Смерть, идущая по следу… (интернет-версия)
Шрифт:
Хотя сразу же подчеркнём: документирование незаконной сделки и предание суду нарушителей закона — это порой далеко не единственная задача операции «контролируемой поставки». Иногда такого рода оперативные комбинации используются для глубокого внедрения сотрудника правоохранительных органов в противостоящую преступную организацию, в целях подтверждения его надёжности. Также возможно использование подобных операций для дезинформации противника (как правило, такие такие комбинации реализуются органами государственной безопасности, когда в качестве поставляемого продукта выступают новые, либо малоизученные вещества, материалы и химические соединения, не имеющие сколько-нибудь значимой рыночной стоимости).
Контролируемая поставка заняла подобающее ей место в арсенале оперативно-розыскных
В 1957 г. кто-то передал американскому разведчику Джону Крейгу шапку из Томска-7. Теперь же подобный фокус американцы попытались провернуть с кем-то, кто работал в Челябинске-40. Однако на каком-то этапе — каком именно сказать невозможно — о существовании «крота» в закрытом городе стало известно компетентным органам. Нельзя, кстати, исключать и того, что с самого начала пресловутый «крот» являлся «подставой» КГБ и вся оперативная игра затеивалась с целью создания устойчивого канала длительной дезинформации противника (история отчественных органов госбезопасности знает немало примеров такого рода оперативных комбинаций. Достаточно вспомнить упомянутого в этом очерке Пётра Кудрина, который полтора года кормил своего шефа с берегов Потомака рассказами о секретном заводе в Клину, замаскированном под фабрику термометров.).
Как бы там ни было, Комитет решил сыграть с заокеанским противником в поддавки — устроить передачу особо ценного в глазах вражеской разведки материала. Американцам же комбинация, видимо, показалась настолько удачной, что для получения ценного груза из самого сердца советской атомной промышленности они специально направили «транзитных» агентов, которым предстояло перехватить «почтальона» в тайге. Не убить, разумеется, а встретиться и под заранее обговоренным предлогом осуществить приём-передачу ценного радиоактивного груза.
22. Возможные кандидаты
Самый недоверчивый читатель в этом месте может подумать, что фантазия завела автора совсем уж далеко. И даже разочарованно покрутит пальцем у виска. Самый недоверчивый читатель понимает, что контролируемая поставка потому и называется «контролируемой», что движение ценного (либо опасного) груза требует постоянного наблюдения представителей правоохранительных органов. Его нельзя просто так отдать каким-то мальчишкам или студентам в надежде, что те всё сделают правильно лишь потому, что они — хорошие ребята. Груз нуждается в контроле, в наблюдении и даже в охране от случайной утраты, хищения или повреждения. Рядом с грузом должен быть сотрудник правоохранительных органов и желательно даже не один. Где такой человек в данном случае?
Он есть. И даже не один.
Начнём с Семёна Золотарёва. Надо сразу сказать, что этот человек уже много лет вызывал и вызывает всякого рода подозрения у многих исследователей трагедии группы Игоря Дятлова. Всё, что связано с ним призрачно, всё оказывается не таким, каким кажется изначально. Долгое время Золотарёва подозревали в том, что он уголовник, который пошёл в январский поход с целью решения неких проблем, связанных с нелегальной золотодобычей в Ивдельском районе. Подобную трактовку образа Семёна Золотарёва предложил несколько лет назад один из исследователей, выступавший в Интернете под nic'ом Doctor, очень харизматичный, самобытный и интересный писатель, внёсший в исследование трагедии Игоря Дятлова немало здравого смысла. Которого, увы, зачастую не хватало и не хватает многим из числа «самодеятельных исследователей» трагедии. Считается, что Doctor имел доступ к некоему «делу КГБ», вёл частное расследование в интересах родственников некоторых погибших «дятловцев» и погиб в автомобильной катастрофе. Такая вот печальная повесть с мрачной нотой «до» в эпилоге. Однако поспешим успокоить
Уже гораздо позже исчезновения Doctor'а другой серьёзный исследователь трагедии группы Игоря Дятлова, упоминавшийся не раз Алексей Владимирович Коськин, ввёл в оборот ряд необыкновенно интересных документов, связанных с Семёном Золотарёвым. Речь идёт об автобиографии последнего, написанной в 1948 г. во время обучения на втором курсе Государственного института физической культуры Белоруссии (ГоИФКБ), двух характеристиках, полученных Золотарёвым по результатам прохождения практик в минских школах, и «Учётной карточке инструктора туризма», содержащей летопись туристических достижений Семёна. Кроме того, большой информационно-просветительский интернет-портал «Подвиг народа» обнародовал документы, связанные с награждением Золотарёва орденом «Красного знамени» в мае 1945 г., что позволило под новым углом взглянуть на жизненный путь этого человека.
Перечисленные выше документы необыкновенно интересны сами по себе, но не в этом их главная ценность — в контексте исторических реалий 40–50-х гг. прошлого века они дают весьма богатую пищу для размышлений. И заставляют сделать некоторые прелюбопытнейшие выводы. Проанализируем эти документы и попытаемся понять, что же там написано между строк?
Начнём с автобиографии Семёна Александровича. Этот документ представляет собою приложение к анкете, заполняемой в обязательном порядке для отдела кадров при трудоустройстве или поступлении в учебное заведение. Золотарёв, как видим, написал автобиографию почему-то в конце второго курса (впрочем, тому могут существовать вполне невинные объяснения — его попросили переписать прежнюю автобиографию с целью уточнения неких деталей, либо автобиография была написана для оформления допуска к занятиям на военной кафедре, начинавшимся в советских ВУЗах, обычно, на третьем курсе. Следует подчеркнуть, что обязательное обучение на военных кафедрах вводились во всех советских ВУЗах с 1 сентября 1944 г. по постановлению Совета Народных Комиссаров СССР № 413 от 13 апреля 1944 г., т. е. Государственный ордена Трудового Красного знамени институт физической культуры Белоруссии также осуществлял подготовку офицеров запаса). Самое интересное в документе, обнаруженном Алексеем Коськиным, не время написания, а содержание.
Надо сказать, что документы такого рода заполнялись с соблюдением строгих формальных требований как по оформлению, так и содержанию. Часть таковых излагалась в «шапке» документа, на его первой странице, служившей своего рода памяткой автору, часть — сообщалась работником отдела кадров при выдаче бланка в виде напоминания («писать развёрнуто, без сокращений, помарок, зачёркиваний и подчёркиваний, отразить все изменения в документах, смену имён и фамилии, свадьбы-переезды-разводы, ничего не упустить…»). Впрочем, написание автобиографии — это как езда на велосипеде, если один раз у тебя получилось, то полученный навык не утратишь. Поэтому «кадровики» обычно обходились без долгих наставлений и лишь осведомлялись: «Писать автобиографию уже доводилось? Как это делать знаете?»
Семён Алексеевич Золотарёв к июню 1948 г., разумеется, уже прекрасно знал, как надо правильно писать автобиографию. Можно не сомневаться, что к этому моменту он уже не раз сочинял такого рода документы. И тем удивительнее те многочисленные «косяки», нестыковки и умолчания, которыми изобилует вышедший из-под его пера текст. Их появление невозможно объяснить неловкостью слога, письменная речь Семёна как раз очень легка, текст прост и читабелен. Но имеющиеся в автобиографии Золотарёва «области умолчания» не только недопустимы для советского студента тех лет, но и по-своему красноречивы. Они очень многое способны рассказать об этом человеке даже спустя шесть с лишком десятилетий. Попробуем предвзято разобрать этот замечательный документ.