Смерть Колокольчика
Шрифт:
Вот так — и с нами, если не запляшем под дудку Петра Филимоновича!..
…Дальше и обсуждать было нечего. По нашим физиономиям подполковник видел, что мы всё поняли.
Но — продолжал сидеть, не срывался резко. Не хотел создавать впечатление, что только ради Аллы сюда и нагрянул, — это могло создать у нас ненужное впечатление исключительной важности для него этой миссии…
Поэтому он продолжил беседу ещё одной темой, которая его якобы беспокоила: в прошлом году у одного из сотрудников госбезопасности, проживающего
И теперь Пётр Филимонович, про него напомнив, начал монотонно укорять нас за нерасторопность, и излагать будто бы правдоподобные версии произошедшего, с действительностью не имеющие ни малейшей связи, что прекрасно понимали не только мы с Дубком, но и сам гэбешник.
Перестав вслушиваться в его словесный поток, я живо обдумал ситуацию. Похоже на то, что Алла Скворцова — человек если и не чекистких органов, то — лично Петра Филимоновича, что в принципе одно и то же.
До этого мне не приходилось сталкиваться со случаями, когда проститутка становилась не просто осведомителем госбезопасности, но и активным соучастником их комбинаций — как и милиция, гэбешники брезговали агентурить подобный контингент. Подложить под клиента шлюху, чтобы она выведала у него нужную информацию — это да, но — не больше…
Однако данный случай, похоже, стал исключением… Но разве не исключение — и сама Скворцова, никак не похожая на обычных проституток — слабодушных, истеричных, трусливых дешёвок, готовых в любой момент предать всё и всех… В этой нестандартности и таилась её привлекательность для ГБ: в облике безобидной шалавы Скворцова была способна на многое…
Итак, она работала на Петра Филимоновича, и поэтому, естественно, он знал о ней и её жизни много — куда больше, чем до сих пор смогли узнать ментовские следопыты… И будь у Аллы женишок, о которым она по каким-то причинам не хотела никому докладывать, то Пётр Филимонович вполне мог оказаться единственным, знавшим о его существовании!..
Далее — варианты…
Либо этот жених в реале занимался чем-то тёмным, и пытался вовлечь в это Скворцову (о чём она тотчас сообщила своему куратору, Петру Филимоновичу), либо (что намного вероятнее) это она попыталась втянуть его в свои рискованные игры, которыми занималась с подачи нашего плюгавого гостя…
Короче, подполковник знал некоего близкого к Скворцовой, недовольного ею и способного убить её человека, и теперь — великодушно сдавал его нам…
Зачем?!. Госбезы вполне способны разобраться с ним сами, не подключая к этому милицию…
Тут тоже возможны варианты…
Либо у Петра Филимоновича — пунктик: покарать убийцу своего агента исключительно законными способами, либо…
Либо ему важнее — не покарать, а зачистить концы в некой сорвавшейся комбинации, пресечь возможность появления ненужных слухов путём доведения дела до суда, на котором Аврахов громко заявил бы: «Готовил серию особо тяжких преступления — я. а Скворцова пыталась мне помещать, за что я её и убил…»
Этим
Но что ж это за преступления такие, из нежелания совершать которые Аврахов пошёл на убийство своей зазнобы?
УБИЙСТВА!..
Чекисты поручили Скворцовой, сколотив свою банду, ликвидировать несколько указанных ей ими человек, замаскировав это под обычные ограбления…
Затем Скворцова исчезла бы, а членов её банды — арестовали бы и судили за действительно совершенные ими (но — по её указанию!) преступления!.. Итак, мешающие ГБ люди — убиты, но госбезопасность в этом никто не заподозрит, ибо настоящие убийцы-грабители найдены и осуждены, — за исключением исчезнувшей проститутки Скворцовой, которую в работе на госбезопасность никак не заподозришь…
Неплохая комбинация!..
«О чём вы думаете?» — вдруг раздалось над моей головой. Я вздрогнул, настороженно вскинул глаза. Пётр Филимонович, впервые обратившись непосредственно ко мне, смотрел дружески и испытующе. Что-то уловил в моём лице, должно быть…
А думал я в тот миг, не сосала ли Аллочка и своему гэбешному начальнику?.. А что, так логично и извинительно совмещать их деловой союз ещё и некоторым сексуальным партнёрством…
Ну, чего-то особенного от изнурённого нервной работёнкой подполковника ждать не приходилось, — наверняка у него «вставало» только в дни великих революционных праздников и больших гэбешных юбилеев… Но дать в рот он мог без всякого, и — в любое время, не так ли?..
Наверняка — и давал… Деловито совал в нежные девичьи губки свою гнущуюся во все стороны сморщенную сардельку, и было это аккурат в паузах между обсуждением важнейших госбезовских проблем… Его личина, небось, сразу переставала лицемерить, становясь, как и у всех мужиков в подобной ситуации, похабненькой и мутноглазой… И Алла, умело чмокая ртом, небось думала: «Какие же мужики козлы… Даже — и этот!..»
Но не хотел докладывать я Петру Филимоновичу затаённые мысли, поскольку он мог неправильно понять и обидеться… (Могу представить печальную участь его обидчиков!)
«Обдумываю, как к Аврахову оперативные подходы будем искать!» — бодро доложил я. Понимал, что голос мой звучит фальшиво, но пусть Пётр Филимонович думает, что совсем тупой я — даже убедительно соврать не умею… Сочтёт за тупого — и, авось, когда грянет в будущем «зачистка» — оставит в числе оставленных в живых, с формулировкой: «не опасен»…
Пётр Филимонович с некоторым сомнением покачал головой в ответ на моё службисткое рвение.
Снова повернулся к Дубку:»Да, чуть не забыл… Аврахов в оправдание сотворённого им наверняка обольёт Скворцову грязью, будет рисовать её этакой грозной атаманшей… Ещё и придумает, что у неё даже пистолет был!.. Вы это всерьёз — не принимайте!..»
И Пётр Филимонович ухмыльнулся, приглашая нас вместе с ним посмеяться над этой явной нелепицей: у юной и беззащитной Скворцовой мог быть ПИСТОЛЕТ!..