Смерть прокурора

Кожевников Лев

– - Ты же сам сказал: откуда я знаю... только что.

– - Да ладно, скажи ему,-- подал голос другой, тоже глядя в сторону.-- Чего теперь?

– - Сам скажи.

– - Так он что? Украл эти деньги? Или кого-то ограбил?
– наводящими вопросами, мягко Алексей старался подтолкнуть начавшийся разговор в нужную сторону, "дожать" потихоньку "олигофренов".

– - Ну, украл.

– - У кого?

– - У своего пахана.

– - Снял со сберкнижки,-- буркнул другой.

– - И что деньги ему выдали? По чужой книжке?
– -

изумился Алексей.

– - Ну. Он шесть раз ходил снимать, и ниче ни разу. Даже паспорт не спросили.

– - Отец знает? У Суходеева?

– - Мы-то откуда... Он нам не докладывает.

– - Это понятно. А Суходеев... Воха, ничего не говорил?

– - Не-а.

– - И про мотоцикл отец тоже не знает?

– - Наверно. Он дома мотоцикл не держал. Так, заедет иногда, будто на чужом. А оставлял у ребят, у кого когда.

– - рели не ошибаюсь, мотоциклы продаются по записи? ^ очередь лет эдак на десять.-

– - Блат у гнилого. Сестра зятя... Золовка, что ли? Замдиректора в торге.

– - Все равно сверху дал. Хоть и родня.

"Пожалуй, по факту мошенничества со сберкнижкой придется возбудить уголовное дело. Если Суходеев жив еще," -- подумал Алексей.

– - Десятого мая куда мог ваш Воха поехать на своем новом мотоцикле? Как думаете? Если бы вам пришлось искать его?

– - Без понятия,-- отозвался один.

Второй "олигофрен" глядел в сторону. Алексей однако почувстовал в его молчании некоторое смятение, что ли, как у застигнутых врасплох. Но о причине оставалось пока только гадать.

– - Возможные места или излюбленные маршруты у "него были?

"Олигофрены" замкнулись намертво. Алексей сменил тему:

– - У него подруга есть?

– - Постоянная? Не-а, не было.

– - Есть тут одна телка. Так... общак.

– - Одна на всех?

– - Ну. Она часто с ним.

– - Как фамилия?

– - Черанева Танька.

– - Ладно, орлы. Вот вам две повестки на завтра в прокуратуру. Кой-какие из ваших показаний придется оформить официально. За вашей подписью. Явка обязательна, так что не опаздывайте. Ну, пока.

Алексей решил, что поодиночке с глазу на глаз он заставит хотя бы одного из "олигофренов" выложить все до конца. официальная обстановка тоже иной раз неплохо действует.

Возле суходеевского дома, когда он вернулся к воротам, стоял тяжелый "КРАЗ" с прицепом, груженный бревнами. Алексея обдало запахом разогретого масла и солярки, свежеспиленной древесиной. Двое мужчин, орудуя вагой и крючьями, скатывали вниз с возу еловые, один к одному, бревна.

"Да у него никак пунктик на заготовке древесины," -подумал Алексей, стараясь угадать по повадке в одном из работников хозяина.

– - Суходеев? Геннадий Яковлевич?

Дюжий, медлительный мужчина в промасленной спецовке едва покосился на него и продолжал крючком дергать бревна.

– - Ну, я Суходеев,-- наконец обронил он.

Алексей представился,

и по тому, как хозяин и шофер "КРАЗа" на мгновение замешкались, догадался, что дровишки эти, похоже, незаконные, и рейс скорее всего тоже -- левый. Некоторое время он с улыбкой наблюдал за суетливыми действиями обоих, потам решил, что хозяина следует успокоить.

– - Я к вам по поводу сына. Поговорить надо.

Тот не без облегчения кивнул. Потом неторопливо спустился с воза.

– - Нашли, что ли?

– - Идем.

Суходеев задумчиво почесал в затылке. Алексей обратил внимание, что на левой руке у него недостает трех пальцев.

– - Слушай? Надо бы отпустить человека,-- он кивнул на шофера.
– - Поговори с дуськой вначале, пока управлюсь, она знает.

– - Да. Так даже лучше,-- согласился Алексей.

Вслед за Суходеевым он двинулся через двор, тоже захламленный, заваленный старой обувью, какими-то мешками, ящиками и прочей рухлядью, которая, похоже копилась тут поколениями. Вышли на огороды и межой, ярко-желтой от одуванчика, направились к притулившейся на задах бане. Суходеев, не заходя в предбанник, торкнул культяпистой рукой в низкую дверь.

– - Евдокия, тут человек пришел. Из прокуратуры. Поговори с ним, пока разгружаемся.

В бане двигали тазами, плескалась вода. Женский певучий голос со смехом откликнулся:

– - Так что? Штаны пусть снимает да заходит, чего не поговорить? Место есть.

В закопченном окошке светлым пятном помаячило лицо. Алексей придержал хозяина за руку.

– - Геннадий Яковлевич, и в самом деле, лучше обождать. Пусть домоется.

– - Ее не переждешь,-- хмуро обронил тот и повернул назад. Алексей опустился перед дверью на широкий, щелястый чурбак.

– - Борисенкова? Евдокия Семеновна? Я правильно называю?.. Заявительница?

Из-за двери послышался смешок.

– - Розыском, Евдокия Семеновна, теперь занимаюсь я. Моя фамилия Валяев. Из прокуратуры района.

– - Слышь, миленький?
– - дверь скрипнула и в образовавшуюся щель пошел изнутри ядреный банный дух.-- Венички висят, вона на перекладинке... Не подашь ли?

На еловой жерди через весь предбанник были подвешены попарно сухие березовые веники. Алексей усмехнулся, однако ж отказывать в такой пустяковой просьбе было неловко. Ослепительно белая, гибкая рука приняла у него пару веников, сверкнул в притворе лукавый глаз.

– - Сам-то чего не заходишь?

Он рассмеялся, сел на свой чурбак.

– - У нас это называется "злоупотребление служебным положением в корыстных целях".

– - Ай-ай, страсти какие! Даже в бане у них не моются, начальство не пускает?

Алексей вдруг понял, что с Евдокией Семеновной, развеселой сожительницей Суходеева-старшего, говорить возможно только в игриво-кокетливом тоне, иначе не получится, она попросту не умеет.

Вон, щель какую оставила. Ну и ну!

– - Дуся Семеновна, у тебя баня не выстынет?