Смерть любит танцы
Шрифт:
— Да, — покривила я губы в улыбке, — Мы стоим друг друга, правда?
Он улыбнулся и провёл рукой по моим волосам:
— Да, Кин… Так было всегда, верно?
Я прикрыла глаза, вспоминая. И гибель матери, и циничное предательство сестры, и страх девочки, попавшей в руки к пресыщенному наслаждениями наследнику престола. Но я никогда не умоляла — а он никогда не жалел. Просто в какой-то миг во мне что-то сломалось, как тросточка. И от невинной девушки, которая верила в любовь, преданность, в мораль — ничего не осталось. Это
Той ночью я родилась заново. Той ночью я впервые переступила через всё, чем дорожила. Я пришла сама; я предложила себя ему; я танцевала, игралась, принимая разные личины, я заставила его желать — и показала свою власть. Так я стала такой, как сегодня.
Но так было не всегда. Когда-то была она. Она любила густые леса, где таинственно шелестят деревья, и лежать на хвое так, чтоб на лицо падали солнечные блики. Она обожала готовить и всерьёз мечтала, что у неё будет муж и дети, и что он будет любить её, а не просто так! Она грезила о вольных дорогах и заморских странах, и — вот смех! — хотела стать знахаркой.
Но потом — она умерла, а я — родилась. От неё почти ничего не осталось — после Вас, мой Император…
— Обними меня, — предложила я. Он послушался. Вот и отлично, теперь моего лица не видно…
— Я люблю тебя… — неожиданно шепнул он, — Не мог забыть. Мучился, как больной, и видел сны. Мне снилась только ты. Прости меня, малышка. Я больше не причиню тебе боли.
Я поцеловала его в шею вместо ответа.
Ты — дурак. Она, может, и простила б, но ты убил её. Теперь вместо неё — я. Такие, как я — не прощают.
Так мы и сидели, обнявшись. Он гладил меня, как маленькую девочку, а я кожей ощущала его магию. Мерзкую, колючую… приятную. Да, я давно научилась получать удовольствие от этой тёрпкой боли, таять в ней. Это та ненависть, которая объединяет больше, чем любовь. Я знаю, что ты давно спятил, милый мой, и знаю, что ты скоро сдохнешь. И это доставляет удовольствие… Кого ты сделал из меня, Император?..
Неожиданно он отстранился и подошёл к небольшому столику, на котором красовалась изящная коробочка. Небрежно откинув крышку, Император достал оттуда нереально красивое ожерелье. Я заворожено застыла, разглядывая это произведение искусства.
Черный, алый, золотой. Стилизованная змйка из чёрного металла, сжимающая в зубах кончик хвоста. Сияющие переливы идеально огранённых каменьев…
— Нравится? — усмехнулся Император, заметив моё выражение лица. Я искренне улыбнулась:
— Очень!
— Это я заказал специально для тебя. Померяешь?
Я радостно кивнула. Люблю блестящее, а уж такое! Хоть настроение себе обновкой подниму…
Он медленно подошёл ко мне, и у меня по коже вдруг побежали волны дрожи испуга и предвкушения. Ох… Вот оно что! А я ведь почти поверила тебе, милый…
Я опустила голову. Спокойно, Кин, это необходимо. Ты знала, что так будет. О Тан Рар позаботится, да и Сит
Я прикрила глаза. Украшение защёлкнулось вокруг шеи, и этот тихий звук показался мне громким, как набат.
Щелчок кандалов, склоненная голова и торжество Господина — вот и вся любовь. Вот и все клятвы. Глупо было надеяться, что ты изменился…
Странно, но ошейник не причинил неудобств. Наоборот, ласковое тепло опустилось по телу, залечивая и успокаивая. Сияние волной пробежало по моей ауре, врачуя недавние разрывы. Вот как! Поздравляю, птичка! Ты достала хозяина, и у твоей золотой клетки теперь мягкие стенки!
— Тебе понравилось? — прошептал его голос над ухом.
— Да, милый, оно прекрасно…
Тан
Я плавала в какой-то странной субстанции, больше всего напоминающей жидкую тьму. Вокруг меркали маленькие звёздочки, проплывали странные существа.
— Тан? — позвал меня голос, звук котрого резнул знаком ой тоской. Я стремительно обернулась. Боги, я умерла?
— Мама?!
Она нахмурилась и отбросила с мертвенно-бледного лица темно-рыжие волосы:
— Почему ты здесь? Тебе ещё рано…
— Да, в об щем-то… — промямлила я, пытаясь придумать, что б поубедительней соврать. У мамы с Кин, насколько я знаю, отношения были отвратные. Один тот факт, что тётя долго и не подозревала о моём существовании, о многом говорит…
Но мамочке, видимо, дополнительные объяснения не потребовались:
— Кин!! — прошипела она, — Конечно, так я и знала! Что она вытворила на этот раз?!
— Мам, она беременна, и…
— Что? У неё же не может быть детей!
— Ну, видимо, может…
Мать поморщилась:
— Очередная интрига, это сто процентов! Как была несносной девчонкой, так и осталась!
Я поморщилась:
— Не говори так, а?
Мать, прищурившись, присмотрелась ко мне:
— Так и знала. И ты тоже!
Я вытаращилась на любимую родительницу:
— Мам, что…?
— Ты тоже призвала Кровь!!! Боги великие, доченька, зачем?! Конечно, с твоей аурой и внешностью было мало шансов на то, что ты вырастешь умным человеком…
Это задело меня за живое:
— Да, а уж с наследственностью…
— Да! — подхватила мать, — Но я надеялась, что ты поступиш умно! Мне Кин хватило, сколько нервов я потратила на неё! И ты идешь по тому же пути! Что ты делаешь?
Я зло тряхнула головой — и надменно вздёрнула подбородок:
— А что я делаю? Живу. Играю. Танцую. Больше мне ничего не надо, мама.
Она прикрыла глаза.
— Тан… Ты же видела, в кого Кин превратилась… Хочешь сказать, она человек? Если бы, девочка моя! Думаешь, она может быть счастлива? Думаешь, она может чувствовать? Нет, Тан. Чужая кровь давно взяла верх, ещё тогда, в плену у принца. Увы, Кин просто спятила, ушла, а на её место…