Смерть наудачу
Шрифт:
Но, хвала всем богам, утро выдалось спокойным.
Глава 10
Подготовка к плаванию
К удивлению домочадцев, а также проснувшегося гостя, Малыш почти не орал. Он тихонько скулил, постукивая створками окон. Но доспехи оставались на своих постаментах, картины не падали со стен, а люстры не раскачивались.
– Папа… папочка…
Я протер глаза и, убедившись, что граф дра’Амор успешно похмеляется, а Бримуль по-прежнему «дрыхнет», двинулся на чердак.
Фамильный
– Что с тобой, Малыш? – я поразился неожиданной теплоте в своем голосе. Неужели полюбил этого несносного детеныша с сомнительной родословной?
– Папа, мне страшно.
– Почему?
У меня никогда не было детей, и я совершенно не имел понятия, как надо разговаривать с расстроенным фадемом. Но смотрел на маленькую мордашку, увенчанную кривыми рогами, и невольно расплывался в успокаивающей улыбке.
– Они могли нас убить, папа…
– Не убили бы. Ходжу Наследи – не победить! И… бесстрашного Малыша тоже…
– Пап, я боюсь умирать.
– Вот же глупенький.
И тут я сделал самое невероятное изо всего, на что только был способен. Сел на краешке кровати этого несносного, капризного, сварливого малыша возрастом в несколько месяцев, но на самом деле – тысячелетнего ребенка. И погладил его по голове.
– Папа, а правда все мы будем жить вечно?
Вместо ответа я обнял его и почувствовал на своей шее тонкие шершавые ручонки. Что-то перевернулось во мне…
И тут же вернулось обратно.
– Ладно, Малыш, мне пора.
– Хорошо, папка! – неожиданно легко согласился фадем. – Иди работай. И поймай этих…
Мой фамильный отпечаток так витиевато выругался, что я едва не покраснел.
– Малыш, кхм… Веди себя хорошо. По крайней мере сегодня, пока у нас гости.
– Хорошо, папа.
Я покинул чердак, одной рукой едва ли не придерживая отвисшую челюсть. Или просто задумался и теребил подбородок?
Что же с ним случилось?! И что со мной?.. Неужели родительское понимание?
– Ка-ши! Хочу каши! – заревело во всех углах. Доспехи забарабанили рукавица о рукавицу.
Но проделано это было значительно тише, чем во время сотен других призывов к завтраку.
Не переставая удивляться, я миновал спешащую к фадему Сульму. Ширина ее удивленных глаз равнялась примерно размерам десятка тарелок, в которых плескались лакомства для Малыша.
– Что вы с ним сделали, господин? – Кухарка остановилась и тяжело перевела дух. – Он не кричит!
– Мы просто поговорили, – пожал я плечами на ходу.
– Сколько лет шиву, – пробубнили мне вослед. – И чтобы такой неугомонный мальчишка присмирел?..
Кажется, имя Ходжи Наследи в скором времени готовилось войти в список признанных специалистов в области психологии фамильных демонов.
– Как самочувствие, дорогой граф? – бросил я с порога, оказавшись в кабинете.
– Голова
Неподдельной грусти посла мог позавидовать даже актер трагического жанра. А мешки под глазами его светлости были настолько насыщенных цветов – хоть картину рисуй.
Я подумал, что беспробудное пьянство подшефного является несомненным плюсом. Во-первых, он не вспоминает о поврежденной переносице. Во-вторых – не ищет себе дополнительных впечатлений. Гости из дальних стран всегда горят желанием ознакомиться с прелестями Валибура. И мирные театры, Свин-ринг, ипподром – последние места, куда желают заглянуть туристы. Приезжих больше интересуют ночные клубы, притоны, кабаки и более дешевое по сравнению с первыми тремя пунктами – бордели.
Граф же вел себя смирно. Он не требовал женщин, наркотиков или еще каких-нибудь гадостей. Лишь амброзиума.
– Сейчас придумаем, – пообещал я дра’Амору.
Позвал дворецкого и приказал накрыть на стол. Баглентайт не выглядел существом, годным прошествовать на кухню или в столовую. Пришлось позавтракать в кабинете.
Бримуль и дальше успешно притворялся бревном. С помощью Сульмы леприкон налил ему в рот немного воды через трубочку. Братец-баран даже не шевельнулся.
– Ну как, подарил? – тихо спросил я Лумиля.
Тот звучно хлопнул себя по лбу. Точно заправский скакун, сорвался с места. Скрылся в коридоре.
Сульма выглядела не более мрачной, чем вчера. На омертвелом лице кухарки я не заметил каких-либо признаков душевного расстройства. Впрочем, особой радости тоже не было.
– Как спалось, глубокоуважаемая богиня моего желудка?
– Оставьте лесть, господин, – кухарка вымученно улыбнулась. – У меня сегодня нет настроения.
– Ладно-ладно, – я успокаивающе поднял ладонь. Повернулся к графу: – Дорогой друг, не подождете ли меня полчасика-час?
– Хоть два, – отмахнулся Баглентайт. – Можете гулять где угодно. Но до того времени, пока у меня не закончится амброзиум. И возвращайтесь к обеду – нам надлежит зарегистрироваться на Конвенте. Перед регистрацией участников мне надо привести себя в порядок. Больше пить не буду. До ночи… Потому привезите мне немного пива. Бутылок десять, не меньше.
Пить он больше не собирается, ха! Десять бутылок пенного ему подавай. Да он на Конвент приедет пьяным в хламину! Надо его выручать.
– Скажите, а где вы так пристрастились к огненной воде? – из любопытства спросил я.
– Тяжелое детство… – размыто ответил посол.
– На вашем месте я не стал бы злоупотреблять.
– А я не злоупотребляю, – промычали из бокала с амброзиумом. – Я лечу испорченные плаванием нервы. Дома, кроме пива, – ничего.
– Вам необходимо знать, что алкоголь очень пагубно влияет на здоровье, – начал я назубок заученную проповедь. Ею начинался полуторачасовой ритуал кодирования от алкоголизма.