Смерть ростовщика
Шрифт:
– А ужинаете ли вы когда-нибудь в своем собственном доме?
Кори Ишкамба расхохотался:
– Никогда! Зачем мне разжигать очаг в своем доме и тратить деньги, которые достаются мне ценой огромных усилий, если в домах друзей я всегда нахожу готовый плов и хлеб. Мудрецы сказали: «Что за прелесть чужой дом; нет ни хлопот с водой, ни забот о топливе!» – Подумав, Кори Ишкамба поправился: – Нет, я сказал вам не совсем верно! Дважды в год я все-таки ем дома!
– Ну, я этому не верю! – сказал мой приятель. – Никак не могу себе представить, чтобы вы потратили свои деньги на приготовление
– Вот еще! Я и не трачу денег! – воскликнул Кори Ишкамба. – Мои жены дважды в год, в месяцы мухаррам и раджаб [14], на свои деньги приглашают чтецов Корана и устраивают поминки по своим родителям. Так как у нас нет ни детей, ни прислуга, я сам выношу плов муллам и присоединяюсь к ним.
– Ведь вы сами чтец Корана, почему же вы не читаете Коран в память родителей своих жен и не берете деньги за это себе? Как вы допускаете, чтобы деньги уплывали из вашего дома и попадали в чужой карман? – с насмешкой спросил мой приятель.
– Это верно, – сокрушаясь, ответил Кори Ишкамба, – я очень хотел бы делать это сам, но женщины, у которых волос долог, да ум короток, никак не соглашаются – говорят, что я обману и самого бога: деньги получу, а Коран не прочитаю. Вот так-то, – вздохнул Кори Ишкамба, но тут же добавил: – Ничего, я нашел способ прибрать к рукам хоть часть этих денег!
– Каким же образом? – спросил я.
– Обычно жены поручают мне пригласить на обряд трех чтецов и для каждого из них дают по семь тенег, завернув их в отдельные бумажки. Пока я несу деньги через коридорчик, мне удается вынуть из каждой бумажки по две тенги и положить себе в карман. Остальные монеты выношу чтецам Корана. В результате они получают по пять тенег, а я – шесть.
– Скажите уж прямо, я ворую шесть тенег, принадлежащих чтецам Корана!
– Какое же это воровство? – обиженно проговорил Кори Ишкамба. – Чтецы получают деньги за чтение Корана, да ведь я лучше их умею делать то же самое! Пусть мои глупые жены не знают этого, бог-то знает!
– Дядюшка, Кори, от ваших длинных речей теплее не становится, – сказал мой спутник. – Хотите получить деньги – несите скорее горячие угли. У меня ноги окоченели, руки одеревенели, сидеть больше не могу, не то что деньги считать.
– О, вы знаете, куда целиться, куда направить стрелу! – сказал Кори Ишкамба, вставая с места. Он постучал об пол ногой, прибавив: – Пригрозить мне, что не дадите деньги, пока не принесу горячих углей, – значит ранить меня стрелой в самое чувствительное место!
Не прошло и минуты, как послышались шаги. Кори Ишкамба сошел вниз, принес совок, в котором золы было больше, чем углей, и поставил его в углубление под столиком.
– Зачем же вы поставили туда совок, а не высыпали золу? – спросил я его.
– И в этом есть свой смысл, – ответил он.
– Смысл? Какой же?
– Потом поймете!
Хотя тепла было маловато, все же снег, налипший на нашу обувь, растаял.
– Раньше под сандалом был ледник, а теперь яма с ледяной водой, – сказал я.
– Ну, это неплохо, если о моем доме у вас останется воспоминание как об ушате холодной воды! – пошутил Кори Ишкамба, намекая на свои прежние подозрения. – Это и вас остудит, и меня успокоит.
Эти слова Кори Ишкамбы показали, что сомнения
– Вытаскивайте вашу тетрадь. Закончим побыстрее все наши расчеты и уйдем. Долго оставаться в этом доме опасно, недолго и окоченеть! – сказал мой спутник.
Кори Ишкамба поднялся и, показав знаком, что хочет поговорить наедине, вышел из комнаты. Приятель, подмигнув мне, последовал за ним. Они немного пошептались за дверью. Потом Кори Ишкамба куда-то ушел, а мой приятель, смеясь, вернулся к своему месту.
– Что за секреты?! – спросил я его.
– Какие уж там секреты! Все ростовщики одинаковы! Говорит, что не может получить от меня деньги в твоем присутствии и оставить их в доме, не доверяет тебе. Пошел привести кого-то, кому доверяет. Говорит: «Получу от вас деньги в его присутствии, запишу, а потом мы выйдем вместе с вами, вы пойдете своим путем, и мы с тем человеком отнесем деньги в известное мне место. Пусть ваш спутник не воображает, что я оставляю их дома».
Услыхав это, я оскорбился было, но, поразмыслив, успокоился – нельзя же было обижаться на безумца! Такая чудовищная подозрительность – признак безумия! Мне даже стало жаль этого беднягу, который до конца жизни обречен мучить себя необоснованными страхами.
Пока я размышлял об этом, Кори Ишкамба вернулся.
– Что, не нашли вы своего человека? – спросил мой приятель.
– Я еще за ним не ходил, вспомнил об одном очень важном деле, пришлось вернуться, – сказал Кори Ишкамба и, подойдя поближе, пояснил, что это за важное дело: – Ведь вы хорошо знаете друг друга, узнаете друг друга по голосу, а пока меня не будет, вам только и останется, что сидеть и беседовать. Так зачем же жечь лампу? Ведь это ненужная расточительность, лишний расход! Потушу-ка я ее! Снесу вниз и поставлю на ступеньку, а когда вернусь, то снова зажгу от лампы моих жен, и тогда при свете произведем расчеты. Правильно?
Прежде чем мы успели возразить, он взял лампу, снес ее вниз и, уходя, потушил.
* * *
– Ну, раз мы знакомы и можем узнать друг друга в темноте по голосу, давай поговорим о чем-нибудь, – предложил я товарищу. – Вот у тебя богатый отец, я знаю, что все его деньги в твоем распоряжении, – зачем же тебе понадобилось брать в долг у ростовщика? Для меня, бедняка, это непостижимо. Был бы очень рад, если бы ты открылся мне. Твой рассказ разгонит тоску, которую навел на меня разговор с этим мерзким негодяем.
– Ну, что ж, – я ведь и так сделал вас поверенным своей тайны и привел сюда. Слушайте же, каким образом у меня оказался долг. Вы знаете ведь, что я сижу в одной лавке с отцом. Он неграмотный, и, вы, наверно, заметили, все деньги и расчеты в моих руках. Иногда я трачу на себя деньги из лавки, и довольно много – пятьсот или даже тысячу тенег. Случается, что как раз сразу после этого надо внести деньги в банк или уплатить какому-нибудь торговцу за товары. Вот тут мне и приходится занимать необходимую сумму, чтобы отец не заметил в лавке недостачи. А потом опять понемногу беру из лавки деньги и, собрав нужную сумму, расплачиваюсь с долгами, отдаю и набежавшие проценты.