Смерть под кактусом.
Шрифт:
Тут мой голос дрогнул, и я поняла, что дольше врать не могу. Открыв шкаф, пошарила по вешалкам с призрачной надеждой, что костюма там по какой-либо причине не окажется. Но чуда не произошло, мой любимый шелковый костюм сам прыгнул ко мне в руки, не подозревая еще, в какой переплет угодил. Дело в том, что всем видам одежды Мегрэнь предпочитала джинсы и футболку. Ходить в юбках она не умела совершенно, широкая юбка непременно где-нибудь зажималась, за что-нибудь зацеплялась и в результате разрывалась, а узкая просто-напросто лопалась по швам. Юбка моего
любимого серого костюма была как раз узкой, поэтому повод для беспокойства был.
— В пятницу отдам... — на ходу бросила Мегрэнь, сграбастала костюм и
— В пятницу... — я лишь печально моргнула ей вслед, — это через три дня...
Во вторник и среду Мегрэнь не объявлялась. Это позволило мне успешно справиться с взятой на дом работой. Собой я необычайно гордилась, поскольку героическое трудолюбие проявляется у меня весьма редко. К обеду четверга, удовлетворенно перелистнув страницу, я с гордостью похлопала ладонью по стопке готового текста. Подобное усердие непременно должно быть вознаграждено, решила я, поэтому переместилась на кухню и сварила кофе. На верхней полке холодильника в красивой картонной коробке безмятежно покоилось пирожное эклер. Я с умилением оглядела нарядную обертку и уже протянула руку, представляя, как съем его, неторопливо запивая маленькими глотками крепкого черного кофе...
Мое сладостное видение было прервано резким звонком. Вздрогнув, я захлопнула холодильник и вышла в коридор. Палец того, кто ко мне звонил, не иначе как прилип к кнопке, потому что звонок не прекращался. Я раздраженно распахнула дверь, вопреки привычке не спросив, кого принесла нелегкая. Этим не преминула воспользоваться любимая подруга, с порога выпалив:
— Сколько раз я тебе говорила, что нужно спрашивать: «Кто там?»
Я открыла рот, собираясь высказаться насчет ее манеры звонить в чужие двери, да так с открытым ртом и осталась.
— Закрой рот, — отодвинув меня плечом, буркнула Мегрэнь и направилась на кухню.
Я пошла следом за ней, успев растерянно отметить, что одета Мегрэнь в мой костюм. С тяжким вздохом она ногой вытянула из-под стола табуретку и села, вперив отсутствующий взгляд в окно.
— Тая, — испуганно позвала я, разглядывая представшее живописное зрелище, — что с тобой?
Тайка оторвалась от окна, подняла на меня глаза и с упреком в голосе жалобно отозвалась:
— Вот так-то...
— Тебя что, избили? — Я охнула, прикрывая ладонью рот, и помимо воли опустилась на табуретку. Волосы у подружки клоками торчали в разные стороны, скула была расцарапана, а левый глаз таинственно мерцал в окружении синяка приличных размеров.
— Какое там избили! — дернула плечом Мегрэнь и резво потянулась к моей кофейной чашке. — Сама виновата...
Она принялась с бессовестным хрюканьем хлебать мой кофе, а я обрадовалась, что не успела вытащить пирожное. И вдруг сообразила, что не только лицо подружки, но и костюм, надетый на нее, выглядит довольно экзотично. Рукав возле плеча разорван и висит лоскутом, воротник собрался веером от затяжек... Я судорожно сглотнула, приглядываясь внимательнее, а Мегрэнь тем временем закинула ногу на ногу, и стало видно, что худшие мои опасения оправдались: юбка лопнула едва ли не до самого пояса. Мегрэнь поставила чашку на стол, а я прорычала:
— Что ты сделала с моим костюмом?
— Неужели тебя больше всего костюм беспокоит? — укоризненно спросила подруга и, похоже, обиделась. — Видишь, какой у меня синяк?
— Вижу, — сказала я злобно, — сейчас у тебя еще один такой же будет... А ты видишь, какой у меня костюм? Собаки тебя, что ли, драли?
— Я работала, — с достоинством отозвалась Мегрэнь. — Не хочешь узнать, в чем дело, пожалуйста, могу уйти...
— Да ну? — умилилась я. — Уйдешь и вернешься с новым костюмом? Тогда иди, пожалуйста...
— Светка, ты сама подумай, ну где я тебе такой костюм возьму? Таких, как говорится, два-три, да и те только у жен дипломатов... Но ты не переживай, я его
— Снимай костюм, зараза, — зашипела я, отодвигая чашку подальше от загребущих рук, — а вышивку себе на заднице сделай, может, ума и прибавится!
— Вот-вот, — заискивающе затараторила Мегрэнь, — я поэтому к тебе сразу и зашла! Понимаешь, у меня же тетка в гостях. Как я в таком драном виде на глаза ей покажусь? Да еще с фингалом... Свет, ты дай мне во что переодеться, я тебе потом все верну.
— Убью...— только и смогла выдавить я, а Мегрэнь заканючила:
— Ну Светик... Светочка...
Я посидела малость, разглядывая размазывающуюся по табуретке подружку, и плюнула:
— Ладно, бог с ним, с костюмом... Кто тебе в глаз-то дал?
Мегрэнь мгновенно ожила, тряхнула перьями и заулыбалась.
— Я ведь говорила, что в понедельник Натиросов наконец согласился взять меня с собой. Ну... на работу... Ты понимаешь?
Я понимала. Александр Владимирович Натиросов был начальником отдела оперативно-сыскной группы уголовного розыска, где летом проходила практику Мегрэнь. В общем-то, ей полагалось разбирать неразобранные бумажки и бегать за булочками, но Мегрэнь быстро поняла, что подобные занятия ей не по душе. Подозреваю, что месяц Тайкиной практики нелегко дался не только бедолаге Натиросову, но и всему отделу. Служебное рвение подруги не имело обозримых границ, поэтому, весьма возможно, в последние дни изможденные коллеги решили просто на ней отыграться.
— Ты же понимаешь, я должна была выглядеть прилично, поэтому и попросила у тебя костюм. — Я нахмурилась и скрипнула зубами, Мегрэнь торопливо продолжила: — Дело в том, что я была... живцом...
— Чем? — вытаращила я глаза. — Чем ты была?
— Ну, приманкой. На рынке. Достаю из кошелька
деньги, считаю у всех на виду... И хожу, как будто ищу что купить.
– Ну?
— Что «ну»?
— Купила?
— Да нет же! — раздраженно дернула руками Мегрэнь, но я демонстративно посмотрела на плечо пиджака своего костюма, и она сразу сникла. — Я просто ходила, а ребята рядом, тоже делали вид, что покупают. И ждали, пока карманник проявится. Они это называют «наколоть». Потом его «ведут», пока он в чью-нибудь сумку или карман не воткнется... Мы первые два дня на рынке работали. Сашка с Толиком цыганку повязали... Только мне никак не везло. Александр Владимирович говорит: «Ничего, завтра на тридцать девятом маршруте попробуем!» Вот сегодня с утра и поехали. Пол-утра проездили — ничего! И ты не поверишь: вдруг чую, будто сумки кто-то касается. А смотреть вокруг не могу — Саша говорил, если с вором глазами встретишься, он уйдет. Стою, жду, когда ребята его схватят. А их нет и нет... Поворачиваю голову к Сашке Голубеву, а он с Толиком вовсю треплется! Я кашлянула. Тихонько, чтобы ворюгу не спугнуть... Сумка шевелится, без кошелька, думаю, уже точно осталась, а эти как оглохли! Я опять кашлять... Кашляла, кашляла, не вытерпела, поворачиваю голову: возле моей сумки парень суетится, да так нагло! «Это что же ты, — говорю, — гад, делаешь?» Он на меня глаза поднимает, да как улыбнется! И парень, скажу тебе, симпатичный такой... Я рот открыла и глазами хлопаю, а он лыбится до ушей, словно фотографироваться собрался...
Подруга закрыла глаза и затрясла головой, заново переживая произошедшее, а я прикладывала массу усилий, чтобы не расхохотаться на самой трагичной ноте повествования.
— Ну, и что ты? — Я торопливо кашлянула в кулак, всячески стараясь унять веселье. — Надо было кричать: «Стой, стрелять буду!»
— Ха-ха, — мрачно сверкнув глазами, отозвалась
Мегрэнь, — как ей смешно! Конечно, не ты же в глаз получила...
— Я материально пострадала!
— Я тоже, — уныло сказала Мегрэнь и, протянув руку, подняла свою дамскую сумочку. — Видишь?