Смерть раненого зверя с тонкой кожей

Александер Патрик

– В уравнении слишком много неизвестных, как однажды сказал мне Эббот.

– Объяснитесь.

– Если Клиффорд найдет правильную точку обзора. Если шторы качнутся в нужное время, то есть тогда, когда Эббот будет находиться на линии огня. И наконец, если Клиффорд не промахнется.

Впервые Клиффорд встал и отвернулся от окна.

– Если я не промахнусь? Если я не промахнусь?

– О'кей, предположим, вы не промахнетесь. Вы легко попадете в него. Но сможете ли вы поразить его насмерть? Другими словами, сможете ли вы сделать так, чтобы

он не застрелил Нжала?

– Послушайте, – сказал Клиффорд, – если я попаду в него пулей обтекаемой формы с плавающим стальным сердечником, неважно, куда именно, он будет не в состоянии никого застрелить. Такая пуля оставляет крошечное входное отверстие, но на месте ее выхода образуется рана величиной более двадцати пяти квадратных сантиметров. И даже если она попадет в его мизинец, это собьет его с ног.

– А я подготовлю дюжину вооруженных бойцов, – сказал Шеппард – которые ворвутся в комнату, как только услышат выстрел.

Смит кивнул.

– Великолепно, – сказал он. – Отлично. Все просто идеально.

– Кроме? – спросил начальник Департамента.

– Не знаю, – ответил Смит. – Кроме того, что на войне ничего никогда не идет так, как запланировано. Как там эта поговорка про то, что Бог всегда отвечает на ваши молитвы, но никогда не выслушивает их до конца?

– Фрэнк, – сказал начальник Департамента, – мы не говорим об уверенности, мы говорим о шансах, только и всего. Предложение Клиффорда предоставляет нам шанс. Может, небольшой. Но шанс. Ты можешь предложить что-нибудь лучше?

Фрэнк Смит вздохнул.

– Нет, – сказал он. – Я не могу. Господи, мне бы не помешал стакан чего-нибудь покрепче.

– Забавно, – сказал Шеппард, – как неврастеники в критических ситуациях всегда хватаются за выпивку.

– Да, – ответил Смит, – это одна из тех вещей, которые отличают нас от извращенцев и полицейских. Могу я поговорить с ним?

– С Эбботом? – спросил начальник Департамента. – Конечно.

Смит взял трубку.

– Соедините меня с комнатой Нжала.

Через мгновение раздался щелчок. – Эббот.

– Ричард, я только что подумал, что у меня, возможно, не будет другого шанса поговорить с тобой, и я хотел... пожелать тебе удачи или вроде того.

– Тебе не следует желать удачи противнику.

– Ты понимаешь, что у тебя не больше шансов выбраться отсюда живым, чем у кошки, попавшей в ад.

– Говорят, у кошек девять жизней. Даже в аду.

– И нет ничего, что мы могли бы сказать или сделать, что заставит тебя... передумать?

– Ничего, Фрэнк.

Смит помедлил, раздумывая.

– Да, знаешь, полковник помог убить этих ветеранов на Трафальгарской площади. Он ввез в страну бомбу для "Черного Ceнтября". Сволочи за это подарили ему на память славный золотой браслет...

Министр вырвал телефонную трубку из рук Смита и грохнул ее на место.

– Что, черт побери, вы делаете, вбиваете последний гвоздь в гроб Президента?

– Какая разница? Его все равно закопают, он мертв с рождения.

Глава 22

Нжала

все еще продолжал маяться с ящиком. Ему уже было видно половину пистолета, но этого было недостаточно. Он сомневался, что и пистолета целиком будет достаточно. Его Превосходительству нужно было что-то еще – обмануть, отвлечь внимание, но по виду, с которым Эббот смотрел на него, похожий на змею, готовую к атаке, чтобы отвлечь его внимание, понадобится, по меньшей мере, землетрясение.

Холодность этого решительного взгляда начала его беспокоить, заставила почувствовать холод, или так, по крайней мере, показалось, а рожденный в племенной Африке диктатор не отличался богатым воображением.

– Я понимаю вашу горечь, – сказал он, – ваше желание убить меня. Вы в этом не одиноки. Но вы уверены, что это ваш единственный мотив? Это только личное или и политика в том числе?

Эббот не спускал с него глаз.

– Если это политика, то надежды мало. Любой, кто рискует жизнью во имя политической цели, круглый дурак. А спорить с дураками невозможно. А вот если это личное... что ж, несмотря на все эмоции, понимания все же можно достичь... можно организовать компенсацию. Некоторого рода. Вообще говоря, любого рода.

Эббот слушал вполуха. Все его существо было сосредоточено на наблюдении за Нжала, наблюдении за окнами, он одновременно прислушивался, не летит ли вертолет, при этом, однако, лениво размышляя над тем, зачем Фрэнк Смит сказал ему про "Черный Сентябрь". Хотел косвенно выказать свое неодобрение Службой? Или просто утвердить Эббота в принятом решении? Он улыбнулся про себя. Как будто оно нуждалось в утверждении.

– Чему вы улыбаетесь?

– Мне просто интересно, где вы взяли этот красивый золотой браслет.

Несмотря на холод, Нжала покрылся потом. Но Эббот не стал продолжать эту тему.

* * *

В летнем домике было наконец решено позволить сержанту Клиффорду найти выгодную позицию. И он вскоре ее нашел – раскидистое дерево почти напротив западного окна.

Снайпер нашел почти идеальный сучок, на который можно было положить ствол винтовки. Все, что ему оставалось делать, это ждать, пока пошевелится занавеска. И молиться, что не составило для него труда. Он был действительно религиозным человеком.

* * *

Нжала было видно почти половину пистолета. Он даже мог схватить оружие, если бы решил покончить жизнь самоубийством. Поэтому полковник продолжал свою терпеливую попытку выдвинуть ящик и не дать угаснуть разговору.

– Вы старомодный либерал, вы это знаете? А все либералы старомодны. Радикалы без причины. Эксплуатируемые левыми и презираемые правыми.

Президент подождал, ожидая комментариев, но их не последовало.

– Вы спросите, а кто я? Диктатор? Фашист? Коммунист? Выбирайте лейбл на свой вкус. Вы все равно найдете клише.