Смерть и танцующий лакей. Цветная схема
Шрифт:
При этих словах леди Вузервуд окончательно разволновалась и говорила истеричным тоном. Доктор Кантрип сделал знак сестре, и та придвинулась ближе.
— И тут я увидела его лицо, — зачастила она. — Мне вначале показалось, что на глазу у него какое-то кольцо с такой ярко-красной лентой. И он зевает. Поскольку рот был широко открыт. А когда я наконец сообразила, что это с ним такое, то раскрыла рот тоже, наверное, еще шире… и закричала… закричала…
В этот момент голос леди Вузервуд возвысился до вопля.
— Все, опять началось, —
Сестра, видя, что горничная готова последовать примеру хозяйки и тоже близка к истерике, вытолкала ее из комнаты и занялась леди Вузервуд.
В чувства ее привела холодная вода. Для этого пришлось вылить ей на лицо и голову оба графина. Вопли сменились судорожными всхлипываниями и неприятным зубным скрежетом.
Через несколько минут вдова совсем затихла и позволила доктору и сестре вывести себя из комнаты.
— Фокс, откройте, пожалуйста, окна, — попросил Аллейн. — Надо проветрить комнату.
— Признаюсь, я ничего не понял из вашего разговора, — сказал доктор Кертис.
— Мой дорогой, это не важно, — ответил инспектор. — Вы лучше скажите, что с ней такое с медицинской точки зрения?
Доктор пожал плечами:
— Ну, я думаю, психическое здоровье у нее явно не в порядке. Хотя сейчас это был приступ обычной истерии.
— Мне важно знать, она действительно чокнутая или прикидывается?
— Вас интересует, не соответствует ли она типовому образу маньяка-убийцы?
Аллейн кивнул:
— Примерно так.
Кертис задумался, выпятив нижнюю губу.
— Вопрос сложный. Начала она, конечно, с полной дичи, но вы очень грамотно направили разговор в нужное русло.
— А что это вообще значит? — Фокс посмотрел на инспектора. — Этот бред насчет какого-то могущественного покровителя и юноши-близнеца? Разве можно воспринимать всерьез ее слова о том, что кто-то прикинулся одним из братьев?
— Для меня это чушь, Фокс, а для нее нет.
— В таком случае она действительно, как вы сказали, чокнутая. Что будем делать дальше?
— Будем разбираться, Фокс. Это наша работа.
Вернулся доктор Кантрип.
— Сестра и горничная укладывают ее в постель. Горничная придет сразу, как закончит.
Инспектор кивнул:
— Ладно. Садитесь, доктор, и расскажите, что вы знаете об этой женщине.
— Я только сегодня впервые ее увидел, но со слов леди Чарльз и остальных понял, что это женщина с большими странностями. Поспрашивайте их.
— Конечно, — согласился Аллейн. — Они упоминали о том, что она увлечена черной магией?
— Что-то такое говорили, но я слушал невнимательно.
— Давайте вспомним намеки на могущественного покровителя, на то, что ее супруга постигла заслуженная кара, и все остальное. Я понял так, что она считает, будто ее супруга убил дьявол.
— Мне кажется, это уж слишком! — воскликнул доктор.
— Вы когда-нибудь слышали о книге
17
«Трактат о демонах» (Compendium Maleficorum) — энциклопедический труд Франческо Марии Гуаццо, изданный в Милане в 1608 году, где систематизированы все тогдашние знания о демонах и колдовстве.
— Нет. А почему вы спросили?
— Думаю, в библиотеке леди Вузервуд эта книга имеется.
— Вы полагаете, что ее увлечение оккультизмом зашло так далеко, что начались галлюцинации?
— А разве это так уж необычно для женщины ее возраста и темперамента стать последовательницей шарлатанского оккультизма?
Фокс вздохнул:
— С чем только не приходится сталкиваться в делах, где фигурируют гадалки и прорицатели. Так что нечего удивляться.
— Вот именно, мой дорогой, — произнес Аллейн. — Если только это не притворство.
— Неужели вы думаете… — начал доктор Кантрип.
— Конечно, нет. Скорее всего леди Вузервуд еще одна недалекая женщина, пристрастившаяся к оккультизму. Но… — Инспектор посмотрел на доктора Кантрипа. — Может, она действительно притворяется? Как по-вашему?
Доктор замялся.
— Прежде чем высказывать мнение, я хотел бы ее внимательно осмотреть и ознакомиться с анамнезом.
— И еще, — пробормотал Аллейн, — полагаю, вы бы хотели посоветоваться с ее родственниками.
— Мой дорогой Аллейн, вы…
— Доктор, я совершенно не хотел вас обидеть. Но это же не секрет, что вы к ним привязаны. Разве не так?
— Уверен, любой, кто близко сталкивается с Лампри, попадает под их обаяние. Они буквально притягивают к себе своим шармом. Вы сами в них влюбитесь, когда познакомитесь поближе.
— Ничего себе перспектива, — вздохнул Аллейн. — Инспектор Скотланд-Ярда влюбляется в подозреваемых. — Он улыбнулся. — А теперь послушайте меня. Я был бы весьма благодарен, если бы вы, два квалифицированных, опытных врача, высказали свое мнение о леди, которая недавно удалилась из этой комнаты. Это что, притворство?
— Ну, с моей точки зрения, — начал доктор Кертис, — хотя я не привык делать столь поспешные выводы, все же, судя по внешним признакам, она не симулировала. В ее взгляде я не заметил никаких изменений. И когда вы отворачивались, не было никаких быстрых взглядов в вашу сторону, чтобы узнать, как вы это воспринимаете. Если это симуляция, то исполненная с большим искусством.
— Мне тоже показалось, — согласился Аллейн, — что в ее поведении не было ничего типа: «видите, какая я сумасшедшая». Это, конечно, так, но эксцентричный все же не значит душевнобольной. Как сказал знаменитый психиатр Тейлор: «Точное определение термина «сумасшествие» в принципе дать невозможно».