Смерть на холме Монте-Марио

Абдуллаев Чингиз Акифович

— Это ваши?

— Да, — кивнул Лабунский, — это были коробочки, в которых она хранила свои ценности.

— Там уже ничего нет, — сухо констатировал комиссар, — они пустые.

Лабунский молчал. Он смотрел на комиссара и молчал. Потом повернулся и вышел из комнаты в гостиную. И тяжело опустился на диван.

Глава пятая

Они вернулись в гостиную, чтобы продолжить допрос Марка Лабунского. Комиссар был не в настроении. Если произошло убийство,

связанное с грабежом, то это грандиозный скандал. В отелях такого уровня давно не случалось подобных происшествий. Одно дело, когда происходит убийство на бытовой почве, совсем другое, когда оно связано с ограблением. Он снова включил диктофон и задал следующий вопрос:

— Когда ваша жена поднялась наверх, вы тоже поднялись?

— Нет, — глухо ответил Марк, — я остался с гостями. Я не мог их оставить.

— Вы не поднимались в течение вечера в свой номер? — уточнил комиссар.

— Поднимался, — вспомнил Лабунский, — мне понадобился текст договора, и я поднялся наверх, чтобы забрать его из сейфа. Но я поднялся один, Катя осталась с гостями.

— Да, — кивнул Хеккет, вмешиваясь в разговор, — все так и было. Мистер Лабунский поднялся наверх и спустился с текстом договора. А его супруга сидела вместе с нами. Мы с Дронго можем подтвердить этот факт.

— И больше вы не поднимались в свой номер? — спросил комиссар.

— Нет, — покачал головой Марк, — больше не поднимался. А Катя поднялась потому, что официант опрокинул на ее платье бокал с шампанским или с вином, я сейчас уже не помню. Она пошла наверх, чтобы переодеться.

— С ней поднимался кто-нибудь? Или она была одна?

— Одна, — ответил с некоторой запинкой Лабунский, — да, конечно, одна.

— И все остались на своих местах? — спросил комиссар, уловив секундное замешательство в голосе Марка.

— Да, кажется, все, — ответил неуверенно Лабунский.

— Нет, — вмешался Хеккет, — не все. Господин Торчинский покинул нас еще до того, как ваша супруга вышла из-за стола.

— Верно, — кивнул Лабунский, — он вышел немного раньше.

— И быстро вернулся? — нахмурился комиссар. — Это тот самый певец, который был другом вашей семьи?

— Да, — холодно ответил Марк, — он известный певец, и я бы не хотел слышать, как это по-английски, иронию в вашем голосе, сеньор комиссар.

— Я только уточняю, — ответил Террачини. — Он жил на одном этаже вместе с вами?

— Нет, — подумав, ответил Марк, — кажется, на соседнем этаже, на девятом. А почему вы спрашиваете?

— Чтобы подняться в кабине лифта на девятый и десятый этажи, нужна специальная карточка, без которой кабина лифта не останавливается на этих этажах, верно?

— Все правильно, — снова вмешался Хеккет, — здесь два экзекютив-этажа. Девятый и десятый. Гости, живущие на этих этажах, получают специальную карточку, с помощью которой они могут подняться сюда.

— У

сеньора Торчинского была такая карточка? — спросил комиссар у Лабунского.

— Не знаю. Спросите у него. Наверно, была. Такой известный артист не может позволить себе жить в обычных номерах.

— Сколько времени не было Торчинского?

Лабунский пожал плечами, взглянул на Дронго и Хеккета.

— Минут тридцать-сорок, — вспомнил Хеккет, — и мне это сразу показалось подозрительным.

— После того как ваша жена вышла из-за стола, кто-нибудь еще выходил из ресторана?

— Некоторые выходили, — поморщился Лабунский, — у нас была вечеринка, а не тюремная прогулка. Никто ни за кем не следил. Некоторые выходили.

В этот момент в гостиную вошел помощник комиссара и снова что-то тихо сказал. Тот согласно кивнул головой, и помощник удалился.

— Чтобы подняться на ваш этаж, нужна специальная карточка, — продолжал комиссар. — У кого, кроме вас и вашей жены, была такая карточка?

— Больше ни у кого, — ответил Лабунский, — вчера вечером мы приехали в отель, и нам выдали две карточки от дверей номера и две карточки от кабины лифта.

— Значит, никто, кроме вас, не мог подняться на десятый этаж? — мрачно осведомился комиссар.

— Получается, что только я мог ее убить? — невесело спросил Марк.

— Я этого не говорил. Карточки были у вас весь вечер, или вы их кому-нибудь отдавали?

— Нет. Их вообще у меня не было. Я вернулся к столу с проектом договора, и мы обсудили один вопрос, который показался мне важным. Потом Катя ушла переодеваться. А я передал свои карточки помощнику и попросил его подняться наверх, чтобы положить документы в сейф.

— Вы ему так доверяете, что дали ключи от своего номера?

— Да. Мы работаем много лет. Он надежный человек.

— Вы сообщили ему код на замке сейфа?

— Он его знает. Повторяю, он работает со мной много лет, и я ему полностью доверяю.

— Это тот самый, который был вместе с певцом? — вспомнил комиссар.

— Да, тот самый. Станислав Обозов. Мой помощник и юрисконсульт нашей фирмы.

— Вы отдали ему обе карточки?

— Да, отдал. В присутствии всех посетителей ресторана. И попросил его отнести документы ко мне в номер.

— Он быстро вернулся?

— Минут через десять.

— И возвратил вам карточки?

— Нет, — ответил Марк. — Они остались у него. Нам было не до этого.

— Значит, карточки и сейчас у него?

— Верно.

— А другая пара?

— Я думаю, в сумке у моей жены. Вы можете сами проверить.

— Да, конечно, — кивнул комиссар и крикнул в спальню: — Принесите мне сумочку сеньоры Лабунской!

Один из сотрудников полиции принес сумочку убитой. Комиссар протянул ее Марку, тот открыл, достал две карточки и отдал их Террачини.