Смерть на рельсах
Шрифт:
Нечего и говорить, что у впадины он не встретил ни вас, ни Кэри. Такого рода письма – старая «добрая» уловка. Ему было очень стыдно, что он поддался на нее, он весь вечер казнился. Ему стоило большого труда заставить себя рассказать обо всем.
На следующий день стало известно о смерти Кэри. Лоуэлл, разумеется, знал о сомнениях, которые возникли по поводу гибели Акерли. Он и сам не понимал, как Акерли – с его-то опытом! – мог угодить под поезд. Когда Кэри нашли мертвым, Лоуэлл скорее инстинктивно связал это с гибелью Акерли и действительно решил, что это самоубийство. Это первое, что приходило в голову, и он даже не подумал о других
Лоуэлл с ужасающей ясностью понял, что оказался в крайне опасном положении. Все знали, что они с Кэри были «на ножах» и даже впрямую угрожали расправиться друг с другом. Более того, он не мог доказать, что ходил к впадине. По пути ему никто не попался. Даже если бы он предъявил письмо, из этого не вышло бы ничего хорошего: полиция могла предположить, что он сам напечатал его, чтобы придать достоверность своему рассказу.
Хорлер сделал паузу, бросил окурок в огонь и зажег другую сигарету. Все молчали, и он продолжал.
– До этого места все звучит достаточно достоверно, но дальше Лоуэлл потерял голову. Разумеется, ему надо было сразу обратиться в полицию и рассказать им о письме. Он говорит, что не сделал этого по двум причинам. Во-первых, он сомневался, что ему поверят. Во-вторых, он подумал, что дело будет закрыто как самоубийство и об убийстве не зайдет и речи. Здесь его можно понять, но его следующий шаг уже совершенно необъясним.
Он подумал, что ему не помешает алиби на время убийства, если дело все же начнут расследовать, и решил придумать что-нибудь убедительное. С его точки зрения, идея с линейкой была блестящей – но не с точки зрения искушенной в таких вещах британской полиции. Начало бетонирования в тот день, когда обнаружили тело убитого Кэри, подсказало ему, что надо делать. Он решил, что на перегоне с шести до семи вечера во вторник никого не было. Точно так же никто не увидит его, если он сходит к мосту ночью в четверг. Однако все эти здравые соображения не учитывают тех мелочей жизни, из-за которых потом все всплывает на поверхность! Ему и в голову не пришло, что на линии может оказаться бригада телефонистов. Откуда ему было знать, что миссис Данн будет сидеть ночью со своим больным ребенком и выглянет из окна именно в тот момент, когда он возвращался?
Теперь вы все знаете. Лично я уверен, что, если бы Лоуэлл не поддался панике и не взялся подделывать алиби, его бы ни за что не арестовали.
Хорлер замолчал. Все трое курили, не торопясь что-то сказать. Затем Парри тяжело вздохнул.
– Как вы думаете, что мы можем сделать? – спросил он.
– Ох, – вздохнул Хорлер, – вот это и обсудим. Совершенно очевидно, что прежде всего можно попытаться доказать, что Лоуэлл был в критическое время у впадины Вирлпул. Это сразу сняло бы с него все подозрения.
– А возможно ли это?
– В том-то и дело. Лоуэлл сказал, что по дороге никого не видел. Однако его мог кто-то заметить, сам оставшись незамеченным Лоуэллом. Если здесь мы потерпим неудачу, то можно попробовать выяснить, кто написал письмо. Возможно, это даже более перспективно – в плане выявления истинного убийцы.
– Ну, это нелегко, – заметил Парри.
– Да, действительно.
– Что вы имеете в виду, мистер Хорлер? – спросила Бренда.
Хорлер пожал плечами.
– Заниматься подобными вещами – задача детектива, и лучше поручить ее специалисту. А я – юрист, Парри – инженер, а у вас, мисс Вэйн, свои обязанности. Вы думаете, что кто-то из нас способен успешно справиться с этой задачей?
– Так что вы предлагаете? – спросила Бренда.
– Думаю, следует поручить дело специалисту.
– Частному детективу? – сказал Парри. – Это влетит нам в копеечку, не так ли?
– Не обязательно частному детективу. Думаю, можно найти лучшую кандидатуру.
Бренда и Парри вопросительно подняли на Хорлера глаза.
– Скажите-ка, – продолжал Хорлер, – вы оба встречались с инспектором Френчем, который ведет дело. Что он за человек?
Парри и Бренда переглянулись.
– Думаю, это подходящая кандидатура, – наконец сказал Парри. – Культурный, обходительный человек. Я лишь боюсь, что он такой же несообразительный, как все они.
– Я согласна, – добавила Бренда. – Надо сказать, что он был со мной обходителен и откровенен.
– Я хорошо знаю сержанта Эмери, – продолжил Хорлер. – Мы с ним давно знакомы и о нем я столь же высокого мнения. Итак, стоит над этим подумать. Почему бы не посвятить этих двоих в наши проблемы и попросить провести расследование? Им это сподручнее и результат будет более эффективным. Вопрос лишь в том, возьмутся ли они за это. Лично я верю, что возьмутся, но это надо еще обсудить.
Бренда и Парри отнеслись к этому предложению по-разному. Бренда решила, что это прекрасная идея. Парри воспротивился. Он полагал, что это уж слишком – надеяться на то, что полиция энергично займется поисками доказательств, опрокидывающих ими же созданную версию дела. Скорее всего, они не станут особенно утруждать себя, а в конце доложат, что, к сожалению, расследование не дало никаких результатов. «И тогда наша партия проиграна, – закончил Парри. – Если мы придем с этим в полицию, нам скажут: полиция уже давно разобралась с этим делом».
Хорлер согласился с ним.
– Я понимаю вас, – ответил он. – Потому-то я и говорю, что мы должны все взвесить до того, как что-то предпринять. Однако несмотря на возражения, я вовсе не уверен, что вверение нашего дела полиции – худший выход. У нас есть день-два, чтобы подумать.
– А не можем ли мы сперва попробовать сами справиться? – предложила Бренда. – Если ничего не выйдет, тогда обратимся в полицию?
– Хорошая идея, Бренда, – воскликнул Парри. – Что вы об этом думаете, мистер Хорлер?
Хорлер был не в восторге.
– Нам следует помнить вот о чем, – пояснил он. – Я должен буду предъявить письмо в полицию. Было бы неразумно утаить его сейчас, а затем «козырнуть» им на слушании дела. Это не будет нам на руку. Обвинение может сказать, что это фальшивка, сфабрикованная в последний момент, чтобы ввести в заблуждение правосудие. И наконец, даже если они так не скажут, они могут просто усомниться в письме, чтобы дискредитировать его в глазах присяжных. Так что возникает вопрос: не стоит ли сразу рассказать обо всем полиции? Это нелегко после того, что произошло. И я не рассчитываю, что вы сразу же примете решение. – Хорлер суховато улыбнулся. – Я просто размышляю вслух, чтобы вы оценили наше положение.