Смерть под крышами
Шрифт:
Ну, что, вам же хуже, прицеливаюсь в ближнего, жду, чтобы они подошли хотя бы до места, где лежат первые двое. Что они медлят? Попробую ближнего достать, если в голову не получится, по ногам, упадет, там добью без помех, тяну спуск...
Все содрогается, оружие чуть не вырвало из рук! Машина трясется, окно с правой стороны потемнело. Варя падает на пол кузова, успеваю заметить, как широко раскрыты ее глаза. Меня откидывает на боковое сиденье, что на нише с инструментами. Открытая дверь фургона заходила ходуном. Что это взрыв, таран, на нас упал самолет? Даже сквозь бандану накрывает запахами ацетона и тухлятины.
Вовремя, сверху на крыше что-то скрежещет, в проем двери влетает когтистая лапа. Впивается прямо в дерматиновое сиденье, с которого соскочил буквально пару секунд назад. Может, оказался не готов к этому нападению. Но привычка стрелять по всему, что не похоже на обычное, уже появилась. Трижды стреляю в эту лапищу, стараюсь попасть в сустав, если правильно опознал. После каждого выстрела она дергается. Раз промазал, часть дроби улетела обратно в потолок, хорошо, не в лицо.
Стрелять через крышу, нет бесполезно, у меня не пули. Но лапу чудищу точно повредил. Сколько у него еще этих лап, три, пять, семь? Уже ничему не удивлюсь, но больше совать свои конечности оно не осмеливается. Перезарядить пулей, попробовать через крышу? Открыть люк на крышу? Нет, только не это, сразу без башки останусь. Пока у чудища заминка, вытягиваю запасной магазин, заставляю себя без спешки перезарядить ружье, на этот раз «Сайга» не подвела. Щелчок, снова у меня девять патронов, даже не знаю, дробь, картечь. Без разницы, на таком расстоянии летит одинаково.
Ну, давай-давай, откройся мне на линии огня! Похоже, чудище, получив отпор, ретировалось. Почему так решил, да просто те два зомби, что замерли перед нападением, продолжили дорогу к нам. Почти с облегчением положил обоих, уже не обращая на то что, Варя почти оглохла. Теперь бы еще дверь закрыть. А для этого пригодится моя верная «секира». Поднял ее с пола, не выпуская «Сайгу», зацепил за угол, потянул, опасаясь, что кто-то схватит сверху. Но нет, закрыл дверь, даже задвинул щеколду.
Теперь можно отдышаться. Откуда он прыгнул, неужели самого верха, с крыши? Или с другой машины? Теперь буду знать, что «они» прыгать научились, не хуже, чем кенгуру.
Заглядываю в окна, вокруг никого не видно, и на здании, и на машинах. Выходить страшно, сидеть здесь долго тоже невозможно, надо решать. Ладно, попробую выбраться, только набью магазин до полна. Открываю щеколду, толкаю дверь нараспашку. Причем, толкаю опять не руками, «секирой», верный друг как-то внушает доверие. Надо с собой прихватить, на крайний случай. Перед тем, как спуститься по лесенке, ставлю ледоруб лезвием на асфальт.
Склоняюсь к дверному проему, машина снова содрогается, из-под кузова на асфальт вываливается это чудище. Несмотря на перебитый сустав, хватает секиру, видимо думает, это моя нога или рука. От испуга руки дрожат, сам трясусь. Почти как герой американского боевика из негритянского квартала, на вытянутых руках, стреляю в упор в загривок этого чудище. Жалею что, снял маску, потому, что от него летят во все стороны клочки, только прищурил глаза. Ружье не подводит, все девять патронов отработали, показалось, слишком быстро. Щелчок курка о затвор, усиленный наушниками, прозвучал, как показалось, в полной тишине.
Рванулся назад, внутрь фургона, уронил «Сайгу», сам стою на четвереньках, не могу отдышаться. Все затянуто вонючим дымом, в ушах, несмотря на наушники, звон. Его заглушает более высокий звук. Невольно оборачиваюсь, это
А там, во всех смыслах, куча дерьма. Все-таки девять дробовых патронов что-то, да значат, пусть и не все попали. Загривок мутанта измочален моими выстрелами. Нет, череп не разбит, но, минимум три больших дыры вызваны пучками дроби в упор. Шея почти оторвана, из нее течет бурая жижа. В нее вступать совсем не хочется. Все-таки решаю подстраховаться, еще раз стреляю, уже пулей, прямо в черепушку. Похоже, это лишнее, жидкость из черепной коробки вытекла, гидроудара не получилось. Но лицевая часть черепа раскололась. Надо посмотреть, что к чему.
Становлюсь на верхнюю ступеньку лестницы фургона и прыгаю, как можно дальше. Умудрился не упасть в кучки раскиданных во все стороны ошметки мертвых тел. Обхожу когда-то белый фургон, закрываю боковую крышку, где стоят канистры и генератор. Сажусь в кабину, дрожащими руками пробую завести машину. Машина в этот раз слушается, спасибо ей за это. Отъезжаю прямо вперед, двигатель не глушу. Снова напоминаю себе, «нейтраль/ручник!». Остальное потом, выхожу из кабины, просто лечу к двери фургона.
– Варя, с Вами все нормально?
Из темноты получаю ответ, достойный пера великого мастера художественного слова. Из которого узнаю, что у нее абсолютно все не нормально, потому, что работала у ненормального начальника, что начальник ненормальный же псих, любитель убивать, что он втянул ее в такое дерьмо, а ей надо домой, что она ничего не соображает, в ушах все звенит, ничего не слышит и тому подобные вещи. Захлопнул дверь фургона, и попробовал развернуть машину по направлению к дому. При этом старался не особо испачкать внутренностями мертвецов, где потом мойку найду?
Глава 18. «И с ними плохо, и без них никак...» 12.04.2008, ближе к обеду. Улица Свободы.
Варварина истерика, как ни странно, неплохо меня приободрила. Будь один, сейчас точно в панике рванул обратно, забыв про все остальные планы. Но ругань этой взбалмошной девчонки заставила встряхнуться и трезво посмотреть на ситуацию. Да, на нас напал невиданный до того монстр. Повезло, что в фургоне оказались, поэтому смог его расстрелять, пусть и с некоторыми издержками.
Раз он напал на нас последним, значит, следует неприятный вывод. Он сообразительнее обычных мертвяков, даже «шустрых». И выбрал момент, когда мы почувствовали себя в безопасности. И простые зомбаки как-то его почувствовали! Теперь эта вонючка сдохла окончательно, но нет ли другой такой поблизости? И откуда свалился, почему не заметили сразу? Не с крыши, на самом деле, он прыгнул?
Хотя, когда разбирался с последними обитателями продуктового ларька, кажется, слышал звон бьющегося стекла. Но тогда не до того было, и вообще, фургоне не просто увидеть, что по сторонам твориться. Точно, вижу свежеразбитые стекла, первый ряд окон над входом, это третий этаж, правое крыло. Кто там раньше располагался, не помню, видимо и этому «шустрому» удалось отожраться, как собрату из левого крыла. Заметил нас из окна, вот и решил полакомиться. Ещё бы, мы внизу с Варварой туда-сюда, то с лестницей, то с канистрами, то с сумками дразнились. Кто бы вытерпел, вот и он не смог.