Смерть по сценарию
Шрифт:
Разговор сразу стал Алексею интересен.
— Брату? Это не сосед мой, который недавно умер?
— Вы были знакомы?
— Я с ним нет. С женой Александрой они учились в одной школе, и даже имел место какой-то детский роман ее с твоим двоюродным братом. — Алексей и сам не заметил, как перестал говорить девушке «вы». Нет, с Соней абсолютно не чувствовалось никакой дистанции, как будто они были давно знакомы и даже вместе как-то пили за Новый год.
— А меня Паша вырастил. Я не маменькина дочка — братикова.
— А как же мать?
— Мать все время была занята своим бизнесом, меня отправляла
— Не нравилось, наверное?
— Когда была маленькая, конечно нет. А потом, после того как мне исполнилось лет шестнадцать, мы очень даже сошлись.
— Так он был на четырнадцать лет старше?
— Ну и что? Паша — мой идеал. Если бы он не был моим братом, я бы его на себе женила, — похвасталась по-детски Соня.
— Ну, многие влюбляются в своих двоюродных. Я тоже когда-то жутко был влюблен в одну свою маленькую сестренку.
— Да? И разве не хотел жениться?
— Хотел. Но это все детство.
— Только не у меня.
— Знаешь, я видел школьные фотографии твоего двоюродного братца, — соврал Леонидов. — Он просто был красавчиком, а в твоем возрасте естественно любить именно таких мужчин. Еще обычно по каким-нибудь певцам убиваются или по артистам.
— Да? Не замечала за собой. Они все такие тупые.
— А ты умница?
— Не дура. Паша научил меня, что не надо бояться выделиться из толпы. Стадность — одно из характерных заболеваний моего возраста. — Очень взросло заявила Соня. — Все тащатся по одному кумиру, не потому, что его понимают, а за компанию, все носят одинаковые шмотки, говорят одинаковые глупости, одинаково доказывают родителям, что они уже не дети. В борьбе за свои скверные привычки дети за много веков не придумали ничего нового.
«Не думал, что смогу поговорить с Павлом Клишиным после его смерти», — усмехнулся про себя Леонидов и спросил у взрослого ребенка:
— Кроме умных мыслей, он тебя больше ничему не учил?
— Учил, — с вызовом заявила Соня. — Паша много рассказывал о мужчинах, о том, как ими можно управлять, что им нравится, а что нет, и как легко, например, соблазнить женатого человека.
— Ты для этого со мной в Москву с утра потащилась? Практикуешься?
— В Москву я еду потому, что завтра у меня экзамен, — спокойно парировала Соня, — а с женатыми мужчинами главное не спешить: они должны сначала разочароваться в своих женах.
«Бац, получил, Леонидов! Ай да Клишин, ай да сукин сын! Девочку как накачал! Ну почему он помер раньше, чем у меня появилось желание набить ему морду?»
— Ладно, раз ты мне даешь время, давай поговорим лучше о твоей индивидуальности.
— Что, не по себе?
— Сонечка, я все-таки намного тебя старше, и не надо думать, что всю жизнь был мужем и отцом. Совсем недавно им как раз стал, когда вольная жизнь надоела.
— А как же ребенок, который пойдет в первый класс?
«Черт, попался! Где она успела увидеть Сережку?»
— Ну, семь лет — это, считай, недавно, — выкрутился Алексей.
— Тридцать четыре минус семь получается двадцать семь, — вслух подсчитала Соня. — Если в среднем мужчины живут лет до шестидесяти пяти, то, считай, тебя еще во младенчестве зацапали. И полжизни не прожил свободным.
— Девушка, вы слишком
— А я себя не предлагаю, меня заслужить надо. — Соня закинула ногу на ногу.
«Черт, и кто придумал эту дурацкую обтягивающую модель? Раньше хоть явно не было видно, что там за зад, подумаешь — джинсы! Сейчас же все обтянуто: и это место, и все прочие…»
— Я вообще-то на работу еду.
— А не дашь ли мне свой телефончик? Жены все лето дома не будет, значит, свободным девушкам можно звонить.
— У меня с собой ручки нет.
— Я запомню. У меня память почти уникальная, особенно на цифры.
Леонидов даже не задумывался над тем, зачем назвал ей свой номер телефона. Остальную часть дороги они беседовали вполне мирно: о фильмах, которые он обожал смотреть, о работе, которую временами ненавидел, о Сонином институте и прочем — словом, обо всем, кроме Клишина. Алексей никак не мог найти повод возвратиться к обсуждению взглядов, которые пропагандировал покойный писатель. Тема эта была скользкой, потому что Соня сразу переходила на практическое применение тех постулатов о мужчинах, которые двоюродный брат заложил намертво в ее хорошенькую головку. А если учесть, что местами он был не так уж и не прав, то становилось так же неприятно, как тогда, когда хирург рассматривает предполагаемое место удаления аппендицита. Раздеваться до трусов Леонидову не хотелось, поэтому он решил болтать о чем угодно, только не о взглядах покойного на отношения женщин и мужчин.
Так они доехали до метро, возле которого Соня попросила остановить машину.
— Ты опоздаешь на работу, — сказала она тоном заботливой жены, от которого у Алексея мурашки побежали по коже. — Я выйду здесь.
— Что ж, до свидания, — нейтрально сказал он.
— Ты не сильно удивишься, если как-нибудь вечером я тебе позвоню? — Соня улыбнулась и, не дождавшись ответа, быстро захлопнула дверцу машины.
У Алексея осталось чувство, будто он кругами ходит вокруг капкана, который прекрасно видит, потому что он даже не присыпан ни землей, ни листвой, но не наступить на него уже нельзя.
Глава 5
ПАШИНЫ ПОКЛОННИЦЫ
В жизни иногда случаются весьма странные совпадения, про которые человек потом думает, что это вмешалась в череду событий сама судьба. Леонидов уже несколько дней ничего не слышал ни про Михина, ни про дело Клишина, ни про новые послания с того света. Он целиком окунулся в дела фирмы; недавно на Варшавском шоссе, в большом торговом центре, открылся маленький павильончик, в котором они начали торговать компьютерами и комплектующими наряду с обычным уже для «Алексера» ассортиментом бытовой техники. Прошел месяц, когда там началась эта торговля, но дело шло плохо, и Алексей решил сам заехать в магазин, познакомиться с сотрудниками и попытаться выяснить причину плохой продажи их товаров. В четверг, во второй половине дня, он поехал туда и до вечера разбирался с делами. Часам к шести, присматриваясь к посетителям, которых летом и так было не слишком много, он заметил эффектную светловолосую женщину в модном костюме, которую и в толпе трудно было бы не отличить.