Смерть под аплодисменты

Абдуллаев Чингиз Акифович

– Давайте про рапиру, – предложил Дронго.

– Это была другая рапира, – сказал Арам Саркисович, – но об этом, кроме меня, никто не знает. А идти сейчас в прокуратуру и заявлять, что рапиру подменили, – значит самому просить, чтобы меня арестовали. Ведь ключи от шкафа и от реквизиторской были только у меня.

– Неужели они не проверяли?

– Конечно, проверяли. Восемь незаточенных и две заточенные. Так указано в нашей инвентаризационной книге. Все совпадает.

– На рапирах не было инвентаризационных номеров?

– На рапирах такие

номера не ставят. Но, как я вам рассказал, я сам сделал насечки на заточенных и уверен, что рапиры просто перепутали. И следователь тоже был в этом уверен и поэтому закрыл дело, посчитав, что произошел несчастный случай. Несчастный случай на производстве, как он сам пошутил. Но теперь я понимаю, что рапиру умышленно подменили. Украли одну заточенную и подложили взамен одну тупую, чтобы не вызывать подозрений. И даже ленточкой повязали. А к тем рапирам, что нужны были для спектакля, подложили заточенную.

– Целый заговор, – заметил Дронго, – непонятно только для чего. Ведь если рапиру подменили, то как раз заточенная и должна была оказаться в руках Гамлета.

– Она была не совсем такая, – возразил Аствацатуров, – острая, но не очень. И ей нельзя было нанести такой удар.

– Если все, что вы говорите, правда, то это умышленное убийство, – сделал вывод Дронго, – и это уже не несчастный случай. Таким преступлением должна заниматься прокуратура.

– И тогда получается, что я виноват, – упавшим голосом произнес Арам Саркисович, – ведь ключи были только у меня.

– Про ключи я уже слышал. У кого еще могли быть ключи? Есть ли копии?

– Конечно, есть. Они у нашего завхоза Дениса Крушанова. Но он никогда и никому их не дает, в этом я уверен. Следователи его тоже допрашивали. И ключи забирали на экспертизу. Замки на дверях и в шкафах никто не ломал. В тот вечер реквизиторскую комнату и шкаф открывал именно я, а уже после этого Хасай забрал рапиры.

Дронго взглянул на Вейдеманиса. Тот невесело усмехнулся.

– После нашего разговора мы должны искать убийцу, который подстроил это преступление, – сказал Дронго, – но это дело прокуратуры, а не частных экспертов. Нас попросили уточнить детали несчастного случая, а после вашего рассказа мы должны искать преступника, который придумал такой страшный план.

– Не знаю, – тяжело вздохнул Аствацатуров, – я долго колебался, прежде чем решился все рассказать Нине Владленовне. Но вы знаете, я очень уважал Натана Леонидовича. Это он помог мне перейти в театр, сделал меня заведующим реквизитом, помог получить квартиру. Я считал себя обязанным ему.

– Она говорила, что у покойного были напряженные отношения с некоторыми актерами.

– В театре всегда так: свои интриги, свои трудности… Все, как в других театрах.

– Это не ответ. Кто более других не любил Зайделя?

– Наверное, Ольга Сигизмундовна, – немного подумав, ответил Аствацатуров, – они даже не подавали друг другу руки. А когда играли в спектакле, то смотрели так, словно действительно были любовниками. Что значит большие актеры! Вы бы

видели, как они играли супружескую пару в «Макбете»! Никто бы не подумал, что они бывшие муж и жена. Знаете, я до сих пор не могу спокойно смотреть «Анну Каренину». Помните старый фильм Зархи? Ведь Самойлова и Лановой играют любовников уже после того, как они были мужем и женой и даже успели развестись. Вот что значит – настоящие актеры. Играть в кино любовь Карениной и Вронского сразу после развода… Представляю, как им было сложно и тяжело.

– Их взаимная неприязнь как-то проявлялась? Я имею в виду покойного Зайделя и Ольгу Шахову?

– Конечно, проявлялась. Вообще весь театр был разделен на несколько мини-коллективов. Первая группа поддерживала Зайделя, вторая была горой за Ольгу Сигизмундовну, а у молодых лидером считается Марат Морозов. Только такому опытному мастеру, как Эйхвальд, удавалось держать такой коллектив в узде, не давая им по-настоящему враждовать друг с другом. Может, поэтому спектакль «Гамлет» и получился таким выразительным и ярким. Там каждый пытается сыграть главную роль.

– А Семен Бурдун, он ведь тоже народный артист. Он к какой группировке принадлежал?

– Семен поддерживал Ольгу Сигизмундовну – он ведь человек опытный, всегда держал нос по ветру.

– А Догель?

– Он из группы Зайделя. Я даже думаю, что сейчас он попытается заменить Натана Леонидовича в качестве негласного руководителя этой группы актеров. Такая своеобразная группа ведущих, которая будет всегда пользоваться поддержкой нашего режиссера.

– Нужно чертить целые схемы, чтобы понять, какие страсти кипят в вашем театре, – недовольно заметил Дронго. – А теперь давайте более конкретно. Кто, кроме вашего завхоза, мог получить доступ к ключам?

– Никто. А он человек опытный и никому ключи не дает.

– Тогда кто мог взять ваши ключи?

– Они всегда со мной. Там ведь не только рапиры. Есть копии пистолетов, автоматов… Я за все отвечаю.

– А каким образом рабочий получает доступ к вашему реквизиту?

– Когда идет спектакль, Хасай заранее выносит все из нашего склада по списку, который утверждается директором. Я открываю комнату и шкаф, разрешая ему забрать все, что необходимо. Там ведь много костюмов, разного оружия, доспехи, длинные пики, кинжалы… «Гамлет» вообще костюмированный спектакль, в котором дерутся на рапирах и ходят в одеждах того времени. Для Офелии мы даже сшили специальное платье на заказ.

– Кто играл Офелию?

– У нас две актрисы на эту роль. В тот вечер ее играла Светлана Рогаткина. Очень симпатичная девушка, протеже самого Эйхвальда. Она из Сибири, ей только двадцать шесть лет. Но выглядит гораздо моложе.

– Она из какой «группы»?

– Думаю, что она из «морозовцев». Большинство молодых поддерживают Марата Морозова.

– А Федор Шунков, который играл Лаэрта?

– Он не очень любит Морозова. Уверен, что Федор за Шахову. В театре даже говорят, что он ее протеже. Она ему симпатизирует.