Смерть призрака
Шрифт:
— Вы мне нравитесь, Кэмпион, — выговорил он наконец. — Вы уловили нерв проблемы. Я с вами внутренне согласен, но если я кому-нибудь все это предложу в качестве версии, то даже дураки побоятся принять ее. У вас нет вещественных доказательств вовсе.
— Я знаю.
— И практически ничего для обоснования подозрений. Мистер Кэмпион молча прошелся по комнате.
— Вот это меня и приводит в ярость, Оутс! И все же я прав! Разве вы не видите, что все так называемые факты выстроены таким образом, чтобы отвести от него подозрения?
— Я
Кэмпион испытующе взглянул на своего друга.
— Меня удивляет одно, — сказал он. — Когда вы допрашивали донну Беатрис, вы не поинтересовались, о чем они беседовали, когда погас свет?
Оутс нахмурился.
— Я поинтересовался, и мои усилия были сторицей вознаграждены. Я выслушал некий нескончаемый анекдот о каком-то чокнутом в турецких банях, который принял мисс Беатрис за картину. Эта женщина ненормальна, Кэмпион!
— Это повествование было долгим? — поинтересовался Кэмпион.
— Очень долгим.
— А донна Беатрис не приняла ли вас за слушателя, который способен вставить хоть слово в ее монолог?
Инспектор покачал головой.
— Это нехорошо, Кэмпион, — сказал он. — Если вы пытаетесь меня уверить в том, что Фастиен улизнул от нее, как только погас свет, и оставил ее говорить в одиночестве, а затем вернулся, и она при этом ничего не заметила, то вы лишь тратите зря и свое время, и мое!
— Но почему?
— Да потому, что это невозможно. Подумайте сами. Вы стояли рядом со мной в темноте. Вы будете знать — я еще рядом или нет?
— Но как я могу это знать?
— Но, черт возьми, вы же слышите мое дыхание, мое перемещение, может быть, касание или, скажем, ворчание, если я пытаюсь вставить слово. И если я двинусь или даже уползу, вы все равно хоть что-то услышите. Конечно же, услышите!
Кэмпион кивнул.
— Я знаю, — неловко согласился он. — Я-то услышу. А она — нет! Я просто об этом забыл в тот день. Она же глуха, как яйцо, без того приспособления, которое обычно носит. Но в тот день в течение всего приема она была без этой штуковины! Вы понимаете, ведь она не слышала ничего, и было абсолютно темно!
Инспектор приподнялся.
— Она была без слухового аппарата? Но почему?
— Полагаю, что из кокетства.
— Ну ладно, будь я проклят! — Оутс откинулся назад на своем стуле и некоторое время угрюмо молчал. — И все же это не твердое доказательство, — сказал он наконец. — Ни одного факта, ничего я не смогу предоставить суду, даже если то дело снова начнут рассматривать! Как я уже
— Так вы согласны со мной?
— Я? Господи Боже, конечно, нет! Я оставляю свой разум непредвзятым. Я подозреваю всех и никого до тех пор, пока не соберу надежных доказательств. — Оутс усмехнулся. — Добрая старая официальная позиция является великой опорой. А не посыплются ли из вашего рукава еще какие-нибудь открытия?
Кэмпион остался серьезным.
— Я пока не понимаю мотивов, — медленно проговорил он. — Для Макса Фастиена молодой Дакр и миссис Поттер были на самом деле самыми незначительными людьми в мире.
— Если вернуться к фактам, — прервал его Оутс без всякой резкости, — то где находился Фас… то есть, подозреваемый вами субъект между половиной пятого в последний четверг?
— Он позаботился о том, чтобы сообщить мне это, — сказал Кэмпион. — В художественной галерее Сейера. Он там восторгался пастелями герцогини. Старик Сейер, между прочим, мой приятель, и я его вчера навестил. Он был весь полон своей частной выставкой, и сам мне все рассказал без каких-либо наводящих вопросов с моей стороны. Макс явился в галерею примерно без двадцати пяти пять. Сейер заметил время, потому что это было поздновато. Он прождал его с полудня. Выставка закрылась в половине седьмого, но Макс остался поболтать с Сейером до семи часов. Затем они вышли вдвоем и выпили. Сейер был весьма польщен, но и слегка удивлен такой любезностью со стороны великого человека, как я себе это представляю. Макс обычно бывает далеко не столь любезен.
— Мисс Каннингхэм ушла в 4.30, — заметил инспектор, — а Фастиен появился у Сейера в 4.35 и оставался там больше двух часов. За это время миссис Поттер успела умереть, что было обнаружено, и появились мы. Таким образом, у него оставалось всего пять минут между 4.30 и 4.35, чтобы совершить убийство. Не слишком достаточно времени, чтобы что-нибудь совершить, мой мальчик!
— Но достаточно, чтобы позвонить!
— Что вы имеете в виду?
Кэмпион подался вперед, не вставая со стула, и резюмировал:
— Когда мисс Каннингхэм вышла, было 4.30. Она услышала звонок телефона. Вы выследили этот звонок и установили, что он поступил из переговорной на Клиффорд Стрит. Макс вошел в галерею Сейера в 4.35. Галерея Сейера находится на Клиффорд Стрит и там же, в двадцати ярдах, имеется переговорный пункт… единственный на этой улице.
— Но и это еще не говорит ни о чем!..
— Согласен, но это дает основания для подозрений. Его в этом переговорном пункте могли видеть не менее двенадцати человек. Он же так бросается в глаза, вы не находите? И практически каждый из тех, кто тогда там был, должен его припомнить. Поэтому найти свидетелей было бы нетрудно.