Смерть ростовщика
Шрифт:
Но мне не пришлось долго задаваться этим вопросом. Так как к двум часам разговор начал затухать, кое-кто взял на себя его поддержание. Флоримон собственной персоной, со своими усами, большими, ложно строгими глазами и в мятой шляпе, чей коричневый цвет плохо сочетался с цветом плаща. Он пришел один и выглядел довольным. Это мне понравилось.
– Привет, ребятки, – сказал комиссар.
Он снял шляпу, пожимая руку Элен, но надел обратно, дойдя до меня:
– Что – военный совет?
– Мы слишком миролюбивы для этого, – ответил я. – Просто ждем, пока какой-нибудь
– Чтобы устроить ему западню?
Я пожал плечами:
– Считаете себя самым умным?
– А вы? – рассмеялся он.
– Не больше, чем другие.
– Я так и думал.
Он поискал взглядом стул. Элен ему пододвинула один, он сел:
– Вы правильно сделали, что позвонили мне вчера. Это избавило меня от неожиданности... – Он выдержал паузу, право же, комиссар был больше комедиантом, чем вся Школа драматического искусства. – ...Мы нашли следы вашего пребывания у Кабироля.
Элен подавила движение, все же не ускользнувшее от комиссара, но он никак его не откомментировал.
– Значит, он все же вел более или менее упорядоченную отчетность? – спросил я, набивая трубку.
– Нет.
– Нет? Значит, он записывал имена клиентов на стене? Чтобы мое...
– Мне казалось, я правильно говорю по-французски. Кто упоминал об именах, Бурма? Речь идет об отпечатках...
Он с улыбкой взглянул на меня, наслаждаясь моим замешательством. Наступившую тишину нарушил треск моей спички.
– Очень хорошо, – вздохнул я, отправив к потолку облачко дыма. – Я вам все расскажу.
– Ради Бога, только не это, – жизнерадостно запротестовал он. – Жизнь слишком коротка. Удовольствуйтесь ответами на мои вопросы.
– Валяйте.
– Вы недавно посещали этого ростовщика?
– Да.
– Когда?
– Позавчера.
– В день убийства?
– Да.
– В котором часу?
– Где-то после полудня.
– Он уже был мертв?
– Нет. Иначе я бы вас уведомил. На бегство от трупа очень косо смотрят, если узнают.
– Да, очень косо.
– Я бы не стал рисковать.
– Вам уже случалось.
– Ну, когда обнаруженный труп оказывался связан с делом, которое я вел, куда ни шло. Но это не тот случай.
– Зачем же вы ходили к Кабиролю в таком случае?
– По профессиональному вопросу. Я был на мели.
– А! Да?
– Надеюсь, что хоть в этом-то вы мне верите?
Он рассмеялся:
– Продолжайте.
– Это все.
– У вас есть квитанция?
– Какая квитанция?
– Что касается отчетности, нельзя сказать, чтобы он ее вел, но так или иначе, он должен был вам выдать квитанцию на взятые в залог вещи, нет? И, разумеется, вы что-нибудь ему принесли...
– Безделушки моей покойной тетки. Но мы не договорились. Он предложил ничтожную сумму. С таким же успехом я мог немного занять у кого-нибудь. Что я и сделал, кстати.
– Могу я спросить, у кого?
– Нет. Вы отправитесь надоедать этому человеку, и в следующий раз, когда мне понадобится его помощь, он пошлет меня куда подальше.
– Пусть так, – согласился Фару, делая широкий жест рукой, чуть не выбив при этом глаз Элен. –
– И все предшествующее, кстати, тоже. У вас забавный способ вести дела, Флоримон. Все так, как и должно было быть. Вы проверяете все или ничего.
Он не рассердился:
– Я веду дело как считаю нужным и проверяю то, что должен проверить. Вот и все. Я отчаиваюсь заставить вас когда-нибудь отказаться от ваших гнусных привычек. Черт возьми! Вместо того, чтобы честно мне признаться, что вы там были...
– Послушайте, старина. Может, я и в самом деле поступаю как олух. Причина верно в недостатке денег. Когда плохо с платежеспособностью, это отражается на остальных способностях. Поставьте себя на мое место. Я прихожу к этому ростовщику, целые четверть часа с ним спорю, потом узнаю, что его прикончили. Так как я уже имел с ним дело, – это правда, я не обманул вас по телефону, – мое имя должно фигурировать в одном из его списков. Тогда я сказал себе: Фару, узнав о смерти ростовщика, начнет интересоваться моим молчанием. Я не подумал о том, что мог оставить отпечатки. Все мои мысли сводились только к старым следам, к записям. В таких обстоятельствах лучше не давать повода заподозрить, будто уклоняешься от ответственности... Но, не желая, чтобы вы воображали Бог знает что, я умалчиваю о моем присутствии там в роковой день.
– Да, да. Не важно, что все эти хитрости и предосторожности, отдающие идиотизмом, рискуют сыграть с вами дурную шутку в ближайшее время. Не знай я, что вы не убийца...
– А! Так я не убийца?
– Не мелите чепуху.
– Так ведь, кто знает...
– Если бы я пришел с враждебными намерениями, я был бы не один... Мне хотелось вас немного припугнуть, проучить... Если бы только это хоть что-то дало в вашем случае, да?
– Хм-м... В общем-то... спасибо, что сняли с меня этот груз. Кто он?
Фару ответил уклончиво:
– Один тип, который тоже оставил свои отпечатки. Не на оружии. Что до орудия убийства, то его рукоять вытерли. Но в других местах, там, где он не думал, что их оставит. Один наш старый знакомый... Вам повезло, Бурма. Может, я идиот, но между "потрясающим" детективом и бывшим заключенным, я выбор сделал.
– А! Это и есть "любопытные отпечатки"?
– Да. Кабироль занимался не только ростовщичеством. Он также понемногу скупал краденое, и как все скупщики, исполнял роль хранителя для некоторых мошенников. Такие связи опасны. Иные из этих проходимцев в определенных обстоятельствах испытывают настоятельную нужду в деньгах.
– К сожалению, не только проходимцы. Вы задержали этого типа? Я ничего не видел в газетах.
– Пока нечего и видеть. У парня длинные ноги. А теперь не пойти ли нам позавтракать? Нельзя сказать, что у меня на вас зуб. Я приглашаю.
Протяжным зевком я прикрыл удовольствие от того, что так хорошо обернулся разговор, который мог закончиться гораздо хуже.
– Очень мило с вашей стороны... Итак, что этот тип такой длинноногий?
– Да. Куда пойдем? Вы не знаете какого-нибудь доступного ресторанчика неподалеку?