Смерть и приятные голоса (= Губительно приятные голоса)
Шрифт:
– Марсель!- окликнула Урсула.
Он резко остановился и, развернувшись, направился к нам.
– Марсель!- снова вполголоса воскликнула Урсула, протягивая ему обе руки, но он продолжал стоять, не вняв ее призыву. Она сама поднялась и направилась к нему, он же сделал шаг назад и выставил вперед ладонь.
– Я приехал, чтобы вас предупредить,- его выразительный чарующий голос слегка дрожал.
Я тоже встал и направился к нему. Марсель вроде бы слегка отшатнулся и на миг загородил рукой лицо. Я взял его под локоть.
– Что случилось?- спросил я, мягко встряхнув его за плечи.- Где Эвелин?
– Я оставил ее.
– Оставил?-
– Я подумал, что лучше мне сначала заехать самому.
Судорожно вздохнув, словно ему не хватало воздуха, он вдруг рухнул в одно из плетеных кресел и разрыдался. Стоявшая рядом Урсула начала гладить его по волосам. Я деликатно ретировался.
Глава 2
Я забился в свою комнату и сидел там, не зная, что и думать. О том чтобы лечь, не могло быть и речи. Что же заставило Марселя вернуться? Что между ними произошло? Меня терзало не только любопытство, но и тревога. Я прислушивался к каждому звуку, ко всем шорохам, голосам и шагам, вздрагивая от каждого телефонного звонка и хлопанья двери. Читать я тоже не мог. Было почти двенадцать, когда я услышал тихий стук в дверь. Я открыл. На пороге стояла Урсула.
– Джейк! Как хорошо, что ты еще не лег! Марселю уже намного лучше, но нервы у него на пределе, он наверняка не сможет уснуть без подходящего лекарства. А я не знаю, что ему дать. Он говорит, что аспирином тут не обойдёшься, я и сама это понимаю, нужно что-то более действенное. Ты не мог бы что-то предложить?
– Но у меня тут ничего нет, никаких лекарств.
– Я знаю, но они есть... в комнате Хилари. Ты не проводишь меня туда? И... и не посмотришь, что там у него в аптечке?
– Да-да, разумеется,- я видел, что даже желание помочь Марселю не могло пересилить ее естественного страха перед опустевшей комнатой, где все напоминало о Хилари, ей было неловко одной рыться в его вещах. Так всегда бывает: любая мелочь, принадлежавшая недавно умершему человеку, рождает боль в душе. Вещи лежат там, где их оставил владелец, и трогать что-то - все равно что совершать святотатство. Я взял Урсулу за руку и повел по коридорчику, потом мы свернули налево и прошли мимо комнаты Эвелин. Комната Пармура находилась в самом конце коридора, там, где начиналось западное крыло. Дверь оказалась запертой.
– Ничего,- сказала Урсула,- у меня есть свой,- она сняла ключик с кольца, на котором болталось с десяток ключей. Точно такую же связку я видел тогда у Эвелин. Мы вошли, и я включил свет. Комната оказалась просторной, на полу ковер в красных тонах, мебель и светильники - белые. Кругом было множество полок, несколько просторных комодов с бронзовыми ручками, упиравшихся в потолок, столики, длинные шкафы с зеркалами, вделанными в дверцы, поменьше, побольше. Я не мог себе представить, что у кого-то хватило бы всяких одежек и чемоданов, чтобы наполнить все эти пустые емкости. Однако Урсула пояснила мне, что это гостевая комната. Я вспомнил свой небольшой чемоданчик, больше похожий на портфель, в котором лежало несколько носовых платков, пара пижам и зубная щетка, с этим скудным багажом я бы не раздумывая отправился даже в кругосветное путешествие. Мне казалось, что ни один нормальный человек не будет таскать с собой такое количество барахла, на которое явно рассчитаны все эти шкафы и комоды. В стене, параллельной входной двери, я увидел еще одну дверь, ведущую в ванную и в гардеробную. Урсула вошла в ванную, я - за ней.
– Вот он,- сказала она,
Говорила она подчеркнуто небрежным тоном, но я понимал, что это только камуфляж, что ей тяжело тут находиться, поэтому она нарочно со мной разговаривает, чтобы лишний раз убедиться: я рядом, она тут не одна. Она открыла шкафчик еще более миниатюрным ключиком, тоже висевшем на кольце. Внутри были всякие пузырьки, коробочки с пилюлями, бинты в синих обертках.
– А что все-таки произошло между Эвелин и Марселем?- нарочно спросил я, чтобы отвлечь Урсулу от мыслей о Хилари. Ну и, разумеется, мне хотелось знать, что там у них стряслось.
– Не знаю,- отозвалась Урсула, робко переставляя пузырьки и коробочки, доставая то одно, то другое.- Спросить я постеснялась.- Поймав мой скептический взгляд, она торопливо добавила: - Это в первый момент, потом я все же спросила, но Марсель лишь покачал головой. Видел бы ты, какой он бледный, и еле держится на ногах, я подумала, лучше сразу отправить его в постель.
Так что ему все-таки дать? Хилари обычно пил от бессонницы веронал, по ты, наверное, посоветуешь что-то другое, тем более что я никак не могу найти этот дурацкий веронал.- Она вытащила упаковку с растворимыми брикетами слабенькое безобидное успокоительное.- Это ведь тоже что-то успокаивающее, правда? Это подойдет?
– Но что Марсель собирается делать дальше?- не отставал я.- Не мог же он бросить Эвелин одну, куда же ей деваться?
– Я действительно ничего не знаю,- сказала Урсула, продолжая рыться в шкафчике.- А вот эти пилюльки? Ой, нет, они, кажется, от простуды. Или от расстройства желудка?- Она протянула мне несколько упаковок с пилюлями и таблетками, обсуждая, что от чего.
– Мне сегодня вечером звонил Маллет, предупредил, что завтрашнее дознание переносится на послезавтра. А ты знаешь, что завтра - похороны бедного Хьюго, в половине третьего? Марсель сказал, что обязательно пойдет, и Джим тоже должен, в качестве представителя семьи. Боже, какой чудовищный фарс!
Она расхохоталась, но так неестественно и так громко, что я понял: пора ее отсюда уводить.
– Вот это, пожалуй, то, что нужно,- сказал я, выбрав пузырек с таблетками снотворного на барбитуратах.- Действуют сразу, и никаких побочных последствий.
Урсула начала запихивать в шкафчик выгруженные пузырьки и коробочки, и тут вдруг на пол упала какая-то свернутая бумажка. Я машинально ее поднял и машинально же развернул. Это была почтовая квитанция от какого-то заказного письма. Адрес и фамилия получателя были накарябаны кое-как, это обычное дело, мне с трудом удалось их прочесть. Я хотел снова ее свернуть и швырнуть на полку, но до меня вдруг дошло, что я только что прочел свою собственную фамилию.
Глава 3
Я снова уставился на квитанцию.
Там действительно были накарябаны моя фамилия, и имя, и мой домашний адрес. На квитанции темнел штемпель чодской почты. Дата пропечаталась очень четко: 13. Это был день смерти Пармура. Я поднес квиток к светильнику над раковиной и снова хорошенько его рассмотрел. Сомнений не было, уже ни малейших.
– Урсула!- позвал я.
Она стремительно обернулась, уловив в моем голосе что-то необычное. Я протянул ей квитанцию. Прочитав нацарапанные карандашом адрес и фамилию, она посмотрела на меня ошарашенным взглядом, ясно было, что она тоже в шоке.