Смерть после бала
Шрифт:
— Я собираюсь немного рискнуть, — сказал Аллейн.
Дверь открыл сам капитан Уизерс.
— Доброе утро, — поздоровался он. — Вы хотели меня видеть?
— Доброе утро, сэр, — ответил Аллейн. — Да. Я надеюсь, вас предупредили о нашем визите? Разрешите войти?
— Конечно, — сказал Уизерс и, держа руки в карманах, отошел от двери.
Аллейн и Фокс вошли в квартиру и очутились в стандартно обставленной гостиной — с диваном, стоящим у стены, тремя одинаковыми креслами, конторкой, столом и стенным шкафом. Вначале эта квартира была точной копией всех остальных «холостяцких квартир» в Грандисон-Мэншнз, но со временем на любое жилище неизменно налагает отпечаток личность
11
Лондонский аристократический клуб завсегдатаев скачек. Основан в 1868 г.
Перехватив невозмутимый взгляд Фокса, устремленный на эту картину, капитан Уизерс быстро закрыл дверь в спальню.
— Хотите выпить чего-нибудь? — спросил он.
— Нет, благодарю вас, — ответил Аллейн.
— Ну что ж, в таком случае прошу садиться.
Аллейн и Фокс сели, Фокс — с исключительно благопристойным видом, Аллейн — с неторопливым изяществом. Он закинул одну длинную ногу на другую, повесил шляпу на колено, стянул с рук перчатки и принялся рассматривать капитана Уизерса. Они представляли собой разительный контраст. Уизерс был одним из тех людей, которые способны придать налет вульгарности самой элегантной одежде. Его шея была слишком толстой, пальцы — слишком короткими и бледными, волосы — чересчур блестящими; ресницы — совершенно белыми, а под глазами образовались мешки. Однако, несмотря на эти недостатки, он был мощным, внушительным экземпляром, исполненным грубого высокомерия, которое производило должное впечатление. Аллейн же, напротив, отличался изысканной утонченностью, являя своим обликом нечто среднее между монахом и вельможей. Его лицо и голова имели очень четкие контуры и поражали изяществом формы. Холодные голубые глаза и исключительно черные волосы придавали лицу некоторый аскетизм. Альбрехт Дюрер сделал бы великолепный рисунок с него, а карандашный портрет Аллейна, выполненный Агатой Трой, был одной из лучших ее работ.
Уизерс прикурил сигарету, выпустил из носа дым и спросил:
— Итак, в чем дело?
Фокс вытащил свою записную книжку. Увидев на обложке буквы «М. Р.» [12] , капитан Уизерс поспешно отвел глаза и уставился на ковер.
— Прежде всего, — сказал Аллейн, — я хотел бы, чтобы вы назвали ваше полное имя и адрес.
— Морис Уизерс, адрес этот.
— Мы хотели бы также записать адрес вашего дома в Ледерхеде, пожалуйста.
12
От Metropolitan Police Force (англ.) — Столичная полиция (официальное название полиции Лондона).
— Какого черта, что вы имеете в виду? — осведомился Уизерс.
— Я получил эту информацию вовсе не из того источника, о котором вы подумали, — не моргнув глазом, соврал Аллейн. — Итак, пожалуйста, адрес.
— Если вы имеете в виду Шэклтон-Хаус, то он мне не принадлежит. Я снимаю его.
— У кого?
— Боюсь, по причине личного характера я не смогу ответить вам на этот вопрос.
— Понимаю. Вы часто бываете там?
— Лишь изредка провожу там уик-энд.
— Благодарю вас, — сказал Аллейн. — А теперь, если не возражаете, я хотел бы задать вам один-два вопроса, касающиеся сегодняшнего утра. Точнее даже — сегодняшней ночи.
— А, — отозвался Уизерс. — Надо полагать, вы имеете в виду это убийство.
— Чье убийство?
— Как чье? Банчи Госпелла, конечно.
— Капитан Уизерс, были ли вы личным другом лорда Роберта Госпелла?
— Я не был с ним знаком.
— Понятно. Почему вы думаете, что он был убит?
— А разве нет?
— Я полагаю, что да. Очевидно, вы разделяете мое мнение. Почему?
— Судя по тому, что пишут в газетах, это очень похоже на убийство.
— В самом деле похоже, не так ли? — спросил Аллейн. — Может быть, вы присядете, капитан Уизерс?
— Нет, благодарю. Так что там насчет утра?
— В какое время вы покинули Марсдон-Хаус?
— Когда закончился бал.
— Вы ушли один?
Уизерс с большой точностью швырнул окурок в жестяное мусорное ведро.
— Да, — ответил он.
— Вы не могли бы вспомнить, кто находился в холле в тот момент, когда вы выходили из дома?
— Что? Боюсь, что не смогу. Ах, да, я столкнулся с Даном Дэвидсоном. Вы его знаете. Наш самый модный эскулап.
— Сэр Даниэль Дэвидсон ваш друг?
— Вовсе нет. Мы просто знакомы.
— А вы не заметили в холле лорда Роберта?
— Не могу припомнить.
— Вы вышли из дома один. Взяли такси?
— Нет. Я приехал на своей машине. Она была припаркована на Белгрейв-роуд.
— Таким образом, выйдя из Марсдон-Хауса, вы повернули налево, — сказал Аллейн. — Именно это и должен был сделать убийца, если, конечно, наше с вами предположение, что это убийство, верно.
— Вам не кажется, что следовало бы поосторожнее выбирать выражения? — поинтересовался капитан Уизерс.
— Не думаю. Я считаю, что вправе делать подобные заявления. Вы не встретили какого-нибудь одинокого пешехода во фраке, пока шли от Марсдон-Хауса к Белгрейв-роуд? Может быть, вы обогнали кого-нибудь?
Уизерс присел на краешек стола и принялся качать ногой. Ткань его брюк натянулась, плотно облегая мощные бедра.
— Может быть. Я не помню. Был сильный туман.
— Куда вы направились в своей машине?
— В «Матадор».
— Ночной клуб на Сэмплер-стрит?
— Он самый.
— Вы кого-нибудь встретили там?
— Около ста пятидесяти человек.
— Я имел в виду, — сказал Аллейн с безукоризненной учтивостью, — было ли у вас назначено там свидание?
— Да.
— Могу я узнать ее имя?
— Нет.
— Ну что ж, придется устанавливать обычным порядком, — пробормотал Аллейн. — Сделайте пометку, Фокс, чтобы не забыть.
— Хорошо, мистер Аллейн, — ответил Фокс.
— Может ли кто-нибудь подтвердить, что из Марсдон-Хауса вы на своей машине поехали сразу в «Матадор»?
Уизерс внезапно перестал качать ногой. Он немного помедлил, а потом ответил:
— Нет.
— Возможно, ваша дама ждала вас в машине, капитан Уизерс? Вы уверены, что не сами отвезли ее в «Матадор»? Не забывайте, что в «Матадоре» есть швейцар.