Смерть и креативный директор
Шрифт:
В светло-голубых джинсах-бананах, подвернутых выше щиколотки, розово-желтом полосатом джемпере крупной вязки поверх вылезающей из-под него белой льняной рубахи, белых кроссовках на голубые носочки в цветной горошек, Олеся чувствовала себя восхитительно свободно, как босс велел, и ей было весело. И еще она немного волновалась.
Надежда Михайловна рассказывала ей о «девчонках», с которыми подружилась, работая в холдинге «Микротрон». Вот им Олеся завидовала.
Их было трое, и они так и продолжали трудиться на капиталиста Лапина, а Надежда Михайловна время от времени, чтобы заполнить пустоты общения, заезжала к подругам, минуя кабинет
Чаепитие по традиции устраивали в серверной. Одна из трех подруг Надежды была системным администратором, звали ее Катя, и она гарантировала, что их посиделкам никто не помешает, ибо доступ в ее владения был ограничен, а тяжелая бронированная дверь всегда запиралась изнутри на электронный замок.
Письменный стол, отодвинутый от стены, был накрыт на пять персон и уставлен разнокалиберными чашками и тарелками с печеньем и пирожками – похоже, домашней выпечки.
Катерина имела вид спокойный и доброжелательный, Алина, юрисконсульт холдинга, – суховато-чопорный, Валерия, которая руководила здешним отделом маркетинга, показалась Олесе дамой резкой и прямодушной. Все трое обращались к Лапиной на «вы» и по имени отчеству, тогда как сама Надежда Михайловна звала их только по именам – то на «ты», то на «вы», совершенно бессистемно. Кате было тридцать шесть, Алине тридцать два, как и Олесе, а самой старшей из трех, Валерии – недавно исполнилось сорок четыре.
Олеся быстро поняла, что аудитория про нее наслышана, но этому не удивилась. Какие могут быть секреты у Надежды Лапиной от подруг? Еще ей стало ясно, что дружба между этими четырьмя женщинами неподдельная и проверенная не единожды.
Лапина проговорила, подталкивая гостью легонько в спину:
– Знакомьтесь, девчонки. Та самая Олеся Звягина. Интроверт, косящий под экстраверта.
Олеся удивленно вскинула брови. Ну, Лапина, ну, психолог…
Они расселись вокруг двухтумбового письменного стола, и принялись болтать о пустяках, вспоминая какие-то события и перемывая беззлобно кости знакомым. Олеся улыбалась деревянно и безмолвствовала.
– Э, так не пойдет, – решительно проговорила Валерия. – Пускай нам девушка про себя расскажет. А то сидит молча и впитывает. А про себя ни гу-гу.
Лапина сказала:
– Не наседай на нее, Бурова. Разве не видишь, человечек намучился. И в себя еще не пришел.
– Иногда легчает, если выговоришься, – заметила Катя.
– За одного битого двух небитых дают, – сухо сказала Алина.
Звягина на нее зыркнула. Алина, сообразив, что ляпнула бестактность, закашлялась в кулачок, отведя в сторону взгляд.
Надежда Михайловна произнесла примирительно:
– Мы тут все немножко подранки, Лёля. За Катюху мы сейчас рады, она в браке счастлива, а от бывшего натерпелась – кобель был совершенно наглый. Представь, девку какую-то в дом привел, поскольку «бедняжке» жить было негде. Мой бывший тоже был ходок знатный, все деньги на баб тратил, неделями дома не ночевал, и все на глазах у сына. А Алинку охмурил один брутальный подонок на спор с дружками. Она даже квартиру на собственные деньги сняла, чтобы гнездышко обустроить. Когда узнала, выгнала, конечно, но рану пришлось долго залечивать. Доверять никому не могла, пока своего Росомахина не встретила. Одна Валерия у нас более-менее благополучная. Если не считать случай, когда к ее мужу внебрачная дочь заявилась. Правда, та оказалась никакой не дочерью, а аферисткой, но узнали
– Все плохое проходит, – поправила Катя, улыбнувшись. – Хорошее остается навсегда.
– Клин клином вышибается, – проронила без улыбки Алина.
– Надежда Михайловна, это как раз в вашей компетенции, – взяла быка за рога Валерия. – Есть у вас в агентстве кто-нибудь достойный и неженатый? Наверняка имеется!
– Да что я вам, сваха?! – деланно возмутилась Лапина. – Между прочим, девочка сама справилась. Да, Лёля? Понравился тебе кто-то из наших?
И пояснила окружающим:
– Она помаду купила. И духи стала носить.
– Эээ… – растерялась Олеся. – А что, уж и помаду нельзя купить просто так?
– Нельзя, – категоричным тоном проговорила Надежда Михайловна. – Так не бывает.
– А может, она в поиске, – предположила Катя.
– Мы это выясним, – твердо проговорила Валерия.
– Привяжем скотчем к креслу и выкрасим волосы зеленым фломастером? – оживилась Лапина. – Я помню! Вы, поганки, хотели так со мной поступить однажды.
– Мы еще собирались вам стрижку подправить канцелярскими ножницами, но ведь не подправили же! – резонно заметила Алина.
– Это потому что она одумалась, – припомнила давний случай Катя. – Одумалась и новость рассказала. Главное, пригрозить убедительно. Олеся, ты еще не испугалась?
До Звягиной наконец дошло, что над ней дружно прикалываются. Юморные у Надежды Михайловны подружки!
Ей стало легко и весело. Она спросила:
– А подойдет ли вступительным взносом история про соседского мента?
История началась в прошлом июле, и не с мента, а его дочери. Ее звали Настя, ей было семь лет, и познакомилась с ней Олеся на детской площадке возле дома. Точнее – это Настя познакомилась со Звягиной.
Худенькая белобрысая девчонка в джинсовом комбезике и розовой футболке присела на скамейку рядом с Олесей, с головой ушедшей в чтение нового Лукьяненко, и горестно вздохнула.
Солнце стояло еще высоко, но время близилось к ужину. Или к полднику – это кому какой распорядок больше нравится. Олеся считала, что ужинать после семи вечера неправильно, и, если обстоятельства позволяли, садилась за вечернюю трапезу ровно в девятнадцать.
Детская площадка опустела, гомонящую и снующую мелюзку развели по домам мамаши и бабульки, а скамейка, на которой устроилась Олеся с книжкой, была ничуть не хуже любой другой, расположенной в сквере в полукилометре от дома, зато значительно к нему ближе, что позволяло сэкономить время. Время Звягина ценила.
Девочка вздохнула снова, и Олеся оторвалась от планшета. Вздохи предназначались ей – это несомненно. Она повернула голову выяснить, что же произошло, и поняла, что у человека трагедия. Иначе как объяснить понурую позу и покрасневший нос, если только не большой бедой?
Соседка по скамейке тоже на нее посмотрела, и, помедлив, спросила тоненьким голосом:
– Вы не могли бы ее починить?
Она протянула Олесе пластмассового игрушечного единорога с крыльями, довольно крупного, но с заметным изъяном: рог во лбу волшебного существа, долженствующий задорно торчать вперед и кверху, был почти оторван и покачивался на узенькой перемычке, демонстрируя в своем основании смятый катышек розовой жевательной резинки, не справившейся с функцией монтажного клея.