. Вымыл ботинки изнутри и снаружи от натекшей крови и раздраженно высушил в душевой кабине. Радуясь, что есть причина не выходить раньше времени. Находитбся рядом с Джи и этой психопаткой, каждую минуту ожидая очередной выверт. Сушил ботинки и проклинал себя за трусость. - Сергей Калинин, прошу на выход! Тебе пора, - громко позвал Джи. Сергей вышел. У дверей стоял навытяжку, как какой-то дикий камергер, медведеобразный мужик с серыми бакенбардами на тяжелой гориллячьей челюсти. Арн, вспомнил Сергей. - Меня зовут Рис, я арн и одновременно ажлисс, - низким рокочущим голосом заявил мужик и без улыбки склонил голову.
– Пойдем, твоя семья тебя ждёт. Всё будет хорошо. Сергей захотел огрызнуться, что ажлисс упорно уничтожали его самого и его семью, но арн одним движением переместился вон и уже из коридора добавил: - Прощаться необязательно, но лучше поторопиться! Сергей глянул: Элиз все так же лежала у стены, обняв себя руками. Джи сидел на кровати с решетчатыми спинками, которая невесть к чему была в тренажерном зале. Подложил под локоть цилиндрическую подушку и пялился в стену. Сергей махнул рукой и зашагал за арном. *

Глава 26. Крошка и Джи

* Элиз открыла глаза и села. Вроаррист увёз Сергея. Можно отпускать Джи. - Из тебя вышел бы неплохой заместитель, - Джи сел свободнее, закинул одну ногу на матрас. Почесал нос. Хмыкнул: - Давно мной не управляли. И как я должен эту демонстрацию понимать? Ты закрылась. Неужели ты боишься меня? Крошка разглядывала сложенные на коленях руки. Но вечно молчать нельзя. - Отдай мой крилод, - решилась. - Ты так боишься Криса?
– Джи лег и так близко... Оперся подбородком о скрещенные руки. - Я убью Криса, - еле слышно выдавила из себя Крошка. Язык не слушался, говорить было тяжело. Она чувствовала его дыхание на щеке. Но пускать Джи в душу было нельзя.
– Я нарушила закон. Неоднократно. Нарушила присягу. Напугала людей, использовала в своих интересах курируемого. Ты обязан меня убить. Я устала. - Я не буду тебя наказывать. Тебе просто надо отдохнуть. А потом мы поговорим. - Я убью тебя, - прошептала Крошка и посмотрела на Джи. Ей казалось, ненависть сочится и сквозь блок, которым она наглухо закрылась.
– Отдохнуть?! Поговорить? Ты украл моё имя, семью, личность... Всё. Из-за тебя... И просто отдохнуть? Я не хочу. Я отдыхаю тридцать стандартных лет. Это почти пятьдесят лет на Сэмле. Два поколения. Вырасти самому, вырастить детей. Всё. Ажлисс помогают людям. Сколько людей убила я? Я убила сына. Я не хочу быть ажлисс. Моя жизнь это смерть. Отдай мой крилод. Я не хочу заставлять тебя, - прерывисто вздохнула и закрыла глаза. Нет, кричать она не будет. Услышала, как Джи встал и ушел. Почти беззвучно открылась и закрылась дверь тайного хода в его комнаты. Пока она чуть ли не кричала на него, Джи выглядел странно довольным? Без скана она разучилась понимать Джи. Это была любовь? Ах да, у ажлисс нет любви. У Джи есть запасные экзекуторы. Было это равнодушие? А не все ли равно? Её на самом давно нет. Это просто запись, которая идет без его участия. Она умрет как нарушитель закона и сотрут её дневник. Сколько раз она умирала? Она давно уже не в своем истинное теле. На самом деле она давно умерла. Ей просто надо выключить бессмысленно повторяющуюся запись. В истлевшей от старости записи было, что она любила того, кто там сидел на кровати. Кто ушёл. Но ажлисс не умеют любить... Она не хочет быть ажлисс. Не может... Руки упорно болели... Рядом неожиданно упал крилод. А она на долю секунды всё-таки понадеялась, что Джи захочет её остановить. Взглянула на Джи. Но он сидел напротив и молча смотрел. Протянула руку, подтащила к себе нож, включила. Накрыла ладонью крилод - да, это её. Её жизнь. Срезала оправу, разбила внутреннюю антенку. Положила обнажённый кристалл и сделала несколько насечек. Ловушка замолчала. Сжала в кулак - всё, совсем всё... Умерла. Задержала дыхание и коротким точным взмахом перезала себе горло под левой скулой. Успела подумать, что как удачно не задела трахею и не будет давиться кровью. Джи мгновенно бросился и прижал к ране новый прозрачный кристалл, одновременно настраивая его. Крилод помутнел, втягивая в себя душу, стал молочно белым... Опущенное тело дрогнуло последней судорогой и расслабилось. Умерло.