Смерть расписывается кровью

Макеев Алексей Викторович

– Холодные оба, – зло сказал Крячко и сплюнул на пол. – Господа конкуренты, холера ясна! Волки от испуга скушали друг друга!.. Лорда, правда, я упокоил. Э-эх, как неудачно получилось!

– Ладно, об этом потом и не здесь, – оборвал «друга и соратника» Гуров. – Давай ремень!

Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы Валуев лишился чувств от потери крови и болевого шока. Теперь, когда его босса не было в живых, только Бульдозер мог дать жизненно необходимую сыщикам информацию.

Через минуту жгут был наложен. Валуев побледнел еще сильнее, скрипел зубами от боли, но сознания и ясности рассудка не терял. Гуров угрюмо посмотрел на трупы Марадоны и Лорда, а затем обратился к Станиславу,

совершенно не понижая голоса, так, чтобы Бульдозер хорошо расслышал каждое слово:

– Стас, с минуты на минуту появится патруль. Хорошо, если наш, с Белорусского. Но после такой канонады могут ведь и собровцев пригнать, и УБОП, и пес знает, кого еще. Вплоть до группы «Антитеррор» из ФСБ.

Выходи из подсобки, стой у двери и никого не пускай.

– Как я их не пущу, – пожал плечами Крячко, – не подчинятся ведь, если из чужой конторы.

– Как хочешь. Размахивай корочками, ты все же не сержант, а полковник. Мобильник у тебя с собой? В крайнем случае звони Петру. Но только в крайнем, и о подробностях нашего набега не докладывай. Мне нужно поговорить с Валуевым. Наедине. Пяти минут хватит. И вот еще что: мой клиент в отключке, – Гуров кивком указал на подстреленного «бычка» у задней стенки. – Приведи его трусливого соседа в такое же состояние… Выруби его на полчасика. Только аккуратно и гуманно. Мы же не звери-леопарды. А я займусь тем, которого Марадона, покойный, изобидел.

– Вырубить не проблема, – пожав плечами отозвался Крячко. – А на кой черт? Неужели ты думаешь, что они рыпаться начнут? Это вряд ли.

– Я же ясно сказал, хочу с гражданином Валуевым один на один пообщаться. Без свидетелей.

Станислав удивленно хмыкнул, шагнул к братку и несильно ударил его «клювом орла» чуть повыше правой ключицы. Гуров проделал то же самое с «бычком», кряхтящим у входной двери. Лицо Паши Бульдозера, наблюдающего за манипуляциями сыщиков, сделалось совсем мрачным.

– Без свидетелей, значит, – пробормотал он себе под нос.

Дождавшись, когда за «другом и соратником» закрылась дверь, Лев подошел к Валуеву и с минуту пристально разглядывал его. Бульдозер тоже смотрел на Гурова снизу вверх и не говорил ни слова.

«Я-то думал, что придется его ломать, – подумал Лев. – А он, похоже, уже сломан. Тем лучше. Попробую сыграть с ним в открытую. Без страшилок».

– Знаешь, что такое потрошение, Павел? Что менты, вроде нас с Крячко, таким словом называют? Не знаешь? – тихим голосом спросил Гуров. – Твое счастье… На нашем профессиональном жаргоне это означает жесткое давление на фигуранта по делу с целью срочно получить от него оперативную информацию. Применяется тогда, когда нет времени на вдумчивую и кропотливую разработку задержанного. Это незаконно, конечно. Но случается, что по-другому никак. И тогда не до УПК, тогда все средства хороши. Запугивание. Психологическое воздействие. Иногда и физическое…

– Ты этим и занимаешься сейчас, полковник? – криво ухмыльнулся Бульдозер. – Психологически давишь? Даешь понять, что сейчас мне уши отстреливать начнешь? Физически воздействовать? Для того и парнишек моих пригасил, чтобы без свидетелей?

– Откровенно тебе скажу, думал, что придется с тобой этак невежливо обойтись. А сейчас больше так не думаю. Хочу попытаться по-хорошему. Сразу предупреждаю: я сейчас тебя не запугиваю и не давлю, просто ситуацию проясняю, чтобы недомолвок не было. Для начала: ты, Павел, понимаешь, в какой заднице сидишь? Если повесить на тебя впечатляющие результаты этой разборки? Мало того, что два трупа, так еще и покушение на убийство сотрудников милиции. Во время исполнения сотрудниками служебных обязанностей, так это на официальном языке называется. И пехотинцы твои, будь уверен, подтвердят на следствии

и в суде, что удостоверение я тебе продемонстрировал. Что полностью соответствует действительности. А также то, что шефа своего и Марадону завалил не кто иной, как ты. Да, это не так, но ты этого не докажешь.

С каждым словом Гурова голова Бульдозера опускалась все ниже и ниже. И вовсе не от потери крови и упадка сил. Валуев и сам прекрасно понимал: положение у него – хуже не бывает.

– Ты пойдешь к хозяину по второму разу, – все так же спокойно, не стараясь запугать, а просто информируя, продолжал Гуров. – Рецидив. Уже полновесная десятка строгача. Если прокурор постарается, то пятнашка. Но ситуация неоднозначна. И все можно повернуть совсем по-другому. Допустим, мы с Крячко появились не вместе с Марадоной, до того, как началась стрельба, а позже, когда все почти закончилось. И сами по себе. Тогда ты, Валуев вообще проскакиваешь как свидетель! Эти двое, – Лев повел рукой в сторону трупов, – ухлопали друг друга. Мы подтвердим, твои парнишки – тоже. Палец тебе шальной пулей оторвало, когда Марадона с Лордом перестрелку затеяли. Никакого сопротивления нам ты не оказывал, ты уже к тому моменту ранен был и в отключке валялся. Как тебе такой расклад? Я тебе помогу, даю слово чести. Хоть ты меня чуть не ухлопал. Но ответь мне на два вопроса. Только без вранья. Я знаю, что ни ты, ни Лорд, ни тем более ваши шестерки Аркадия Арзамасцева не убивали. Но ведь по вашему заказу, так? Кто его убил? И как? Второй вопрос: где половинка письма, которую взяли у Аркадия?

Павел Валуев молча поднял взгляд на сыщика. Посеревшее лицо Бульдозера подергивалось от боли, на скулах ходили желваки – он чуть ли не до хруста сжимал зубы, чтобы не застонать.

Теперь Лев постепенно стал увеличивать темп и нажим, заговорил более напористо, не давая Паше Бульдозеру передышки:

– Бульдозер, не разыгрывай из себя комсомолку на допросе. Тебе нет смысла молчать! Подумай, взвесь все. Я ведь помогу тебе не из гуманизма и не из расчета на вечную благодарность, а по здравом размышлении. Мне это выгодно. Я хочу хорошо выполнить свою работу. Но и тебе же прямая выгода пойти мне навстречу. Пойми, лавочка ваша накрылась медным тазом. Босс твой убит…

– Туда ему и дорога, – чуть слышно сказал, точно самому себе, Валуев. – Какой он мне босс? Я, полковник, в этой хитрожопой фирмочке был… вроде пятого колеса у телеги.

«Даже так? – подумал Гуров. – То-то Бульдозер такие неприязненные взгляды на Лорда бросал…»

Выражение лица Валуева неуловимо изменилось, стало мягче. Гуров мысленно похвалил себя: похоже, он избрал правильную тактику. Прямым и грубым давлением ничего бы он от Бульдозера не добился. А так… Дело как будто идет на лад.

– А пацаненка завалили зря. Мне и то его жаль. Но Лорд меня не спрашивал. Не хотел он свидетеля оставлять, слишком большие деньги на кону стояли. Кто ж мог подумать, что у Арзамасцева с собой только половина письма будет? Ты прав, это не я его убил. И не парни. Со стороны исполнитель. Но вот подвинтил Лорду его я. Знал бы, как все обернется, нипочем бы этого делать не стал.

– Кого? Кого ты подвинтил?

– Плохо мне, полковник. Голова кружится, в глазах двоится. – Лев видел, что Валуев не врал, ему действительно становилось все хуже. – Я попробую тебе поверить. Потому что чужие грехи на себя брать мне нет никакого резона. Своих – как на помойке кошек. Видишь, полочка висит? Вон, над телевизором, который ты грохнул. Там в глубине початая бутылка вискаря и стаканчики. Тащи сюда и налей мне граммов сто пятьдесят. Иначе, боюсь, отключусь я сейчас. Можешь и себе плеснуть, если ты шотландскую самогонку употребляешь. Тогда и продолжим беседу. Я тебе мно-ого чего интересного порасскажу.