Смерть старого мира
Шрифт:
Вот уже больше двух лет она старательно и кропотливо копила, не гнушаясь, фактически, никакой подобающей подработки, а с начала работы в пабе – и вовсе умудрилась договориться с хозяином, что во время субботних вечеров, когда Агнесса пела и развлекала толпу яркими выступлениями, она будет забирать себе не менее шестидесяти процентов заработанного. И всё – ради поступления в Бирмингемский магический университет. Строго говоря, копила она не совсем на учёбу, а, банально, на проезд – билет только в одну сторону стоил тридцать фунтов стерлингов, что, при зарплате официантки один фунт в неделю, было не такой уж и простой задачей. А ведь нужно было ещё кормить семью, покупать одежду…
Прикусив
Тихо цокнули часы под стойкой, отмечая шесть вечера, и Гарри – вышибала – встрепенулся, отлипая от стены и переходя в состояние бодрствования. Со стороны могло показаться что ничего не изменилось, просто правый глаз громадного мужчины едва заметно приоткрылся. Завсегдатаи заведения пошучивали, что кто-то из предков Гарри неслабо согрешил с мифическими троллями, но поскольку никто так и не сумел доказать возможность скрещивания homo sapiens illustratum и существ загранья, а вид и поведение вышибалы не располагали к прямым вопросам, шутки не переходили черты.
Пенелопа коснулась одного из магических кристаллов под стойкой. Над входом, снаружи, колдовским золотисто-оранжевым светом, окрасив улицу за витринами тревожными тонами пожара, загорелась вывеска – «Очаг». Началась рабочая смена.
***
Паб заполнялся людьми постепенно и неравномерно.
Первым, как ни странно, пожаловал мистер Вайз – владелец лавки лекарской направленности. Оценив то, как целеустремлённо он уселся за стойку и насколько решительно отверг предложение отужинать, Агнесса поняла, что мистер Вайз пожаловал сюда «надираться до зелёных соплей».
Через полчаса после открытия в двери ввалилась замученная, но довольная ватага заводских работяг – девушка не помнила всех их поимённо, но в лицо знала каждого. Улыбнувшись им и получив в ответ несколько усталых улыбок, Агнесса проводила мужчин к большому столу и вот здесь уже приняла довольно большой заказ, включающий, помимо нескольких пинт пива, полноценный ужин. Рабочие могли себе это позволить. Очаг располагался в непосредственной близости от проходной металлургических цехов – недостаточно близко, чтобы обслуживать работников завода эксклюзивно, но вполне, чтобы компании ценителей цивилизованного вечернего досуга добирались сюда регулярно. Металлурги были привилегированной кастой рабочих, только в их отрасль магия, успешно играющая главную скрипку во всех прочих, пробралась лишь в виде вспомогательного инструмента – температуры в плавильных печах, да телекинетических механизмов. Волшебников, способных напрямую творить из металла сколько-нибудь структурированные изделия было катастрофически мало, и металл оставался вотчиной «бездарей»,
Паб постепенно превратился из вяло стучащего кружками по столам собрания в шумный человеческий улей, гудящий сплетающимися в неразборчивый фон голосами, вскрикивающий и иногда пытающийся петь.
Гости прибывали то поодиночке, то в паре, то небольшими группами. Агнесса, подчиняясь привычке, стремилась уследить за каждым, предоставить самое удобное и самое подходящее место, ориентируясь на собственное восприятие клиентов – ведь, на её памяти, интуиция ещё ни разу не подводила. Кого-то следовало отправлять наверх, где было уединённо, с кем-то ни в коем случае нельзя было спорить касательно заказа, а вот кому-то можно было мягко порекомендовать попробовать другое блюдо или выпивку.
Агнесса едва не танцевала, лавируя между столиками, плевательницами, отодвинутыми беспорядочно стульями и ногами посетителей, улыбалась, слушала восклицания с трёх разных сторон, кивала и продолжала свой безостановочный бег – от стойки до гостей.
Самыми сложными, по традиции, были первые часа три, когда паб только заполнялся, и заказы шли почти непрерывным потоком. Только ближе к девяти часам Агнесса и Пенни смогли немного выдохнуть, и сейчас оставалось только незаметной тенью скользить по залу, убирая посуду, доливая напитки и ненавязчиво интересуясь, не желают ли клиенты чего-то ещё.
Это было любимое время Агнессы.
Наблюдать за людьми, коротко улыбаться и говорить ничего не значащие любезности или задерживаться где-то на подольше, чтобы задать по-настоящему важные вопросы – если человек в этом нуждался. Девушка остро ощущала именно таких людей, приходящих, как правило, в одиночестве, и искренне пыталась им помочь, но сегодня страждущих не было.
Звоночек вновь мелодично «динькнул», и Агнесса с любопытством отметила, что вошедший был не местным: низкий и полный, одетый совсем не как было принято в этих краях, мужчина озирался с живейшим интересом и крутил в руках шёлковый цилиндр. Несколько посетителей обратили на него внимание, но то был вялый и безучастный интерес к постороннему человеку – не радостное узнавание старого знакомого.
– Добрый вечер, сэр, – мягко улыбнулась ему девушка. – Могу я помочь вам в выборе места?
Тот же, уставившись на неё с радостным удивлением, бодро закивал – теперь, стоя рядом с ним, Агнесса отметила, что его глаза оказались вровень с её, а, значит, едва ли он был выше пяти с половиной футов.
– Милая юная мадмуазель, вы меня очень, чрезвычайно, крайне обяжете подобной услугой! – голос его звучал немного странно для человека подобного телосложения – несмотря на скорость, с какой он выпаливал слова одно за другим, чуткий слух Агнессы уловил глубину и силу, которую мужчина явно скрывал. Невольно она подумала, как здорово, наверное, он бы мог петь…
– Именно для этого я здесь, – чуть шире улыбнулась, сделав лёгкий книксен. – У вас есть какие-то особые пожелания? Желаете уединения или предпочтёте сесть в основном зале?
– О, и да, и нет, мадмуазель! Видите ли, я ожидаю друзей… – при этих словах он несколько замялся, достал из кармана слегка замусоленный платок и промокнул выступившую на лбу испарину, но тут же вновь расплылся в ответной широкой улыбке. – Да, друзей. Ещё три человека должны вот-вот подойти, и мы бы хотели потолковать… ну, знаете, чтобы никто не мешал.