Смерть идет по пятам. Вне подозрений. Кровь в бухте Бискайн
Шрифт:
Я вовремя сдержался, чтобы не поинтересоваться почему. Но в моем довольно скользком бизнесе это единственный вопрос, которого следует избегать. В своей деятельности агент по рекламе аналогичен адвокату — тот и другой берутся за дело, совершенно не интересуясь, каково оно. Главное, как бы его протолкнуть. Я понял, что рано или поздно миссис Вииринг сама раскроет свои карты. Если же этого не произойдет, учитывая гонорар, который я собирался запросить, это уже не будет иметь особого значения.
— Ну а теперь вы, наверное, хотите подняться к себе
— Какой, миссис Вииринг?
— Что бы вы ни увидели и ни услышали, не обращайте внимания… и держите язык за зубами.
Когда она произносила эти слова, ее довольно глупое лицо приобрело торжественно-официальное выражение. В особенности меня встревожило выражение ее глаз. Похоже было, что она чего-то опасалась. Интересно, чего? Я даже подумал, может быть, она несколько с приветом?
— Конечно, я никому ничего не скажу, но…
Она вдруг быстро оглянулась по сторонам, как будто боялась, что нас подслушивают.
— Ну а теперь, пожалуйста, идите. — Жестом она отпустила меня.
В холле раздались шаги. Кто-то шел в нашу сторону. Я уже почти дошел до двери гостиной, как миссис Вииринг вдруг опять обратилась ко мне.
— О, мистер Сарджент, — произнесла она обыденным тоном, — вы не будете возражать, если я вас буду звать Питером?
— Конечно, не буду…
— А вы должны называть меня Розой.
Эти слова прозвучали как приказ.
Затем я вышел в холл, едва не столкнувшись с бледной молодой женщиной, которая что-то пробормотала, но я не разобрал, что именно. Она проскользнула в гостиную, а я стал подниматься по лестнице. Служанка подсказала мне, где находится моя комната.
Я чувствовал себя не в своей тарелке, если не сказать хуже. Я даже подумал: может, лучше забрать свои вещи и укрыться в одной из местных гостиниц, скажем, «Харчевне 1770 года»? Мне не нужна работа, которая не дает возможности отдохнуть, а при складывающихся обстоятельствах отпуск может быть совсем не запланирован. Все-таки миссис Вииринг — странная женщина. Алкоголичка. Как она нервничала, как была встревожена! Но почему?
Только из любопытства я решил остаться. Это была ужасная ошибка.
В восемь часов я спустился вниз. Правда, перед этим я принял хорошую ванну, совершил церемониал одевания, во время которого ознакомился со своей прохладной, но хорошо обставленной комнатой (во всех домах, расположенных среди дюн близ океана, царит один и тот же запах плесени), просмотрел корешки книг на прикроватном столике: Агата Кристи, Марканд, великая герцогиня Мари… Я почему-то подумал, что у всех в Истхэмптоне наверняка одни и те же книги. Может быть, только в Саутхэмптоне добавляют еще Нэнси Митфорд и что-нибудь непристойное. Я решил посвятить себя миссис Кристи, вспомнив при этом о мисс Лиз Безземер и о том, что вряд ли встречусь с ней до субботы.
Все прочие гости кружили по большой комнате, веселой и залитой светом,
Женщина, с которой я столкнулся раньше, пришла мне на помощь. Стройная, не старше тридцати лет, с симпатичным, но маловыразительным лицом и в сером, несколько старомодном, не в духе двадцатого века, костюме.
— Меня зовут Элли Клейпул, — произнесла она с улыбкой, протянув мне руку, которую я пожал. — Мне кажется, мы уже сталкивались с вами.
— В холле? Да это так. А я — Питер Сарджент.
— Проходите, я вас познакомлю с остальными. Пока Роза занята.
И она повела меня по комнате, выполнявшей роль гостиной.
На чудесном диванчике, рассчитанном на двоих, едва умещалась в одиночестве Мэри Уэстерн Ланг, знаменитая писательница — пухлое, с многочисленными слоями жира создание с персикового цвета кремом, с трудом прикрывавшим ее землистый цвет лица, и волосами под сногсшибательную серебристую блондинку. Из-за того что она была безобразно жирна, алые широкие брюки казались более чудными, чем были на самом деле. На каждой ноге — от лодыжки до ягодицы — я насчитал по четыре складки, как будто на самом деле это было не единое целое, а четыре отдельных части.
Следующая остановка произошла в другом конце комнаты, где миссис Брекстон, невысокая темноволосая женщина с фаянсово-голубыми глазами, просматривала стопку книг по искусству. На мое появление она отреагировала кивком головы. Брекстон, исследовавший поднос с напитками, оказался более любезным человеком. Я его сразу же узнал, вспомнив его картины: маленький, сутуловатый сорокалетний мужчина с песочного цвета усами, с веснушчатой лысой башкой, очками в тяжелой оправе и обыкновенными, ничего из себя не представляющими чертами лица, которые хорошо запомнились по некоторым его парадным автопортретам.
— Чем могу быть полезен? — спросил он, добавляя лед в мартини-шейкер.
Терпеть не могу избитые фразы, типа: «Не видел вас целую вечность» или «Чем могу быть полезен?», но после холодного приема, оказанного мне его женой, сам он показался мне вновь обретенным братом.
— Не откажусь от мартини, — произнес я. — Может быть, помочь?
— Ну что вы. Я это делаю за считанные секунды.
Когда он манипулировал шейкером, я обратил внимание на его длинные руки. Удивительно мощные руки, чего совсем нельзя было сказать ни о чем ином. На ногтях была краска… следы профессии.
Элли Клейпул представила меня затем своему брату, который спрятался от нас в алькове, в противоположном конце гостиной. Он был очень похож на сестру, только года на два постарше. Симпатичный парень, в твидовом костюме.
— Рад с вами познакомиться, Сарджент. Вот роюсь у Розы в книгах. У нее есть просто чудесные вещи, жаль, что она сама — можно сказать, неграмотна.
— А почему бы тебе не позаимствовать их? — с улыбкой спросила Элли, обращаясь к брату.
— Возможно, я так и сделаю.