Смерть по-соседски

Мамоев Генрих

Я часто смотрю фантастические фильмы, где непременным атрибутом картины является таинственный пульт с миллионом непонятных лампочек и индикаторов, и мне всегда было непонятно, как в них можно не запутаться. Например, нажать не на ту кнопку и все, баста! Разгерметизация, самоуничтожение или еще какая беда. То, что было в маленькой комнате, напомнило именно об этом. Половину комнаты занимал большой пульт с разными цветными, горящими лампочками, кучей мониторов и целым шкафом с рядами приборов, даже издали напоминающими записывающие устройства. Назвать их видеомагнитофонами почему-то не поворачивался язык. Рядом высилась этажерка,

на которой ровными рядами стояли маленькие, плоские квадратные коробочки.

Меня прошиб пот. Что было на них записано, можно было только представлять, но азарт, целиком овладевший мною, вынудил взять первую попавшуюся коробочку, которая оказалась мини-диском, с магическими цифрами 32 на лицевой стороне, и вставить ее в прорезь одного из устройств. Я увидел кнопку с надписью на английском языке, означавшую пуск, и нажал ее. На мониторах ничего не появилось. Тогда я вынул мини-диск и вставил его в следующее устройство. То же самое. Так повторилось несколько раз, пока я наконец не догадался потыкать несколько кнопок на пульте. На экране слева изменилась картинка, и вместо темного помещения, в котором угадывался банкетный зал, возникла комната, из которой я только что вошел сюда. Комната была видна сверху и почти по диагонали. Дальнейшее вогнало меня в ступор. На стуле, с помощью которого я добрался до камеры, сидел голый мужчина, то и дело подскакивающий на сиденье, словно ему в одно мягкое место вонзали сапожное шило. Я вспомнил дыру в сиденье и почувствовал, как судорожно дернулся мой несчастный желудок.

И это было лишь начало! Откуда-то, из мертвой для камеры зоны, к нему подошла женщина, одетая, а точнее раздетая в какие-то ремешки, выполнявшие функции то ли одежды, то ли белья, и, что-то сказав привязанному к стулу мужику (звука не было, но ее пантомима была очень выразительна), ткнула его чем-то длинным в область живота. Мужчина снова дернулся и затих. Она потыкала его несколько раз, на что он каждый раз пытался приподнять руки, притянутые к подлокотникам, и даже без звука было понятно, что ему очень больно. Лиц было не разглядеть, освещение не позволяло, да и угол был довольно острым, поэтому разглядеть персонажей подробней не удавалось. Женщина постояла возле мужчины, что-то нашептывая ему в ухо и не забывая тыкать своим орудием, затем на несколько секунд исчезла из поля зрения, а когда появилась, в ее руках было что-то живо напомнившее огромные кусачки, лежавшие на «хирургическом» столике.

Она присела на корточки и начала делать ему минет. Мужчина заерзал на стуле, но женщина не останавливалась. Через несколько секунд, видимо добившись того, чего хотела, она встала и, протянув эти ужасные кусачки, что-то ухватила у того между ног. Несчастный запрокинул голову вверх, и, несмотря на маленький экран, я разглядел его расширенные от боли глаза, смотревшие прямо на меня. Рот мужчины был искривлен в крике, и, несмотря на отсутствие звука, я почти услышал его. Все мои волосы встали дыбом от ужаса! Никогда не думал, что увиденное на экране может так потрясти. Я уже не мог смотреть на монитор, а желудок грозил вернуть назад пищу, которую я с удовольствием поглощал несколько часов назад, и лишь невероятным усилием удалось сдержаться.

Дрожащей от непривычной слабости рукой я нажал на кнопку, и мини-диск с мягким шелестом выехал из проигрывателя. Надо было уходить. Видимо, это я и должен был найти! Взять парочку

мини-дисков, и пусть те, кому надо, разбираются, что за нелюди посещали это богомерзкое заведение и кого здесь мучили. А с меня хватит! Насмотрелся на всю оставшуюся жизнь! Я вытащил несколько коробочек с разными номерами, подумал, что четырех штук будет достаточно, чтобы засадить всю эту компанию на долгие годы куда-нибудь, откуда обычно не возвращаются. Белый Лебедь или Черный Гусь, что-то в этом роде. И все! Я свое сделал, и пора уходить из этого притона.

Несмотря на пережитое, я помнил о Германе, который наверняка уже ругал меня на чем свет стоит, и торопливо огляделся – вдруг что-то оставил, что может навести на мой след, когда до меня дошло! Тут кругом мои следы! Отпечатки пальцев, следы обуви, может, еще что-то, о чем знают специальные службы и не знают обычные граждане вроде меня. Хотя, я все же знаю.

Ну и хрен с ним, подумалось. Я смогу объяснить, как и почему я сюда попал, а там не мое дело. Им, в конце концов, за это и платят, чтобы разбирались.

Хотя кому им и почему они должны разбирать это дерьмо? Я задумался, и это было ошибкой – с каждой секундой вера в торжество справедливости почему-то теряла в силе, а накопившаяся за последние сутки усталость не только не добавляла уверенности в правоте моих рассуждений, а ровно наоборот. Я кожей чувствовал, что нахожусь в опасности. В такой, какой не был даже тогда, когда подрабатывал каскадером, и нужно было совершить опасный трюк, после которого три месяца провалялся на койке и пропустил чемпионат Европы.

Вспомнилось о ключе со странной надписью «К-32». Он сказал, что там лежит диск. Если уже есть один диск, то какого черта мне надо было приходить в этот бордель?! И где этот ящик, от которого у меня был ключ?! «К-32»! Что это могло означать, я не имел ни малейшего представления, но ведь дали мне его не просто так! Значит, мой покойный сосед имел веские основания думать, что я пойму, что с ним делать, с этим чертовым ключом!

Я был взвинчен до предела, и ничего удивительного в том, что я вскрикнул, когда в кармане вновь заерзал телефон. Я вытащил его и посмотрел на номер, горевший на дисплее. Не мой. Значит, Катя.

– Алло, – сказал, точнее, хотел сказать я, но получилось нечто вроде «Ах-ло».

– Валентин, вы еще там? – Катя почему-то говорила шепотом.

– Да, но уже ухожу, – я сказал истинную правду, потому что ничто не могло меня заставить оставаться в этом доме еще хоть одну минуту.

– Валентин, мне кажется, за мной следят, а наш разговор подслушивается. – Я почувствовал, как мои опустившиеся было на место волосы, вопреки законам биологии и физики, вновь пытаются отделиться от головы.

– Как это, кажется?! – Я не мог спокойно соображать. Нервы были натянуты до предела, грозя лопнуть в любую секунду.

– Найдите меня, я не хочу говорить адрес по телефону, а вам надо срочно уходить оттуда. Вы тоже в опасности, я чувствую это, – она по-прежнему говорила очень тихо, и я представил красивую, притаившуюся за хлипкой преградой девушку, все еще пытающуюся спасти меня от гибели.

– Катя, немедленно уходите и ждите меня там, где я делал первую пересадку. – Не знаю, как мне пришло в голову назвать место так, чтобы поняла только она, но в ту минуту мне показалось, что это удачная мысль. – И еще… – я остановился, чтобы перевести дух.