Смерть – плохая примета
Шрифт:
Какой кошмар! Какой ужас!
«Прав, прав был Вадим – чудовищная авантюра.
Как я могла?! Как вообще вообразила, что – смогу!»
Снизу, с первого этажа неслись громкие радостные голоса.
Они выступали кошмарным диссонансом с ощущениями пенсионерки Маты Хари…
Из комнаты Луизы, не заметив гувернантки, вышел Игорь Николаевич, прошел к лестнице…
Софье Тихоновне показалось, что это испытание ударило по темечку последней каплей, болезненно отозвалось во всем теле. Вслед за Тумановым она прошла к перилам, глянула вниз: гостей
И вдруг, не совсем понимая, что делает, повернула обратно к комнатам второго этажа.
Вот так бывает. Человек считает, что исчерпал ресурсы стойкости, но получается совсем наоборот. Омытые испугом нервы способны выдержать еще. Еще немного, зайти за предел, совершить невероятное…
Софья Тихоновна быстро прошла по коридору, шаги печатались под барабанную дробь упрямого сердца, ноги почти перестали дрожать…
Вчера Луиза была в просторном платье с глубокими карманами. (По рассказам Марьи, именно благодаря ее совету – Игорь Николаевич отдает предпочтение женщинам в юбках – невеста кардинально поменяла брючные наряды на платья.) И если флешка где-то и есть, то в первую очередь в одном из этих карманов.
Софья Тихоновна на секунду остановилась перед дверью в комнату Луизы, глубоко вздохнула – проклятые огненные круги опять плясали перед глазами! – и нажала на вычурную бронзовую ручку.
Платье цвета спелой вишни лежало на подлокотнике кресла.
«Гувернантка» подошла к нему, трясущимися пальцами обшарила карманы: в первом пусто, во втором – есть! Сверкающая перламутром розовая флешка ярчайшей бабочкой перескочила в кармашек серого наряда няни. Точно такая же «бабочка», на всякий случай, заняла ее место…
Через пять минут Софья Тихоновна сидела за столом между Валерией и пустым стулом, украденная карта лежала в крутобокой керамической вазе возле витражной двери, под языком разведчицы-гувернантки грелась красная горошина нитроглицерина.
– Нуте-с, не будем ждать, – сказал Игорь Николаевич, – Михаил предупредил, что задержится…
За спинами сидящих за столом неслышно заскользили две горничные с большими блюдами, все разбирали закуски, приглашенный сомелье беззвучно открывал шампанское…
Валерия сидела воспитанной чинной мышкой, Софья Тихоновна, стараясь, чтобы голос не вибрировал от недавнего испуга, тихонько подсказывала девочке, какую вилку стоит взять для салата. (Сама «подсказчица», надо признаться, за подобным безупречно сервированным столом сидела впервые, но многие книги и просто любовь ко всяческого рода знаниям помогали бывшему библиотекарю легко освоиться с причудами застольного этикета.)
Валерия была взволнована не меньше няни. Событие для девочки – первый выход в свет! И пусть этот выход происходит в родимом доме, пусть рядом только близкие, но ведь – событие! Впервые перед девочкой лежала не тарелка с нарисованными на ней мишками и зайцами, а стоял – прибор. Настоящий, всамделишный, взрослый.
Правда – тяжелый. Серебряные вилки, запоздало раскаялась
Но кто бы послушался! Валерия в момент почувствовала себя не ровней взрослым!
Так что сидела, упорно ковырялась тяжеленной для детских пальцев вилкой в салате…
– Папа, а Верочка тоже придет? – невинно про звучал в столовой детский голосок, и папа поперхнулся пузырьками от шампанского.
– Да, кстати, – пробормотал смущенно. – Владимир Сергеевич, позвольте представить Софью Тихоновну, новую гувернантку Валерии.
Луиза усмехнулась – вспомнил наконец-то! – и незаметно, для одной Софьи Тихоновны, насмешливо сморщила нос.
– Госпожа Савельева согласилась, мгм… времен но заменить нашу Веру… Софья Тихоновна, познакомьтесь, Владимир Сергеевич – дедушка вашей воспитанницы.
Профессорская жена, временно переквалифицированная в няни, чопорно склонила голову. Господин олигарх чуть хмуро поглядел на госпожу Савельеву, задержал испытующий взгляд, и сразу стало ясно – не доволен. Не дамой с камеей у окруженного кружевами горла, а – фактом.
Пожалуй, все вопросы, касающиеся его внучки, он пропускал только через себя и требовал – по меньшей мере! – предварительного уведомления.
– Раньше Софья Тихоновна воспитывала детей итальянского посла, – быстро, заглаживая оплошность, чуть-чуть преувеличил ранг итальянца Туманов. – Дворянка, знаете ли…
А вот эту рекомендацию хозяин дома добавил зря. Не каждый нувориш испытывает гордость, выплачивая зарплату «белой кости», и далеко не каждый понимает – не всегда бывает полезно подчеркивать происхождение в среде невызревшей элиты.
Но Игорь Николаевич так хотел замять вопрос об отсутствии за столом женщины, заменившей Валерии маму, что лепил все подряд.
Уводил. Сглаживал.
И в результате получил от дочери за бестактную рекомендацию щекотливый вопрос:
– Пап, а что значит – дворянка? Это кто? Кто во дворах гуляет? Не таких, как у нас, а где ребятишек много? Да?
Владимир Сергеевич фыркнул, покрутил головой и посмотрел на зятя – выкручивайся, мол. Твой день, твои решения, твое дите…
– Лерочка, я позже тебе все объясню, – шепнула зарумянившаяся «косточка». – И даже книжку покажу… А сейчас давай я научу тебя легко расправиться с эти куском рыбки…
Неловкость была снята, Софья Тихоновна отвлекла ребенка, торжественный обед пошел своим чередом с тостами и здравицами. Владимир Сергеевич, невысокий щуплый господин с пронизывающими, словно стальные спицы, глазами, на зятя и даже на Луизу поглядывал благожелательно, что очень удивило Софью Тихоновну. Луиза – явно видно! – испытывала легкое смущение и всячески (без излишнего подобострастия) старалась угодить. Для мисс Шефиловой ведь это тоже был своеобразный первый выход в свет: уже в семье, уже на равных, уже к ней обращаются на «ты». Месье олигарх отмерил дистанцию, позволил войти в ближний круг, по правде говоря, сестре бандита.