Смерть на острие иглы
Шрифт:
Иван довольно долго всматривался в статуэтку, не в силах отвести взгляд. Наконец он с усилием оторвался от нее и, подняв голову, увидел странную, немного печальную улыбку на лице тети Дуси.
— Правильно, значит, — произнесла тетка. — Против судьбы не попрешь. И кто бы смел подумать, что…
Тут она оборвала сама себя и замолкла, продолжая пристально рассматривать Ивана, как будто первый раз видела.
— Тетя Дуся, — несмело прервал затянувшееся молчание Иван, — я не могу принять от вас такой подарок…
— Это еще почему?
— Такая
— Сколько она стоит — мало кому известно, — довольно туманно ответила тетка. — В том числе и мне.
— Тем более… — попытался остановить ее Иван.
— Молчи, Ивашка. — Властным жестом тетка заставила его замолкнуть. — Одно мне известно: вот это, — она указала на статуэтку, — твоя судьба. Не вздумай передарить мой подарок или продать. Тогда тебя останется только пожалеть…
— Вспомнил! — Иван кинулся к окну и поспешно отдернул штору.
Подоконник был девственно чист. Скульптурка девушки, довольно прочно обосновавшаяся в Ивановой квартире, бесследно исчезла.
— Ну наконец-то! — хмыкнул конек, — А я уж было подумал, что тебе полностью этот кусок памяти вычистили. Ан нет… Оказывается, просто отвели глаза.
— Так ко мне залезли за статуэткой? — Иван все никак не мог отвести взгляда от того места, где она ранее находилась.
— Естественно, — заявил ночной гость. — За чем же еще к тебе лезть?
Иван, поначалу отнесшийся к статуэтке просто как к красивой и дорогой вещице, постепенно настолько свыкся с подарком тети Дуси, что уже и не представлял своего существования без застывшей в тревожном порыве девушки. Ощущение, что девушка бывала недовольна местом, где находится, частенько посещало Ивана, и он долго переставлял статуэтку с места на место, пока не появлялась уверенность, что именно здесь и именно так она хотела бы стоять. Это занятие показалось бы постороннему человеку чем-то сродни шизофрении, но Иван твердо уверовал, что в статуэтке каким-то образом осталась частичка души от неведомой девушки, когда-то позировавшей скульптору. Он настолько проникся этой мыслью, что, приходя с работы, делился с застывшей девушкой событиями, произошедшими за день, поверял ей свои тайны…
А на прошлой неделе явственно почувствовал тревогу, исходящую от скульптурки. Девушка долго не могла найти себе места (вернее, не мог Иван, бестолково таскавший статуэтку из угла в угол), пока не попала на подоконник. После этого статуэтка притихла. И лишь иногда Иван ощущал исходящие от нее волны печали.
— И кому она понадобилась? — Иван повернулся к ночному гостю
— А вот это нам с тобой и предстоит выяснить, — заявил пони.
— Нам с тобой? — Иван с недоумением посмотрел на ночного гостя. — Тебе-то зачем это надо? И вообще, кто ты такой?
— Догадайся с трех раз, — скосил на него взгляд пони.
— Конек-горбунок? — спросил
Его невинный на первый взгляд вопрос вызвал неадекватную реакцию ночного гостя.
— Какой я тебе конек-горбунок?! — фыркнул в сторону Ивана пони. — С чего ты взял?!
— Ну как, — замялся Иван. — Разговариваешь, маленького роста…
— Ну и что?!
— Говорящий конь маленького роста встречается лишь в одной сказке в стихах, написанной…
— Не упоминай при мне этого типа! — еще больше взъярился пони. — Сколько раз ему говорил, что мне не нравится это ублюдочное словосочетание, а он — рифма, рифма… Да еще горб какой-то выдумал. Раз миниатюрный, так, значит, сразу горбун? — с обличающим видом взглянул на Ивана ночной гость.
Тот лишь беспомощно пожал плечами, не совсем понимая, как реагировать на эту гневную вспышку.
— Да знаешь ли ты, сколько стоит сейчас миниатюрный конь?! — никак не мог успокоиться пони.
— Как-то не приходилось с этим сталкиваться, — подумав, честно ответил Иван. — Наверно, достаточно дорого.
— «Достаточно дорого», — передразнил его пони. — Да тебе в жизни не только не заработать, но и не увидеть даже толики той суммы, что отваливают за одного моего жеребенка.
— Собственными детишками приторговываешь? — съехидничал Иван, которому надоели ничем не обоснованные нападки ночного гостя.
Пони подавился очередной невысказанной фразой и, не найдя, что ответить, замолк, сверля Ивана испепеляющим взглядом.
— Ладно, с этим покончили, — подвел черту под разговором Иван. — Только вот как же тебя называть? В сказках у тебя много и других имен. Сивка-Бурка, вещая каурка… Только не надо на мне разряжаться, — предупредил он гостя. — Это не я их придумывал…
Но, к удивлению Ивана, пони отреагировал на его слова довольно спокойно.
— Так и называй, — кивнул ночной гость.
— Как? — не понял Иван.
— Севой, — чуть застенчиво пояснил пони, — Сивка — это искаженный вариант моего имени. — А как же быть с цветом? — поинтересовался Иван, имея в виду ярко-рыжий окрас Севы, — Бурка — это вроде от слова «бурый».
— Что, я перекраситься не могу? — хмыкнул Сева. — И потом, сивка и каурка — абсолютно разные цвета…
Иван в изумлении покачал головой, разглядывая сказочного гостя с такими современными взглядами на жизнь.
— Так ты действительно из сказки?
— Смотря что под ней понимать, — глубокомысленно заметил Сева.
— Тогда, выходит, я Иван-царевич? — спросил Иван. — Или Иван-дурак?
— А сам-то ты как думаешь? — вопросом на вопрос ответил Сева.
«Все-таки, наверное, дурак, — решил про себя Иван. — Какой умный будет посреди ночи, вместо того чтобы спать, вести беседу с говорящей лошадью?»
— Ну-с, — Сева отвернулся от голубого экрана, по которому пошла реклама, — кино закончилось. Пора за дело приниматься.
Иван, все еще стоявший у опустевшего подоконника, вопросительно уставился на пони.