Смерть постороннего
Шрифт:
Основательно согревшись, он покинул кафе. На улице продолжался дождик. День был серый и сырой.
Перед тем, как вернуться домой, Виктор купил в магазине килограмм мороженного лосося - для Миши.
9
Перед поездкой в Харьков Виктору надо было решить одну проблему - с кем оставить пингвина Мишу. Наверно, пингвин бы спокойно пережил трехдневное одиночество, но Виктор волновался. Он перебрал в памяти всех знакомых - друзей у него, увы, не было - но все это были люди далекие и обращаться к ним Виктору не хотелось.
На улице накрапывал дождик. У парадного какой-то милиционер беседовал со старушкой-соседкой.
Виктор вспомнил старый анекдот про пингвина и милиционера и улыбнулся. Он отошел к тумбочке, на которой стоял телефон. Взял в руки записную книжку, отыскал там телефон участкового.
– Младший лейтенант Фишбейн слушает, - ответил четкий мужской голос на другом конце телефонной линии.
– Извините, - запинаясь, подыскивая слова, заговорил Виктор.
– У меня к вам просьба... Я живу на вашем участке...
– Что-то случилось?
– перебил его участковый.
– Нет. Пожалуйста, не подумайте, что я шучу... Дело в том, что я уезжаю в командировку на три дня и мне не с кем оставить пингвина...
– Вы знаете, - участковый говорил спокойным твердым голосом, - к сожалению, мне негде держать вашего пингвина, я живу вместе с мамой в гостинке...
– Вы неправильно поняли, - заволновался Виктор.
– Я хотел вас попросить только прийти пару раз ко мне и дать ему поесть... Я вам оставлю ключи...
– Это можно. Назовите ваш адрес и имя, я к вам зайду. Около трех вы будете дома?
– Да, буду.
Виктор сел в кресло.
Чуть больше года назад тут, рядом с ним, на широком подлокотнике кресла обычно сидела Оля, миниатюрная блондинка со вздернутым симпатичным носиком и вечноукоризненным взглядом. Иногда она ложила свою голову ему на плечо и словно засыпала, ныряла в свои мечты, в которых, возможно, ему места не было. Ему разрешалось присутствовать только в реальности. Но и в реальности он редко чувствовал себя нужным ей. Она была молчалива и задумчива. Что изменилось с тех пор, как она ушла, так и не объяснив ему свой уход? Теперь рядом стоял пингвин Миша. Молчаливый, но задумчивый ли? Что такое задумчивость? Может, это лишь слово для описания взгляда?
Виктор наклонился и отыскал взглядом глазки пингвина. Внимательно рассматривая их, он искал в них признаки задумчивости, но видел лишь грусть.
Участковый пришел без четверти три. Разулся и прошел в комнату. Его внешность не соответствовала его же фамилии - широкоплечий светловолосый и голубоглазый парень почти на голову выше Виктора, мог бы, наверно, оказаться скорее в сборной по воллейболу, чем в милиции, но все-таки именно он был участковым.
– Ну, где ваш зверь?
– спросил он Виктора.
– Миша!
– позвал Виктор и пингвин выбрался из своего закутка - из-за темнозеленого дивана.
Подойдя к Виктору,
– Ну вот, Миша, - сказал ему Виктор. Потом повернулся к участковому.
– Извините, как вас зовут?
– Сергей.
Виктор задержал на участковом свой взгляд.
– Странно, - сказал он.
– Вы совсем не похожи на еврея...
– А я не еврей, - улыбнулся участковый.
– Моя настоящая фамилия Степаненко...
Виктор пожал плечами и вернулся взглядом к пингвину.
– Миша, - сказал он ему.
– Этого человека зовут Сергей и он будет тебя кормить, пока я в отъезде.
Потом Виктор показал Сергею, где что лежит и дал ему запасные ключи от квартиры.
– Не беспокойтесь, - сказал, уходя, участковый.
– Все будет в порядке!
10
В Харькове было морозно. Виктор, выйдя из поезда, сразу же понял, что гулять по городу ему скорее всего не придется - слишком легко он был одет.
Устроившись в гостинице "Харьков", он позвонил корреспонденту "Столичной", назвался.
Они договорились о встрече в кафе под Оперным театром.
Приблизился вечер - время встречи - и Виктор все-таки пошел по Сумской до Оперного, чувствуя, как липнет к коже лица мороз и руки немеют в карманах короткой дубленки.
Город серо нависал над тротуаром, прохожие спешили, словно боялись, что дома вот-вот начнут падать или осыпаться балконами, что давно перестало быть редкостью.
Еще минут пять, потом надо будет спуститься в подземные лабиринты под театром, заполненные барами, магазинами и кафе. Найти там двухярусное кафе с эстрадой и усесться сверху у бортика, лицом к эстраде. Да, надо будет взять стакан апельсинового сока и банку пива, но пиво не открывать.
Виктор спешил, хотя время встречи было растянуто на полчаса - с полседьмого до семи. Холод подгонял его.
"Возьму там что-то поесть, - думал на ходу Виктор.
– Кусок горячего мяса..."
Подойдя к зданию театра, он увидел вход в цивилизованное подземелье. Из одной темноты, подсвеченной окнами вечернего города - в другую, яркоосвещенную подземными витринами.
На первых ступеньках, ведущих вниз, стояли две старушки с протянутыми руками и довольно молодой пьяница с лицом, потерявшим четкость линий.
Коридоры света вывели Виктора ко входу в кафе. За стеклянной дверью сидел омоновец в униформе и читал книгу. Он отвлекся на входящего Виктора.
– Куда?
– спросил он не то, чтобы строго, но по-военному требовательно.
– Поесть...
– ответил Виктор.
Омоновец кивнул и показал рукой вперед.
Виктор прошел мимо бара, у стойки которого пили пиво несколько с виду уголовных посетителей. Лысый бармен, встретившийся взглядом с Виктором, криво усмехнулся ему и словно бы откинул взгляд Виктора куда-то в сторону, мол иди и не оборачивайся!