Смерть этажом ниже
Шрифт:
Шубин посмотрел туда. И изумился. За те несколько секунд, что он отвлекся, огонь прорвался в комнаты третьего этажа, и язык пламени, будто разумное существо, высунулся из окна и как-то лениво, любопытствуя, потянулся к Руслану. Руслан, не заметивший этого нападения, обжегся, подтянулся и, перебирая руками, поднялся выше.
— Не трусь! — крикнул Гронский, который внимательно наблюдал за тем, что происходит внизу. — На тебя надеются женщины и дети.
— Смелее? — озлился Руслан. — Смелее сам сюда
Язык пламени облизал доски, почернив их, и спрятался в доме, выпустив вместо себя черный удушающий клуб дыма.
Руслан со злостью ударил по доске. проволока уже была ослаблена, доска с хрустом оторвалась верхним концом от лестницы и закачалась под прямым углом к зданию.
— Молодец! — закричал Гронский. — Действую!
Кто-то из зрителей, сбежавшихся к краю крыши, захлопал в ладоши.
Руслан снова полез было вниз, но тут же ему пришлось ретироваться — лестница стала дорожкой между языками пламени, такими горячими, что жар достигал Шубина. каково же там Руслану!
Эля наклонила графин. Струйка воды, светясь, пролетела мимо Руслана.
— Ну, это уж никуда не годится! — возмутился Гронский.
Шубин так и не понял — необдуманным поступком Эли или поведением Руслана.
Руслан держался из последних сил, на одном упрямстве. Он не мог вернуться с пустыми руками. Интересно, есть ли в грузинском языке слово для этого состояния? У испанцев его называют «мализмо».
Руслан снова сражался с досками. Вторая доска оторвалась. Язычок огня пробежал по плечу Руслана.
— Возвращайся! — закричал Шубин. — Скорее!
— Ну почему же? — сказала Вера. — Ему только мешаете! Ведь немного осталось.
Она не понимала, как больно Руслану.
— Наверх! — закричал Шубин. — Я приказываю тебе.
— Жалко, — махнул рукой Гронский, не споря, впрочем, с Шубиным. — Совсем немного осталось.
Одна из оторванных досок, что покачивалась у окна занялась. Огонь лизал ее сбоку и был упорен.
На четвертом этаже со звоном вылетело стекло, и оттуда вырвался сноп искр.
Руслан поднялся на крышу. Он был чуть живой. Сразу несколько рук протянулись к нему, вытаскивая на крышу. Руслан жестоко обжегся, но сам этого еще не чувствовал.
— Можно спуститься, — сказал он. — Честное слово. И газа нет. Я смотрел.
— Нужна очередность! — Гронский взял на себя руководство спуском.
Шубину было все равно. Люди жались ближе к лестнице. Некоторые так и не выпустили чемоданов.
— Сначала женщины, — сказал Гронский. — И дети.
Детей, к счастью, не было. Среди женщин возникла заминка.
— Сначала пойду я, — сказал Шубин. — Надо оторвать остальные доски.
— Возьмите себя в руки, — сказал Гронский. — Не отталкивайте от лодки слабых. Сначала пойдут женщины.
— Идиот, разве ты
— Не спорь, Юра, — сказал милиционер. — Такая уж моя работа. Я пойду. Спущусь и буду принимать людей.
— Давай, — сказал Шубин. — Спасибо тебе за все… Смотри, чтобы газа не было.
— Увидим, — сказал Коля. — Ты не дрейфь.
Он застегнул шинель, подтянул пояс, надвинул грязную фуражку на самые уши. Гронский замолчал, не вмешивался.
Милиционер спускался быстро. И все у него получилось ладно. Видно, проволока перегорела. Ему удалось сразу сбить оставшиеся доски. На несколько секунд его окутал дым, потом он возни уже внизу.
Коля стоял на последней ступеньке, которая не доставала до земли метра полтора, и внимательно смотрел вниз. Ему было страшно.
— Давай! — крикнул Гронский. — Не робей!
Подчиняясь этому голосу, милиционер оттолкнулся от лестницы и упал в снег. Сразу встал, поднял голову.
— Порядок! — крикнул он.
Крик его донесся слабо, потому что с новой силой взвыл огонь.
— А теперь женщины, — сказал Гронский. — Верочка, иди сюда.
Только тут Шубин догадался, что эта матрона в норковой шубе — его жена.
— Нет! — закричала вдруг Верочка. — Ни за что! Я лучше умру!
Гронский тащил ее к краю крыши, ругал, она отбивалась.
— Пойдешь? — спросил Шубин Элю.
— Потом, — сказала она. — Пускай они идут.
Из двери, через которую они выходили на крышу, вырвался дым.
Шубину не хотелось подходить к Гронским, но он понимал, что придется, время идет. В этот момент какая-то маленькая женщина в нейлоновой шубке кинулась к лестнице и начала спускаться.
Шубин испугался за нее. Эта шубка может вспыхнуть как спичка.
Он закричал:
— Снимите шубу! Вы слышите, снимите шубу! Бросьте ее вниз!
Женщина не слышала или не хотела слышать криков Шубина.
Многие догадались, в чем дело, и тоже начали кричать:
— Сбрось шубу!
Запрокинув лицо, кричал милиционер:
— Сбрось шубу!
— Мать ее! — закричал Руслан, который только что сидел рядом с Шубиным и, тихонько воя, пытался унять боль в обожженных руках. Он перемахнул через бортик крыши и начал спускаться, чтобы догнать женщину раньше, чем она достигнет полосы огня.
Он тоже кричал. Все кричали. Только женщина не слышала. может, она ценила шубу и боялась с ней расстаться, а может, полагала, что именно она ее защитит.
Женщина благополучно миновала третий этаж, и язык пламени догнал ее, когда она была уже у второго. Вместо того, чтобы скорее спускаться вниз, женщина вдруг остановилась, и отпустив одну руку, стала сбивать с себя пламя, которое окутало ее легким искристым шаром.