Смерть и прочие неприятности. Opus 2
Шрифт:
Наверное, гном просто решил принести сломанный мобильник. Для обмена на работающий планшет. Действительно, зачем ему бесполезный кусок пластика, металла и микросхем?..
Поэтому, когда представитель маленького народа вернулся, вместо телефона неся все те же ножны, из которых выглядывала знакомая светлая рукоять — Ева не сразу поняла, как к этому относиться.
— Дарю, — вручая ей клинок, коротко молвил гном. — Чары восстановлены. Ограничений на ножнах больше нет. Используй с умом.
Ева взяла. От замешательства не сразу сообразив, что произошло нечто из ряда вон
Ева перевела ошалелый взгляд на дарителя.
— За что?..
— Скажем так, обманом меня уже не удивить. А вот чистосердечием — возможно. — Гном небрежно сунул руки в карманы камзола, точно отогревая от зимней стужи. — Она ковалась для тебя. Вдали от хозяйки она заскучает больше, чем лежа без дела рядом с ней.
Растроганная Ева даже не нашла слов. Просто смотрела на рапиру, пока ее не застал врасплох звук щелкающего затвора.
— Портрет на память, — снисходительно пояснил гном, опустив до боли знакомый мобильник. Полюбовался картинкой на сенсорном экране; с будничностью того, кто знаком с подобной техникой всю свою жизнь, заблокировал смартфон и сунул в карман. — Вы с ней хорошо смотритесь.
Ева удержалась от желания попросить у него гаджет на пару дней. Для изучения магических методов починки — едва ли в мире гномов располагался аналог Савеловского рынка, где торговали сменными аккумуляторами.
— Так вы, — лишь робко уточнила она, — смогли его…
— Мы недаром считаемся лучшими мастерами всех миров. — Гном бесстрастно отступил к двери. — Удачи.
Миг, который он отворачивался к каменной арке, для Евы растянулся тянучкой мучительных колебаний.
— Неужели просто за то, что я проявила честность?
Вопрос полетел в бархатную спину обитателя Потусторонья, вынудив его замереть в шаге от медленно бледнеющего прохода.
— Она и правда живая. Я не вправе ее неволить. — Гном не смотрел на нее, но в словах Еве почудилось странное сочувствие. — Она привязалась к тебе. Она заинтересована в твоей безопасности. И она тебе еще пригодится.
Дверь истаяла в пустоте, стоило гному исчезнуть в мареве за порогом. Оставив Еву наедине с зимним лесом, белесым полумраком и тишиной, хрустевшей чьими-то тихими шагами по снегу.
— Странная щедрость, — прокомментировал Герберт, подойдя к ней.
— Ты все слышал?
— Почти.
— И что думаешь?
Некромант посмотрел на следы, оставленные гномом на льдистой белизне.
— Думаю, что жизнь долгая, и волшебный клинок любому человеку в ней может еще как пригодиться. — Приобняв ее за плечи, Герберт мягко повел Еву назад, к ручью в низине и телепорту в столицу. — Не бери в голову.
Ева кивнула. Не хотела портить редкий вечер, что они могли провести вместе, страхами и домыслами. Но она достаточно хорошо знала Гербеуэрта тир Рейоля, чтобы понять: он-то в голову взял все. Еще как.
…«она тебе еще пригодится»…
Недавние слова Мэта, вторящие этому предсказанию, зловещим эхом прозвучали в ушах — и Еву пробрал холод, никак не связанный с морозом.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
— …лиоретта?
Вернувшись мыслями из заснеженного леса в дворцовый зал, убранный цветами и шелком, Ева сфокусировалась на том, кто сейчас к ней обращался.
— Раз я здесь не единственный, кто не заинтересован в десерте, — невозмутимо проговорил господин Дэйлион, — хотел пригласить вас подышать свежим воздухом. Духота здесь жуткая.
Она посмотрела на Миракла, сидевшего во главе стола — Ева устроилась по его левую руку. Очень хотела посмотреть на Герберта, сидевшего по правую, но вовремя вспомнила, что разрешения ей положено спрашивать не у него.
Дождавшись от свежеиспеченного короля лаконичного кивка, позволила убийце учтиво отодвинуть свой стул и, приняв руку в черной перчатке, прошествовала к выходу.
— Удивлен, что вы согласились, — хмыкнул мужчина, когда они миновали лакеев и дежурных гвардейцев, а Евина юбка зашелестела по розовому мрамору галереи, ведущей к зимнему саду.
— Мы удалились слишком открыто, чтобы это могло вызвать кривотолки, — пояснила Ева сквозь зубы, скрытые очаровательнейшей из улыбок. — К тому же я не отказалась бы прояснить некоторые моменты.
— К вашим услугам.
— Нет, ваши услуги мне точно не потребуются.
Господин Дэйлион лишь посмеялся. Коротко, грубовато — его голос, щекочущий нервы вкрадчивой хрипотцой, всегда звучало грубовато, — но добродушно.
Удивительно добродушно для убийцы.
Оттягивая момента откровения, Ева смотрела на оконные витражи, расцвечивавшие кремовую стену. В цветном стекле запечатлели картины из жизни великого основателя династии Тибелей, но темнокудрый юноша на витражах, остро напоминавший Миракла, никак не ассоциировался у Евы с тем самым великим Берндеттом, сумевшим призвать саму Смерть.
Вернее, самого.
— Совсем мальчишка здесь, — безошибочно угадав ее мысли, с отеческой снисходительностью заметил господин Дэйлион. Скучающим взглядом скользнул по стеклянному рисунку — на нем крылатого Берндетта осеняло белое сияние, которое Ева узнала даже на витраже. — По магическим меркам в тот день он только из пеленок вылез. Говорят, даже на свои тридцать не выглядел. А уж если тир Гербеуэрту удастся провернуть свое дельце… В двадцать три для старичков из Ковена ты вообще младенец, пускающий пузыри.
Евины шаги сбились с того размеренного ритма, что отбивали по мрамору ее невысокие каблучки.
— Какое дельце? — как можно небрежнее спросила она.
— Бросьте, лиоретта. Уж вы-то знаете получше меня. — Убийца не смотрел на нее, но даже голос его заставил Еву ощутить себя ребенком. Ребенком, который категорически отрицает свою причастность к пропаже конфет, припасенных к приходу гостей, неловко пряча за спину измазанные шоколадом руки. — Слух в высших кругах гуляет уже с месяц.
Может просто блефовать. Прощупывать почву, подумала Ева, притормаживая напротив очередного витража. Насколько она поняла, подготовка к ритуалу проходила в обстановке строжайшей секретности. Ни Герберт, ни Айрес не собирались афишировать грядущий подвиг — мало ли что могло пойти не так.