Смерть и приятные голоса (= Губительно приятные голоса)
Шрифт:
– Меня призвали вмешаться,- сказал он, отвечая на вопрос коронера,- без пяти шесть. А на само место трагедии я прибыл минут через десять-пятнадцать. Тело покойного лежало частично под кустом, частично на тропинке. Он лежал ничком, правая рука была сжата в кулак, в ней были стиснуты несколько листьев, в локоть левой упирался лоб покойного. Этот человек был мертв уже несколько часов. Rigor mortis {Мертвенная окоченелость (лат.)} была абсолютной.
– Не могли бы вы назвать время смерти, установленное вами лично?
– Нет. Я позволил себе произвести лишь поверхностный осмотр
– Полагаю, вы сразу опознали жертву?
– Да.
– Вы были знакомы с этим человеком?
– Нет, я видел его впервые. Но я узнал его благодаря имевшейся у меня фотографии.
Коронер откинулся назад и прижал к столешнице обе ладони, будто давал понять, что по поводу фотографии от сэра Фредерика никаких разъяснений не требуется.
– При поверхностном осмотре, который был вами произведен, у вас возникли какие-либо соображения относительно причины смерти?
– Да, возникли,- сказал сэр Фредерик.- По моему мнению, покойный был застрелен стоящим сзади человеком, между стрелявшим и жертвой было некоторое расстояние. Никаких дальнейших осмотров я не производил, полагая, что единственная моя обязанность - немедленно известить о случившемся полицию.
Коронер слегка наклонил голову, подтверждая необыкновенную мудрость принятого сэром Фредериком решения.
– Затем вы, не мешкая, отправились назад, в дом, и позвонили в полицию? В какое время?
– В шесть двадцать пять.
– Вы ведь присутствовали при вскрытии тела?
– Совершенно верно.
– Вы согласны с результатами исследования, произведенного полицейским хирургом доктором Фицбрауном?
– Всецело.
– Сэр Фредерик, не возникло ли у вас каких-либо замечаний относительно результатов вышеназванного исследования, которые вы хотели бы сейчас назвать, прежде чем отправиться по вашим очень важным, неотложным делам?
– Нет, ни единого. Я и мой коллега доктор Фицбраун были полностью солидарны в своих выводах.
– В таком случае мы больше не станем вас задерживать, если, конечно, не возникло вопросов у кого-нибудь из господ присяжных...
Присяжные тупо посмотрели на сэра Фредерика, потом недоуменно переглянулись. Наконец, голос подала единственная среди них женщина, на ней был твидовый костюм и фетровая шляпа. С первого взгляда было понятно, что она возглавляет местный "Женский институт" {"Женский институт" организация, объединяющая женщин, живущих в сельской местности, в ее рамках действуют различные кружки и комитеты}.
– Насколько я понимаю,- уверенно произнесла она высоким, чуть резковатым голосом,- показания свидетеля означают, что покойный был вне всяких сомнений убит?- Сама форма вопроса, твердо поджатые губы и решительный кивок как бы говорили: "Если все ясно и так, зачем нам зря тратить время? Почему бы сразу не вынести вердикт и не разойтись по домам?"
Сэр Фредерик посмотрел на нее с явным одобрением и, по-моему, был абсолютно с ней согласен, но, как человек бывалый и знающий все тонкости коронерских судов, отвечать поостерегся.
Коронер был обескуражен и даже шокирован.
– Свидетелям не полагается задавать подобные вопросы,- голос
Он смерил женщину испепеляющим взглядом, но это ее нисколько не смутило. Я понял, что, если бы ей позволили покинуть зал и перемолвиться парой слов с сэром Фредериком и с полицейским хирургом Фицбрауном, она бы за пять минут все для себя решила и с чистым сердцем отправилась бы дальше прихорашивать свои клумбы и грядки.
– Вы дали исчерпывающие ответы, сэр Фредерик.- Коронер кивком позволил свидетелю удалиться. Что тот и сделал с довольной улыбкой, обращенной ко всем сразу и ни к кому конкретно. Спрятав в кармашек монокль, он аккуратно одернул пиджак, потом что-то сказал Маллету и покинул зал. Вскоре мы услышали ворчание заведенного мотора, и сэр Фредерик был таков. Похоже, обо мне он даже ни разу не вспомнил.
И снова я замер в ожидании. Ну теперь-то уж точно они захотят послушать человека, обнаружившего тело убитого! Ничего подобного. Следующим вызвали самого Маллета. И он принялся подробно все расписывать: как в полицейский участок поступил звонок, что поступил он в шесть двадцать, как он отправился к месту трагедии и обнаружил там труп, именно в той позе, о которой уведомил его сэр Фредерик. Отметки на тропе и на обуви покойного, а также на его одежде свидетельствовали о том, что тело перетаскивали с внешней стороны кустарников на то место, где оно было обнаружено, тащили его футов десять. Пуля прошла навылет под шестым ребром и застряла в стволе дерева. Экспертиза показала, что пуля - американского производства, используется для кольтов, это револьвер тридцать седьмого калибра с полуторадюймовым цилиндром. Сам револьвер был найден позже, на дне декоративного пруда, расположенного на территории имения Алстон-холл.
Маллет излагал все с изумительной четкостью, ссылаясь исключительно на уже имевшиеся факты. И тут выяснилось, что есть множество деталей, о которых я ничего не знал. Постепенно он нарисовал подробную картину того, что произошло. По мнению Маллета, в Хьюго стреляли неподалеку от того места, где я его потом нашел Стрелявший, по идее, прицелился в него в тот момент, когда Хьюго стоял на тропе, и его силуэт был тогда четко виден благодаря яркому лунному свету. Баллистики тщательно реконструировали траекторию полета пули. Маллет передал коронеру и присяжным соответствующие диаграммы.