Смерть навылет
Шрифт:
Компьютер, за которым сидела Варя, внезапно мигнул: я случайно дотронулась до мыши. Проснулся. На белом виртуальном листе чернела издевательская надпись: "Первый пошел!" и подпись — Джокер.
М-да, плакали мои сегодняшние лекции, ученый совет и работа над диссертацией. Первый пошел. А заодно и первый учебный день сорван. Поймать бы этого Джокера, да уши ему надрать! Сейчас милиция понаедет, следом телевизионщики и начнется: где вы были, что видели, считаете ли, что над институтом навис злой рок?!
По мобильному я набрала номер институтской охраны:
— Это Иванова.
— Я — Гриша.
— Неважно. Вызывайте милицию.
— Стефания Андреевна, что там у вас?
— Труп, — коротко проинформировала я нашу доблестную охрану и отключилась. Ох, Варя, Варя…
Через минуту в компьютерный класс вбежал один из братьев. Увидев тело, непроизвольно сглотнул:
— Твою мать!
— Значит, говоришь, никого не было? — наплевав на пожарные требования, я закурила. Едкий и почему-то невкусный дым запорошил горло, но зато уничтожил аромат смерти и крови, царящий в классе.
— Братом клянусь! Никого!
— И вчера вечером никого?
— И вчера…никого.
— Врешь! Лучше сразу скажи, где вы вчера с братом были. Вас ведь не только я буду об этом спрашивать, лучше заранее подготовиться и сверить показания. Итак, где вы вчера были?
Стриженный затылок виновато понурился:
— В боулинг играли за углом.
— А пост, получается, оставили?
— Ага. Оставили. На минуточку.
— Сигнализация?
— А зачем, — искренне удивился близнец. — Мы ж потом сразу же вернулись. Поиграли часик и вернулись.
— Вот тебе и минуточка — часик… Между прочим, этот часик стоил ей жизни!
— Стефания Андреевна! Откуда ж мы знали, — заныл охранник. — Что она тут это самое… помрет.
— И на том спасибо, что не знали, — пробурчала я, машинально закуривая вторую сигарету. — Пока свободен! Оба — объяснительные записки мне на стол. С указанием точного времени отсутствия. Милицию вызвали?
— Едет!
— В здание института никого не пускать. Понятно?
— И милицию?
— Болван! Студентов и преподавателей.
— А уборщицу?
— Еще раз болван!
— Я не понял.
— И ее не пускать, — нервы стремительно сдавали.
Миша-Гриша ушел.
Я осталась, хотя очень хотелось убежать и запереться в своем кабинете. Если закрыться одеялом, злая бука уйдет. Я взглянула на Варю. Увы, эту буку не прогонят даже тридцать одеял. Не зря мне снились кошмары, хотя любой ночной кошмар — ничто по сравнению с этим, реальным. Я прикурила вторую сигарету от первой. Взглянула на термос, и, отбросив всякие сомнения, достала из потайного кармана сумки заветную фляжку с коньяком. Сейчас не до правильного образа жизни, собрать бы нервы в кулак.
Не пройдет и часа, здесь поднимется такой вой, по сравнению с которым иерихонская труба — детский рожок. Варя Громова — девочка из очень состоятельной семьи. Единственная дочка. Отрада. Папа — большая шишка. Мама — большая шишка. Отчим — тоже большая шишка. Ну, и мачеха — большая шишка. И все эти шишки как пить дать теперь посыплются на меня: почему не досмотрела, почему не обеспечила безопасность студентов. Журналисты мигом раздуют дело до преступления века. В общем, мало мне не покажется. Дай бог, если убийство
Вглядываясь в мертвое лицо, я мучительно искала мотив этого непонятного и главное — бессмысленного преступления. Деньги? Шантаж? Измена? Не то, совсем не то… За что ее убили? Просто так, чтобы убить?!
Только серии сейчас не хватало.
Именно эту мысль высказал и руководитель следственной группы.
— Пахнет серией. Вы ее знали? — лицо белокурой куклы мерцало в ярких вспышках фотоаппарата. Если бы она не была мертва, то, наверное, почувствовала бы себя настоящей звездой.
— Вела лекции на их курсе. Год назад Варя писала у меня научную работу. В общих чертах можно сказать, что я ее знала. Но только в общих. Девочка капризная, взбалмошная, любвеобильная. Однако не без способностей.
— Способности ее нам сейчас ни к чему. Вряд ли ее убили за отличную учебу, — следователь топтался, не зная, куда присесть. — А других студентов вы знаете? По именам, в лицо?
Второй раз за это сумасшедшее утро мне вдруг нехорошо. Хотя куда уж хуже?! Почему он задает этот вопрос?
— Большинство, да. Кого-то лучше, кого-то — хуже. А в чем дело? Что-нибудь еще случилось?
— Случилось, — мужик устало посмотрел на меня и рубанул: — Николай Епишин. Это имя вам что-нибудь говорит?
— Конечно, — к горлу подкатила дурнота. — Николай — один из лучших студентов в институте. Большая умница. Наши профессора прочат Коле отличное будущее. — Мне активно не нравилось выражение правоохранительного лица. Как выяснилось через секунду, правильно не нравилось.
— Зря прочат. Будущего у Епишина нет. Только прошлое.
Я оперлась на стол, чтобы не упасть. Коленки тряслись, словно у мокрого шпица. Неужели?
Он кивнул.
— Его убили.
— Тоже…застрелили? — я посмотрела на мертвое тело, по-прежнему вздрагивающее от вспышек фотоаппарата. Господи, когда же они закончат! В этом есть что-то неприличное. — Как Варю?
— Нет. Сломали шейные позвонки. Тут даже и оружия не нужно. Способы убийства вроде разные, почерк вроде тоже, но… Стефания Андреевна, нам предстоит серьезный разговор.
— Серия?
— Похоже на то. На теле Епишина найдена записка: "Второй пошел". Подпись — Джокер. Текст набран на компьютере. Судя по всему, убив Громову, убийца встретился с Епишиным. Боюсь, что за вторым очень скоро последует и третий. Вы понимаете, чем это грозит?
Мы оба посмотрели на тело Вари.
Чего уж тут не понять…