Смерть навылет
Шрифт:
Не знаю, как с будущим и настоящим, но прошлое у Марьяны Серовой было отнюдь не безоблачным. Я напрягла память, пытаясь реанимировать историю трехлетней давности, но воспоминания ускользали, путаясь в деталях настоящего. О чем же тогда судачили наши кумушки на кафедре? О ее вызывающих нарядах? Да, нет. Наряды как раз в полном порядке. Об аморальном поведении? Уже теплее. О скандале, который едва удалось замять?! Горячо! Впрочем, что я так напрягаюсь? У меня же есть собственные источники информации. Нужно только позвонить тем самым кумушкам и задать им правильные и точные вопросы.
…Через два часа телефонных переговоров у меня ныли оба уха, но зато картинка полностью
Марьяна Серова считалась лучшей подругой Варвары Громовой, хоть и была на два курса постарше. А лучшая подруга — это та, кого ты тайно и люто ненавидишь. И кого мечтаешь обойти. Предметом соперничества стал один из наших преподавателей, немолодой, но все еще импозантный мужчина. Поначалу казалось, что верх взяла Варя: никто не мог устоять перед ее сексуальным натиском. Но, завоевав, Варя быстро теряла к мужчине интерес. Аппетит приходит, как известно, во время еды, но здесь престарелый любовник ей ничем не мог помочь. Возможности не те. И в борьбу вступила Марьяна. По-кошачьи грациозная и легкая, модная и чувственная, она преследовала совершенно иные цели, нежели ее соперница-подруга. Переспать с профессором легко, а вот попробовать его увести из семьи — задачка посложнее. Особенно, если у этой самой семьи двадцатилетний стаж, налаженный быт и нажитое совместное имущество. “С женой мы друзья”, — прошептал профессор, теряя голову от нахлынувшей страсти. — Жена — это святое”. И услышал в ответ презрительное фырканье вместо привычных уже поцелуев. Жена! Привычка — вот, что самое святое для мужчины. В свои двадцать Марьяна прекрасно усвоила последнюю истину. “Нет таких крепостей, — подумала Серова, — которые бы мы не могли взять измором”. И начала осаду.
Для начала она полностью подчинила любимого преподавателя. Тот ни ел, ни спал без Марьяны, без устали таскался на гламурные вечеринки, стал носить мажорные розовые галстуки и ни к месту цитировать “О, как на склоне наших лет…”. Наши кумушки не раз видели, как он провожал девушку, покупая у метро застывшие розы. Марьяна брезгливо их касалась, благодаря седовласого ухажера такой же застывшей улыбкой.
Дальше — больше.
Марьяне вздумалось выйти за него замуж. Зачем — до сих пор никто не понимает. Но захотелось… И если гламурная девушка чего-то хочет, то она всегда этого добивается. Несмотря на все мыслимые и немыслимые различия. Профессор как мог, сопротивлялся. Новые брачные узы явно не входили в его планы. Секс сексом, брак браком. Это как в сложных коктейлях — главное, не перемешивать ингредиенты.
И тогда Марьяна позвонила жене. Ход, в общем-то, банальный, но в большинстве случаев почему-то весьма действенный. Жена была дома одна. И очень удивилась тому факту, что в ее жизни грядут большие перемены, причем в довольно скором времени. Не знаю, ожидала ли Марьяна подобного поворота событий, но ее законная соперница вдруг пригласила ее в гости. Не знаю, ожидала ли жена подобного развития событий, но она открыла разлучнице дверь.
Дальше — тишина.
Для жены профессора — в прямом смысле слова.
Потому что любящий муж обнаружил любимого друга-жену за празднично накрытым столом. Мертвую. Официальная версия — самоубийство. Неофициальная… А кому нужна неофициальная версия?! Риторический вопрос. И так все понятно: встретилась с разлучницей, поговорила по душам, поняла, что на супружеской жизни модно поставить крест, и после ухода соперницы наглоталась таблеток. Когда муж приехал домой, было слишком поздно даже для “скорой”. Версия не хуже любой другой: не подкопаешься. Главное, никому не хочется. Детей нет, муж претензий не имеет, родственники безутешны
Марьяна выходила замуж громко и шумно, как и полагается гламурной девушке. Лимузин, гости, модный ресторан, про платье, фату и букет лучше промолчать — светская хроника скажет лучше. Коллеги новобрачного разбились на два лагеря: те, кто не приняли этот мезальянс, и те, кто был не прочь погулять на дорогой и вкусной свадьбе. Медовый месяц на Карибах, глянцевые фотографии, белозубая улыбка молодой жены, заявление в прокуратуру от дальних родственников старой жены, вялое следствие, вымученный оскал мужа-профессора и шумный развод. И почему я даже не удивилась такому финалу?
В отношении неравных браков лично я ничего не имею против, но мне не нравятся браки, в которых изначально присутствует голый расчет и отсутствует даже намек на искренние чувства. Как в случае с Марьяной. Она хотела выйти замуж, и получила желаемое. На этом их желания с профессором кардинально разошлись. А когда нет общих желаний и интересов, брак разваливается, словно карточный домик.
С той поры прошло время, история немного позабылась, а бывшие супруги, встречаясь в коридоре, вежливо кивают друг другу, в общем, дело можно спокойно сдать в архив. И все-таки есть одно “но”. Каждый раз, глядя в гладкое личико разведенной молодухи, отсудившей себе машину и антикварную мебель, я вспоминаю восковое лицо бывшей профессорской жены, на котором застыла гримаса удивления. Именно это и настораживало. Человек, решивший покончить с собой, может испытывать различные эмоции — страх, горечь, отчаяние, надежду, но удивление?!
Допустим, жена узнает об измене мужа. Не спорю, в тридцать лет адюльтер второй половины воспринимается, как трагедия, но в сорок пять он вполне ожидаем. К такой ситуации нужно заранее готовиться и воспринимать ее как неприятную, но вполне решаемую проблему. Судя по поведению профессорской жены, она прекрасно знала о неверности мужа, более того, даже готовилась к тому, что рано или поздно придется самостоятельно вскрывать назревший нарыв. То, что она пригласила в гости свою соперницу, говорит о многом. Но что произошло дальше?
Выпили кофейку, поговорили о своем, о девичьем, и она вдруг приняла столь роковое решение? Не смешите меня. Жена профессора считалась одним из лучших финансовых аналитиков в Петербурге. А где присутствует разум, чувства отступают. И где она взяла столько таблеток? По версии следствия, копила заранее. Но насколько я знаю, такие таблетки отпускаются строго по рецепту, а среди знакомых умершей не было ни одного врача, в районную поликлинику, равно как и в платные центры, она принципиально не ходила, была здорова, как лошадь. А вот Марьяна переползала из одной модной депрессии в другую и постоянно сидела на “колесах”, которые ей выписывали родители-врачи. Есть, о чем задуматься, не так ли?
Это были странные похороны. Ни одного близкого человека — кругом чужие и незнакомые. Мне доверили нести венок от университета. Безутешный муж даже не смог доехать до крематория, и я его понимаю: разве можно сравнить весеннюю, праздничную Прагу и удаленный уголок Питера с траурными очередями?! Пока он гулял по чешской столице, я расправляла еловые ветки с красными гвоздиками возле гроба. Интуиция сигналила “SOS”: что-то здесь не так, но тогда я отмахнулась: и без того проблем хватало.
И вот теперь старая история всплыла. Два имени, не дававшие мне покоя. Марьяна Серова — светская львица и разведенная жена. И ее бывший муж — профессор Игорь Павлович Самойлов, активный посетитель форума.